Я не расскажу Денни, но мне интересно, расскажет ли Кира. Если она решит признаться, то это многое изменит между мной и Денни. Он возненавидит меня. И он должен меня возненавидеть. Я поступил именно так, как он просил меня не поступать. Но я просто подумал… Я был уверен, что Кира…

А, неважно, что я подумал. Сейчас уже неважно.

Я медленно выпрямился. Каждое движение вызывало во мне жуткую боль и неудобство. Я не знал, как спущусь вниз, но мне было жизненно необходимо спуститься, поэтому пришлось пробовать. Каждый шаг был медленным и обдуманным. Если я фокусировался на своих шагах, на пальцах своих ног, то все остальное было не так уж плохо. Я взглянул на закрытую дверь моих соседей, потом снова вернул фокус на пальцы. Ничего в мире не было существенным, кроме моих ног. Фокус на них поможет мне пережить это утро.

Я добрел до кухни, взглянул на стол и просто захотел присесть. Хоть на минутку. Пока боль не утихнет и желудок не успокоится. Я осторожно доковылял до стула. Я видал, как девяностолетние двигаются быстрее, чем я сейчас, но между желудком и головой было лишь минутное перемирие, и я не хотел его нарушать этот хрупкий союз, двигаясь слишком быстро.

Наконец приземлившись, я склонился над столом, опустил голову, обхватил ее руками и сосредоточился на дыхании. Вдох. Выдох. Повторить. Я мечтал о кофе, но пока не решался делать лишние движения. Еще минутку.

Я не был уверен, как долго я просидел, наблюдая за своим дыханием, но в конце концов в кухню зашла Кира. Идеально.

− Ты в норме? − прошептала она. И чего она орет?

− Да, — ответил я. Все просто охрененно.

− Кофе? − предложила она. Я снова вздрогнул от ее голоса, затем кивнул. Да, пожалуйста. Кофе был единственной причиной, по которой я совершил подвиг и спустился. Она начала готовить, и мне пришлось закрыть глаза. Все ее движения были слишком громкими. Когда она наконец закончила меня мучить, она почти шепотом спросила:

− Откуда ты знал, что Денни вернулся?

Я опустил голову на стол и застонал. Мозг словно пульсировал, с жуткой болью ударяясь о череп. Все причиняло боль. Даже ее вопрос. Откуда я знал? Потому что я слышал тебя. Потому что я слышал, как ты занималась с ним сексом сразу после меня!

− Куртку увидел, − пробормотал я.

− Вот оно как.

Я почувствовал, как сердце замерло. Это все что она может мне сказать? Вот оно как? Очевидно, не все, ведь, опомнившись, она быстро добавила:

− Ты уверен, что всё в норме?

Я решился взглянуть ей в глаза. Ты трахалась со мной, потом с моим лучшим другом. Я люблю тебя. Это ни капли не норма, так что хватит, блядь, меня об этом спрашивать.

− Со мной все в порядке, − ответил я, и мой собственный голос показался мне ледяным.

Казалось, мои слова смутили ее. Вернее, мое отношение. Неужели мне так легко выбить ее из колеи? Ведь это Кира была той, кого невозможно понять. Она любила Денни, но смотрела на меня так, будто я был кем-то особенным. Пока она заканчивала готовить кофе, я вспомнил про «Бамбершут». Это был потрясающий день. Как мы держались за руки, как она искала моего тепла. Тогда Денни словно и не существовало. Что же изменилось? Или даже в тот момент она использовала меня? Нет, ей определенно было не все равно… Наши разговоры и то, как она слушала мою музыку, мои тексты; то, как она пыталась заглянуть мне в душу… Ей было не всё равно. Может, все еще не все равно. Может быть, она была подавлена, огорчена или просто запуталась. Может. ей было больно, а я просто не видел этого.

Когда кофе был готов, она взяла две кружки из шкафчика. Скрепя сердце, я рискнул задать вопрос, который мог привести к действительно тяжелому разговору. Но может, сейчас для такого разговора как раз самое время. Мы никогда не говорили о нас и всегда закрывали глаза на то, что произошло. Но я не мог больше игнорировать это. Мне действительно необходимо знать, значу ли я что-нибудь для нее.

− А ты в порядке? − спросил я. Это был вопрос с подтекстом, но идиотский вопрос. Я должен был взять себя в руки и спросить то, что меня действительно хотелось знать. Кто я для тебя?

Она ободряюще улыбнулась.

− Да, со мной всё отлично.

Ее слова и выражение лица лишь подтвердили то, что и так мне было известно. Я ни черта для нее не значил. Мне казалось, что меня стошнит прямо за столом. Я опустил голову и закрыл лицо руками. У нее все отлично… А я хочу сдохнуть. Я чувствовал, как глаза наполняются слезами, поэтому снова сконцентрировался на своем дыхании. Я не собирался доставлять ей удовольствие, показывая, как мне больно. По крайней мере, в морально. Это только моя боль, ее это не касается.

Я слышал, как она наливала кофе. Мне нужно успокоится, отпустить чувства, терзающие меня, угрожающие поглотить меня. Она принадлежала Денни, и я это знал. Она использовала меня, я уже привык к этому. И смогу это пережить. Мне придется. Но с этим понадобится помощь. Даже несмотря на то, что я слегка перебарщивал с алкоголем последние пару ночей, он был мне просто необходим. Повернув голову в сторону Киры, я сказал:

− «Джека» плесни.

Она ухмыльнулась, думая, что я шучу. Хоть что-нибудь во мне сейчас говорит о том, что я шучу? Ты причинила мне боль, и я хочу ее заглушить. Несколько шотов Джека Дениелса прекрасно с этим справятся. А равно Б. Последнее, что она могла сделать, так это смеяться надо мной. Я поднял голову, силясь остаться вежливым.

− Пожалуйста.

Она вздохнула и пробормотала что-то похожее на «да ради бога», и я снова опустил голову. Мне не нужно, чтобы Кира пыталась меня понять, мне нужно, чтобы она выполнила мою просьбу.

Я слышал, как она роется в шкафчике над холодильником. Я не двигался, когда она нашла бутылку и поставила ее передо мной. Я не двигался, когда она принесла кружку и тоже поставила ее передо мной. Я еще несколько секунд притворялся статуей, и только потом она налила немного виски в кружку и стала закрывать бутылку. Я был уверен, что она даже близко не нальет мне столько, сколько было нужно, поэтому кашлянул, чтобы привлечь ее внимание, и жестом указал на то, что мне нужно больше «Джека». Она, вздохнула, но подчинилась. Я поднял голову и по привычке улыбнулся ей.

− Спасибо.

Спасибо, что разрываешь моё сердце в клочья. Спасибо, что показала мне то, чего у меня никогда не будет. Спасибо, что выглядишь этим утром настолько прекрасно, что мне хочется выдрать себе глаза, чтобы не смотреть. Спасибо, что не видишь во мне ничего, кроме способа отвлечься.

− Келлан… − начала наконец она.

Я сделал большой глоток кофе. Ну что ж, поехали.

− Той ночью… − она смотрела на меня, а я на нее. Да, той ночью, когда я касался каждого дюйма твоего тела губами, языком, той ночью, когда я входил в тебя, пока ты не кончила… Ты об этой ночи? Или у тебя на уме есть какая-то была другая ночь?

Она прочистила горло, словно ей было очень неловко. Если секс заставляет тебя так нервничать, Кира, то может не стоит им заниматься. Особенно когда ты имеешь в виду совсем не это. Наконец она прошептала:

− Я просто не хочу недопонимания.

Я чувствовал, как моя кровь закипает, когда я сделал еще один глоток кофе. Серьезно? Недопонимания? Она собиралась использовать против меня мои же слова? Она собиралась сравнивать то, что было между нами, и то, как я поступил с Джоуи? У нас был бессмысленный секс, и ее это устраивало. Кира же хотела, чтобы все было как раньше, и стать просто соседями, чтобы они с Денни могли и дальше двигаться к своему «жили долго и счастливо». Нет, что вы, никаких недопониманий. Черт, какие недоразумения. Я не значил для нее абсолютно ничего.

− Кира, между нами нет никакого недопонимания, − равнодушно произнес я. Между нами ничего нет. И никогда не было.

Денни спустился через некоторое время, я извинился и вышел оттуда практически сразу. Я не мог сейчас контактировать с Денни. Я не мог совладать с собой. Я постоянно разрывался между гневом, чувством вины, смирением и печалью. И я не знал, что возобладает в конце концов. Но независимо от этого, одно останется неизменным. Я был разочарован и подавлен.