Ургал так набычился, что под крутым лбом почти исчезли его глубоко посаженные желтые глаз.

— Но ты все равно будешь убивать их, верно? Так почему же нам нельзя немного повеселиться, глядя, как они пляшут и крутятся?

Роран невольно подумал, что, как бы ни был толст и крепок череп ургала, удара его молота он, пожалуй, не выдержит. Но, стараясь унять гнев, ответил:

— Потому что это неправильно, вот почему! — И, указывая на мертвого солдата, добавил: — Как бы ты поступил, если бы он был одной с тобой крови и лишь случайно подпал под чары шейда Дурзы? Неужели ты и его бы стал пытать?

— Конечно! — заявил Ярбог. — Мы, рогачи, сами готовы пойти на такое и позволить другим тыкать в нас мечами, чтобы перед смертью доказать свое мужество. Мы ведь совсем другие, чем вы, безрогие. У вас, видать, кишка тонка, чтобы боль терпеть.

Роран не мог, разумеется, знать, каким тяжким оскорблением считается среди ургалов слово «безрогие», но все же понял, естественно, что, когда ставится под сомнение чье-то мужество, это оскорбление и для ургала, и для человека. И для человека, возможно, даже в большей степени.

— Любой из нас без стона вынесет и куда большую боль, чем ты, Ярбог, — сказал Роран, крепче сжимая рукоять молота и ремни щита. — А теперь, если не хочешь этой страшной боли попробовать, давай сюда свой меч, отвяжи этого несчастного и отволоки его к остальным. А потом займешься вьючными лошадьми — теперь это твоя забота до тех пор, пока мы не вернемся в лагерь.

И, не дожидаясь от ургала ответа, Роран повернулся, расправил повод Сноуфайра и уже хотел было снова вскочить в седло, когда Ярбог вдруг рявкнул:

— Ну уж нет!

Роран так и замер, сунув одну ногу в стремя. И выругался про себя. Он-то надеялся, что ничего подобного уже не произойдет. Резко повернувшись к ургалу, он спросил:

— Нет? Ты отказываешься выполнять мой приказ? Приподняв губы над мощными короткими клыками, Ярбог ответил:

— Да! Отказываюсь! Я и сам могу этим отрядом командовать и оспариваю у тебя это преимущество, Молотобоец! — И он, задрав голову, издал такой громкий и жуткий вой, что все остальные сорок бойцов — и ургалы, и люди — так и замерли на месте. Потом все они бросились к корявой иве и обступили Рорана и Ярбога.

— Прикажешь нам им заняться, командир? — звонко спросил Карн.

Очень жалея, что вокруг собралось столько зрителей, Роран покачал головой:

— Нет, я сам им займусь.

Несмотря на эти слова, он был рад, что рядом есть верные ему люди, уже выстроившиеся напротив набычившихся серокожих ургалов. Люди уступали ургалам в росте, зато все они, кроме Рорана, были на конях, так что некоторое преимущество в случае схватки было им обеспечено. Хотя, если такое и впрямь начнется, от магии Карна будет мало проку, думал Роран, поскольку среди ургалов тоже имелся колдун, шаман по имени Дажгра. Роран уже и сам успел убедиться, что этот Дажгра, пожалуй, посильнее Карна, хотя, может, и не слишком искушен в тонкостях столь сложного искусства.

Обращаясь к Ярбогу, Роран заявил:

— У варденов нет такого обычая — передавать командование отрядом тому, кто победил в единоборстве. Если хочешь драться, я буду драться с тобой, но ты ничего этим не добьешься. Если я проиграю, командование перейдет к Карну, и ты будешь отвечать перед ним, а не передо мной.

— Ха! — воскликнул Ярбог. — Я вовсе не оспариваю твое право командовать теми воинами, что принадлежат твоему народу. Я оспариваю у тебя право вести за собой боевых рогачей племени Болвек! Ты не прошел нужных испытаний, ты недостаточно проявил себя, стало быть, не можешь даже претендовать на роль нашего вождя. Если ты проиграешь, командовать своими буду я, и мы не станем подчиняться ни тебе, Карн, ни любому другому из безрогих, которые слишком слабы, чтобы мы могли уважать их!

Роран обдумал создавшееся положение; похоже, придется смириться с неизбежным, даже если это будет стоить ему жизни. Он был твердо намерен сохранить свою власть над ургалами, и пусть потом вардены потеряют их как союзников, но уступить сейчас он не мог. Тяжело вздохнув, он сказал:

— У моего народа принято, чтобы вызванный на поединок сам выбирал место и время схватки, а также оружие, с которым противники выйдут друг против друга.

Издав низкий горловой смешок, Ярбог ответил:

— Время — прямо сейчас, Молотобоец. Место — прямо здесь. И наши рогачи обычно дерутся в одной набедренной повязке и без оружия.

— Но в таком случае этот поединок вряд ли можно будет назвать честным, у меня ведь нет рогов, — заметил Роран. — Ты согласишься с тем, что я выйду с молотом, дабы мы были на равных?

Ярбог подумал и ответил:

— Ты можешь оставить шлем и щит, но не молот. Оружие недопустимо в поединке за звание вождя.

— Понятно… Ну что ж, если я не могу воспользоваться молотом, я отказываюсь и от шлема со щитом. Итак, каковы ваши правила боя и как определяется победитель?

— Правило только одно, Молотобоец: если ты побежишь, ты проиграл, после чего тебя изгоняют из племени. Победа присуждается тому, кто заставит противника сдаться, но, поскольку я никогда не сдамся, мы будем драться до смертельного исхода.

Роран кивнул, думая: видимо, на это он и рассчитывает, хотя я все же постараюсь его не убивать, если сумею, конечно.

— Хорошо, тогда давай начинать, — сказал он и ударил молотом по щиту.

По его знаку люди и ургалы разошлись, очистив место посредине оврага, и огородили колышками площадку размером двенадцать шагов на двенадцать. Роран и Ярбог разделись до исподнего, и двое ургалов умастили тело Ярбога медвежьим салом, а Карн и Лофтен проделали то же самое с Рораном.

— Как следует натрите мне спину, — тихо сказал им Роран. Ему хотелось размягчить рубцы на спине, чтобы при напряжении они поменьше трескались.

Наклоняясь к нему поближе, Карн сказал:

— Зачем ты отказался от щита и шлема?

— Они будут мне только мешать. А мне надо действовать быстро, точно насмерть перепутанному зайцу, если я не хочу, чтоб он меня всего изломал.

Пока Карн и Лофтен натирали его салом, Роран изучал противника, пытаясь определить его слабые места, — только это могло ему помочь одолеть ургала.

Ярбог был более шести футов ростом. Широченная спина, мощная грудь, руки и ноги увиты мощными канатами мышц. Шея толстая, как у быка, — впрочем, только такая шея и могла выдержать вес огромной головы и изогнутых рогов. На левом боку ургала Роран заметил тройной косой шрам от когтей какого-то зверя. Серая шкура Ярбога была вся покрыта редкой щетиной.

Что ж, по крайней мере, это был не кулл. Роран был, в общем, уверен в себе, однако не считал, что ему удастся одолеть Ярбога только с помощью силы. Редко можно встретить человека, который способен был бы сравниться в силе и физической выносливости с таким вот рогачом. Кроме того, Роран отлично понимал, что крепкие черные ногти, больше похожие на когти дикого зверя, клыки, рога и толстенная шкура дают Ярбогу несомненные и весьма значительные преимущества в схватке без оружия. «Что ж, — решил он, — надо, так надо. Хотя, может, и стоило бы пустить в ход кое-какие подлые приемчики, ведь схватка с Ярбогом — это совсем не то, что поединок с Эрагоном, Балдором или еще с кем-то из жителей Карвахолла». Роран не сомневался: это будет яростная, ничем не ограниченная схватка, какие случаются, например, между двумя дикими самцами в период гона.

Не в силах отвести взгляд от огромных рогов Ярбога, он отлично понимал, что это самое опасное оружие ургала. Рогами ургалы наносят противнику таранные удары и рвут его на части; к тому же рога прикрывают голову от любых боковых ударов, а удары Роран мог наносить только голыми руками. Впрочем, рога несколько ограничивают боковое зрение ургала. И Рорану вдруг пришло з голову, что эти замечательные рога, самое большое естественное преимущество его противника, могут оказаться и самым крупным его недостатком.

Роран расправил плечи, слегка пружинисто попрыгал, разогревая мышцы. Ему хотелось поскорее со всем этим покончить.