— Да, — сказал он. — Меч с полуторной рукояткой — это то, что надо.

— А какой длины должен быть клинок?

— Не длиннее, чем у Заррока.

— М-м-м… Лезвие прямое или изогнутое?

— Прямое.

— А какую сделать гарду? Может, что-нибудь особенное?

— Нет, ничего особенного не нужно.

Скрестив руки на груди, Рунона села, опустив голову так, что почти уперлась подбородком в грудь. Глаза она прикрыла; но губы ее все время двигались.

— Какой ширины сделать лезвие? Учти, каким бы узким оно ни было, этот меч не сломается.

— Может быть, у эфеса чуть шире, чем был Заррок?

— Зачем?

— Думаю, так мой меч будет лучше смотреться. Из горла Руноны вырвался хриплый смех.

— А какое это имеет отношение к боевым качествам клинка?

Эрагон сконфуженно промолчал.

— Не нужно просить меня сделать меч покрасивее! — назидательным тоном заявила Рунона. — Меч — это прежде всего инструмент, и если он прекрасен, то в первую очередь потому, что удобен в бою. Меч, который не годится для поединка с врагом, в моих глазах будет выглядеть сущим уродом, каким бы красивым с виду он ни казался; даже если он весь будет изукрашен лучшими самоцветами и самой искусной гравировкой. — Старая эльфийка презрительно оттопырила губы, потом снова задумалась и подвела итог: — Стало быть, так: это должен быть меч, одинаково пригодный как для самой разнузданной кровавой сечи, так и для самообороны, скажем, в туннелях под Фартхен Дуром, то есть меч на все случаи жизни. И будет он средней длины, если не считать рукояти, которую мы как раз сделаем длиннее обычной, в полторы ладони.

— И это будет меч, способный убить Гальбаторикса, — вставил Эрагон.

Рунона кивнула:

— Вот именно, а потому он должен быть хорошо защищен от магии… — Она опять опустила подбородок на грудь. — Доспехи и латы за последнее столетие стали на — много лучше, значит, острие нужно сделать несколько уже и тоньше, чем те, что я делала прежде — оно должно легко проходить и сквозь кольчугу, и сквозь пластины доспехов, а также проникать в щели между пластинами. Хм… — Из висевшего на поясе кошеля Рунона достала шнур с завязанными на нем узелками и сняла с Эрагона бесчисленное количество мерок, тщательно замерив его локти и предплечья. Потом извлекла из горна кованую кочергу и бросила ее Эрагону. Он поймал кочергу в воздухе одной рукой и вопросительно поднял бровь. Рунона указала пальцем вверх и сказала: — Давай! Встань и покажи, как ты обычно действуешь мечом.

Выйдя на открытое место, Эрагон по ее требованию продемонстрировал несколько фехтовальных приемов, выпадов и отражений, которым научил его Бром. Но уже через несколько минут он услышал звон металла о камень, и Рунона сказала:

— Нет, это безнадежно.

Она встала перед Эрагоном, тоже держа в руке кочергу, нахмурилась, взмахнула своей кочергой, словно салютуя ему, и со свирепой гримасой крикнула:

— Защищайся, Губитель Шейдов!

И нанесла ему мощный рубящий удар. Ее длинная кочерга со свистом рассекла воздух. Танцующим шагом уйдя в сторону, Эрагон парировал выпад. Кочерга в его руке дрогнула и зазвенела, встретившись в воздухе с «оружием» противника. Некоторое время они с Руноной продолжали этот тренировочный поединок. Эрагону было понятно, что она давно уже не занималась фехтованием, но тем не менее оказалась весьма сильным и умелым противником. В конце концов им пришлось прекратить схватку, потому что кочерги после мощных ударов превратились в жалкие, искореженные железяки, похожие на корявые ветки тиса.

Рунона забрала у Эрагона его кочергу и обе их бросила в кучу сломанных инструментов. А вернувшись, гордо вскинула голову и заявила:

— Ну вот, теперь я точно знаю, какой формы должен быть твой меч!

— И как же ты это сделаешь?

В глазах Руноны блеснул задорный огонек:

— А я и не буду ничего делать! Вместо меня меч будешь ковать ты сам, Губитель Шейдов!

У Эрагона невольно вырвалось:

— Я?! Но я же никогда не учился ни кузнечному, ни оружейному делу! Я даже обычный кухонный нож отковать не сумею!

Огонек в глазах Руноны засветился еще ярче:

— Тем не менее ковать себе меч будешь именно ты!

— Но как? Ты будешь стоять рядом и командовать, а я буду колотить молотом, так?

— Ну, это вряд ли, — усмехнулась Рунона. — Нет, мы установим с тобой мысленную связь, и я буду руководить твоими действиями как бы изнутри, чтобы твои руки, сильные и молодые, сделали то, чего уже не могут сделать мои, старые и немощные. Может, это и не самое лучшее решение, но ничего другого я придумать не в состоянии. Мне ведь надо как-то обойти свою клятву и в то же время воспользоваться всеми знаниями, связанными с моим ремеслом!

Эрагон нахмурился:

— Если вместо меня самого моими руками будешь двигать ты, то разве это будет что-то иное, чем если бы ты ковала меч сама?

Лицо Руноны потемнело; она резким тоном спросила:

— Так тебе нужен меч, Губитель Шейдов, или нет?

— Нужен.

— Тогда перестань мучить меня подобными вопросами! Ковать меч, управляя твоим сознанием, — это совсем другое дело! Во всяком случае, я сама так считаю. Если бы я думала иначе, тогда данная мною клятва не позволила бы мне во

всем этом участвовать. Итак, если ты не хочешь вернуться к варденам с пустыми руками, прояви мудрость и помолчи. И больше никаких вопросов на эту тему не задавай, ясно?

— Ясно, Рунона-элда.

Они вернулись к плавильной печи, и Рунона попросила

Сапфиру извлечь с пода лотка еще горячую крицу — массу спекшейся сияющей стали.

— А теперь разбей эту крицу на куски, чтоб каждый был величиной с кулак, — велела она и отошла на безопасное расстояние.

Подняв переднюю лапу, Сапфира изо всех сил стукнула ею по отсвечивающему красным металлу. Земля дрогнула, и ноздреватая крица распалась на несколько кусков. И еще три раза Сапфира ударяла по ней, прежде чем результат удовлетворил Рунону.

Собрав небольшие острые куски крицы в фартук, эльфийка отнесла их к горну, разложила на низком столе, стоявшем рядом, и рассортировала обломки по твердости, которую, как она сообщила Эрагону, нетрудно определить по цвету и текстуре металла на изломе.

— Некоторые слишком твердые, а некоторые слишком мягкие, — поясняла она, — и чтобы устранить это, их нужно будет снова нагреть, так что сейчас мы пустим в ход только те куски, которые уже соответствуют по твердости нашим требованиям. Чуть более твердая сталь пойдет на края лезвия. — Она ткнула пальцем в куски, излом которых демонстрировал ярко сверкающие зерна металла. — Края и должны быть более острыми. А средняя часть клинка по всей длине будет изготовлена из более мягкой стали. — И она коснулась пальцем другой кучки, более серых и не таких блестящих обломков. — Тогда клинок будет лучше гнуться и держать удар. Но прежде чем начать выковывать металл в нужную форму, следует избавиться от остаточных включений.

«И как это делается?» — с интересом спросила Сапфира.

— А вот сейчас увидишь.

Рунона подошла к одному из столбов, подпиравших крышу над кузнечным горном, и села спиной к нему, скрестив ноги и закрыв глаза. Лицо ее выражало полнейшую внутреннюю собранность.

— Ты готов, Губитель Шейдов? — спросила она чуть погодя.

— Готов, — ответил Эрагон, чувствуя, как у него от волнения под ложечкой возникает тугой узел.

Мысли их соприкоснулись и как бы слились воедино. И первое, что отметил Эрагон, это некие низкие аккорды. эхом отдававшиеся в сложной мрачной путанице мыслей старой оружейницы. Эта странная медленная музыка невероятно сильно действовала на него, давила, вносила в его душу некий непонятный, сбивающий с толку диссонанс, словно жестким скребком касаясь его незащищенных нервов. Эрагон не понимал, что именно передает ему Рунона с помощью этих звуков, но сила воздействия на его душу этой завораживающей мелодии была такова, что он почти сразу усомнился в разумности своего решения позволить ей управлять его духом и плотью. Однако, вспомнив, что рядом находится верная Сапфира, которая неотрывно следит за ними и охраняет его, он успокоился и снял последние мысленные барьеры.