— Тебе совершенно не обязательно кричать. — Я не…

— Да нет, ты кричишь. — Стиснув его руку обеими руками и прижав ее к сердцу, Катрина сказала: — Здесь не безопасно. Если бы мы были только вдвоем, я могла бы смириться с опасностью, но только не сейчас, когда погибнуть может наш ребенок. Я люблю тебя, Роран, я очень, очень тебя люблю, но наш малыш должен теперь стать для нас самым главным, главнее всего на свете, иначе мы просто не заслуживаем звания родителей. — На глазах у нее блеснули слезы, и Роран почувствовал, что и у него глаза стали влажными. — В конце концов, именно ты убедил меня уйти из Карвахолла и спрятаться в Спайне, когда на нас напали солдаты. Ну и сейчас все примерно то же самое.

Звезды стали расплываться перед затуманившимся взором Рорана.

— Я готов скорее с рукой расстаться, чем снова жить врозь с тобой!

И тут Катрина совсем расплакалась. Она вся дрожала, с трудом сдерживая рыдания, но все же пролепетала:

— Так ведь и я тоже не хочу с тобой расставаться, мой милый.

Он еще крепче ее обнял и стал нежно баюкать. Как только рыдания Катрины немного утихли, он снова шепнул ей на ухо:

— Ты поняла? Я готов скорее с рукой расстаться, чем с тобой. И скорее умру, чем позволю кому-то сделать тебе больно… тебе или нашему ребенку. Но если ты все же хочешь уехать, тогда уезжай сейчас, пока тебе еще не так трудно будет переносить тяготы пути. Она покачала головой:

— Нет. Я хочу, чтобы роды у меня приняла Гертруда. Это единственная повивальная бабка, которой я полностью доверяю. И кроме того, если у меня все же возникнут какие-то сложности, я бы предпочла рожать здесь, где есть маги-целители.

— Никаких сложностей не возникнет, — попытался он ее успокоить. — Но, как только ребенок появится на свет, ты отправишься в Аберон, а не в Даут. На Аберон вряд ли нападут. Но если и там для тебя окажется слишком опасно, мы спрячем вас в Беорских горах у гномов. А если Гальбаторикс вздумает нанести удар и по королевству гномов, то переправим тебя к эльфам в Дю Вельденварден.

— А если Гальбаторикс нападет на Дю Вельденварден, я полечу на Луну и стану воспитывать нашего ребенка среди тамошних духов, — мрачно пошутила Катрина.

— Ну да, и духи охотно подчинятся тебе и сделают тебя своей королевой, ибо ты вполне этого заслуживаешь, — подхватил ее шутку Роран.

Она промолчала, но еще теснее прижалась к нему.

Так они и сидели рядышком, глядя, как одна за другой гаснут на небе звезды под натиском разгорающейся на востоке зари. Когда в небе осталась одна лишь утренняя звезда, Роран сказал:

— Ты ведь знаешь, что все может быть гораздо проще?

— Что ты имеешь в виду?

— До того как тебе придет время рожать, мне всего линь нужно помочь варденам перебить всех до одного воинов Гальбаторикса, освободить от его власти города Империи и победить Муртага и Торна. Ну, и еще, пожалуй, обезглавить самого Гальбаторикса и его дракона-оборотня. Тогда тебе вовсе не нужно будет никуда уезжать.

Катрина некоторое время молчала, потом сказала совершенно серьезно:

— Если бы тебе это удалось, я была бы просто счастлива.

Они уже хотели вернуться в постель, когда откуда-то из сияющих небес к ним спустился крошечный кораблик, сплетенный из сухих былинок. Кораблик проплыл перед палаткой, покачиваясь на невидимых воздушных волнах, и казалось, что глаза того дракона, что украшал его нос, смотрят прямо на Рорана и Катрину.

Они оба так и застыли: это было самое настоящее волшебство.

Затем, точно живое существо, кораблик метнулся через тропу, проходившую рядом с палаткой, снова взлетел повыше, покружился, охотясь на случайно попавшуюся ему бабочку, и, когда бабочке удалось все же удрать от него, спустился прямо к Катрине и остановился в нескольких дюймах от ее лица.

И прежде чем Роран решил, не поймать ли ему этот кораблик, тот развернулся и поплыл прочь, поднимаясь навстречу той утренней звезде, что сияла в небесах, и вскоре исчез в бескрайнем воздушном океане.

Глубокой ночью Эрагона обступили видения смерти и насилия; они прорывались в любой его сон, наполняя душу паническим ужасом. Он метался на постели, тщетно пытаясь вырваться из оков забытья, но страшные мимолетные видения продолжали мелькать перед ним — мечи, пронзающие или разрубающие людские тела, пронзительные крики умирающих, гневное лицо Муртага, жуткие когти Торна…

Затем он вдруг почувствовал присутствие Сапфиры; она ворвалась в его мысли и точно свежий ветер пронеслась по его снам, разметая громоздившиеся в его сознании кошмары. И в наступившей блаженной тишине прозвучал ее голос: «Все хорошо, маленький брат. Отдыхай, спи спокойно; ты в безопасности, я с тобой… Спи спокойно, маленький брат».

И действительно, ощущение полного покоя охватило Эрагона. Он перевернулся на другой бок и уплыл куда-то в более счастливые видения, ибо теперь его сны охраняла Сапфира.

Когда, примерно за час до восхода солнца, Эрагон открыл глаза, то обнаружил, что над ним распростерто крыло Сапфиры, пронизанное сложным переплетением вен, а голова его покоится на ее теплом боку. Он улыбнулся и выполз из-под этого «одеяла», а она слегка приподняла голову, шевельнула хвостом, которым во сне обвила его, и зевнула.

«С добрым утром», — сказал он ей.

Она снова зевнула и потянулась, как кошка.

Эрагон вымылся, побрился, очистил ножны меча от засохшей крови и надел одну из красивых эльфийских котт. Сапфира же завершила утренний туалет всего лишь с помощью языка.

Наконец, полностью удовлетворенные своим внешним видом, они двинулись к шатру Насуады. Все шестеро ее охранников стояли у входа и были, как обычно, весьма мрачны. Эрагон подождал, пока один из них, плотный, коренастый гном, сообщит Насуаде об их прибытии, и вошел в шатер. Сапфира же всунула голову в отверстие в задней стене шатра, желая тоже принять участие в предстоящем важном разговоре.

Эрагон поклонился Насуаде, сидевшей на своем резном троне, украшенном изображениями цветущего чертополоха, и сказал:

— Госпожа моя, ты просила меня прийти для разговора о моем будущем. Ты говорила, что у тебя есть для меня какое-то необычное поручение?

— Да, я просила тебя прийти. И такое поручение у меня действительно есть. Прошу тебя, садись. — Она указала Эрагону на складное кресло, где он и устроился, сдвинув набок свой меч. — Как тебе известно, — продолжала между тем Насуада, — Гальбаторикс укрепил своими войсками такие города, как Эроуз, Фейнстер и Белатона, пытаясь помешать нам взять их осадой, а также пытаясь воспрепятствовать нашему продвижению в глубь Империи. Он явно хочет заставить нас разделить нашу армию и соответственно стать более уязвимыми для его войска, которое не так давно еще стояло лагерем к северу от нас. Но после вчерашней битвы разведка донесла мне, что все это войско до последнего воина снялось с места и исчезло в неизвестном направлении, намереваясь, видимо, присоединиться к каким-то иным частям. Честно говоря, я давно уже хотела атаковать это войско, стоявшее совсем рядом с нами, но не решалась, поскольку тебя в лагере не было, а без тебя Муртаг и Торн могли бы попросту истребить всех наших воинов. А узнать, где именно они находятся, у нас никакой возможности не было. Теперь, когда ты снова с нами, наше положение несколько улучшилось, хотя и не столь сильно, как я надеялась, поскольку теперь нам приходится иметь дело с новым изобретением Гальбаторикса — воинами, не чувствующими боли. Единственное, что внушает какую-то надежду, — то, что вы с Сапфирой, хотя и с помощью присланных Имиладрис эльфов, смогли все же противостоять Муртагу и Торну. Вот на этом-то и основываются наши теперешние планы и надежда на победу.

«Этот красный недоросток мне не соперник! — возмущенно заметила Сапфира. — Если бы не защита, которую обеспечивает ему Муртаг, я бы расплющила его о землю или схватила бы за горло и трясла до тех пор, пока он добровольно не признал бы, что я сильнее!»