– Мало кому известно, но… Эвакуацию на самом деле проводил Имре Хара, а вовсе не тот несчастный, о котором пишут в книгах. – Слова прозвучали, точно приговор. Про истинного руководителя эвакуации Ларго не знал. Никто не знал. Разрозненные кусочки, влекомые магической центростремительной силой, сложились в единую картину. Картину мрачную и неприглядную. Больше в подсказках Ким не нуждался…

– Никакой эвакуации не было, – прохрипел он и посмотрел в блёклые глаза собеседницы.

– Не было, – кивнула та.

Ларго сжал зубы до хруста. Какой, однако, грандиозный размах. Задумка, достойная гениев. Вот он, товар с наиболее устойчивым спросом! Женщины!

Горстка негодяев пичкала мир сказками о нежизнеспособности двойной иск-хромосомы.

Сволочи!

– Мы ждали спасения, а оказались в ловушке. – голос Персефоны дрогнул. – Нас поместили в стоки под Инкубатором. Вам уже довелось побывать там, детектив.

Ким похолодел. Так Сайрусы всё это время держали его в Инкубаторе? И все эти женщины… Вот чёрт! И никто не знает, не догадывается, что перед самым носом у всей Агломерации…

«Селёдку лучше всего прятать в бочке с другими селёдками», – вспомнилась любимая присказка Реважа.

Чёрт!

– Продажа кукол после войны шла на ура, – глава Сопротивления опустила глаза. Помолчала секунду, словно собираясь с силами, – а женщины…

Она резко вскинула голову.

– Женщин накачивали семенем, погружали в искусственный сон и заставляли рожать снова, и снова, и снова. Рожать, не имея возможности взять на руки собственное дитя! Рожать, не имея возможности выбора.

– Но как тогда… – нахмурился Ларго.

– Как я оказалась на свободе? – Персефона скривила тонкие губы в ухмылке. – Рольф не любил трахать собственные изделия. Более того, секс с куклами он считал противоестественным.

Кима прошиб пот. Противоестественным?

Спутницы жизни на любой вкус…

Кукол имели все, кроме их создателя. Забавно.

– Этингер завёл себе гарем из живых женщин? – предположил Ларго.

– Вы быстро смекаете, мой юный друг.

Ким покорно проглотил «юного друга». Кто знает, сколько лет этой подземной богине?

– Он выбирал самых красивых и умных, – продолжила Персефона. – Мы рожали только от него.

– Так что же всё-таки с ним стряслось? – От отупелого вида могущественного Этингера мороз бежал по коже.

Персефона не стала медлить с объяснением.

– Главы корпораций занимались опытами по оскоплению сознания, – изрекла старая женщина. – Разработали вирус. Они назвали его Вирус К. Благодаря ему можно контролировать рабов ментально на огромном расстоянии, замещая сознание подконтрольного собственным частично или полностью. Эксперименты шли вовсю, и однажды Ами Токадо пригласил всю шайку в Инкубатор, чтобы продемонстрировать результаты своих трудов. Рольф уехал на совещание нормальным… а вернулся таким…

Она кивнула на превращённого в овощ Кукловода.

– Так значит… – Ким сглотнул, прикидывая варианты. – Это не вы…

– Не мы, – последовал ответ. – Но упустить такой шанс было бы преступлением, как считаете?

Ларго промолчал.

Персефона чуть подалась вперёд и понизила голос:

– Для всего мира Этингер жив. Живёт себе, преспокойно, отшельником в подземном бункере и продолжает управлять своей империей. Великолепная легенда! Вы согласны со мной, детектив?

– Великолепная, – глухо отзывался Ким. Теперь понятно, почему Реваж так яростно покрывал Кибериум! Корпорация, ну или определённая её часть, давным-давно в руках Сопротивления.

– Однако до сих пор неясно, почему Токадо вознамерился превратить Рольфа в марионетку. Зачем Инкубатору всё это понадобилось? – Старая женщина вздохнула. Тяжело и устало. – Война с Ами Токадо не входила в наши планы. Слишком рано. Слишком неразумно. Странно, нелогично и подозрительно…

«Конечно, нелогично», – подумал Ларго, вспоминая свои злоключения.

Сказать ей? Или лучше промолчать?

Отчего-то вспомнилась Шестьсот сороковая. Прозрачные светло-серые глаза, глядящие с тревогой и подозрением. Выжженный лазером номер на нежной коже…

«Другого имени у меня нет и никогда не будет…» – так она сказала…

Ким вдруг отчётливо осознал, что выбор у него всего один.

– Ваш враг вовсе не Ами Токадо, – заявил он, и Персефона дёрнулась, как от разряда тока. В блёклых глазах мелькнуло недоверие. – Ами Токадо – такая же марионетка, как Этингер, только в других руках.

– В чьих же?

Ларго скользнул взглядом по морщинистому лицу, облизал потрескавшиеся губы и ответил:

– Вирус К обрёл сознание и воспроизводит сам себя, заполняя, как он говорит, новые сосуды. Вирус взял себе имя – Сайрус Вик, и если его не остановить, то все мы – и мужчины, и уцелевшие женщины – скоро будем звать эту тварь исключительно Хозяином.

Блёклые глаза потемнели. Тонкие губы плотно сжались, отчего морщины на старческом лице стали казаться глубже.

– Сайрус Вик... – медленно протянула Персефона, словно пробуя имя на вкус. – Са-а-айрус Ви-и-ик...

Она поднялась и встала рядом с Рольфом Этингером. Точнее с тем, что от него осталось. Узловатые пальцы легли на плечо Кукловода, который продолжал сверлить стену тупым пустым взором.

Кима передёрнуло.

Никто не заслуживает такой участи...

– Стало быть, вы утверждаете, что Инкубатор контролирует именно это...м-м-м... существо? – спросила глава Сопротивления.

– И имя ему – легион, – мрачно отозвался Ларго.

Персефона нахмурилась.

– До сих пор мы были уверены, что распространение Вируса К – дело рук Ами Токадо, – глухо сказала она.

– А Ладимир Лей не сомневался, что всему виной – козни Кукловода, – Ким кивком указал на главу Кибериума. Как раз в этот момент изо рта Этингера стекла очередная порция желтоватой слюны. – Вирус умело столкнул лбами Инкубатор и Кибериум. Отличная тактика, ничего не скажешь.

В последнюю фразу Ким вложил весь отпущенный природой сарказм.

– Они создали и выпестовали монстра, – еле слышно прошептала старая дама, не отрывая взгляда от Рольфа. Столько всего было в этом взгляде! И ненависть, и жалость, и презрение... и страх. А слюна всё капала и капала из приоткрытого рта превращённого в полудурка всемогущего Кукловода...

Никто не заслуживает такой участи. Никто!

– Они мыслили себя сверхлюдьми, а оказались сверхбалванами! – горячо выпалил Ларго.

"Мы – горстка старых пердунов, одержимых идеей господства над миром", – вспомнились слава чудаковатого старины Лея.

Бедолага Ладимир...

Ещё одна жизнь на моём счету...

Персефона помрачнела. Лоб её превратился в гармошку.

– Мне надо подумать, – сказала старая дама, опускаясь на стул с высокой спинкой. – И подумать основательно.

Блёклые глаза безразлично скользнули по Киму, и Ларго понял, что глава Сопротивления глубоко погрузилась в размышления. Размышления тяжёлые и мрачные, как снеговые тучи в феврале.

– Шестьсот сороковая проводит вас... – начала она, но Ким её прервал.

– Почему она?

– Ч-что? – Персефона вскинула голову, выныривая из тягостных раздумий.

– Зачем вы поручили ей заботу обо мне? – вопрос прозвучал грубее и жёстче, чем Ларго рассчитывал. – Она же... Она ненавидит мужчин!

– Вы правы, – отозвалась старая дама. – Ненавидит.

Взгляд её оставался отстранённым, но голос не дрогнул.

– Ами Токадо выбрал Шестьсот сороковую из сотен других и сделал своей игрушкой. На тот момент ей было около четырнадцати. Он часто пользовал её на пару с Мануэлем Лопесом, а когда девочка проявляла характер и волю – отдавал на воспитание Лессеру. Она сбегала дюжину раз, но её возвращали и наказывали. Наказывали и возвращали... В итоге несчастная родила этим безумцам троих детей. Сыновей, будущих граждан Агломерации. А когда Токадо насытился ей вволю, было решено лишить Шестьсот сороковую сознания и превратить в куклу.