— Нам никак до них не добраться. Окна и двери они забаррикадировали и начинают стрелять, стоит нам нос высунуть.
Эрагон посмотрел на Сапфиру:
«Ну, я или ты?»
«Я ими займусь»
И Сапфира с шумом взвилась в воздух. Когда же она приземлилась на крышу дома, дом содрогнулся, из окон со звоном посыпалось стекло. Эрагон и остальные вардены с восторгом смотрели, как дракониха, всадив когти в швы между камнями кладки и негромко рыча от напряжения, прямо-таки разорвала стену, выставив на всеобщее обозрение перепуганных солдат, которых, впрочем, тут же и пришибла, словно терьер крыс.
Когда Сапфира вернулась назад, вардены так и шарахнулись от нее в разные стороны, явно опасаясь драконьей силы и ярости. Она же, не обращая на них ни малейшего внимания, тут же принялась вылизывать себе лапы, старательно выбирая языком кровавые ошметки, застрявшие под чешуей.
«Я тебе когда-нибудь говорил, до чего я рад, что мы с тобой не враги?» — мысленно спросил у нее Эрагон.
«Нет, но это очень мило с твоей стороны — сообщить мне об этом именно сейчас».
Однако защитники города продолжали сражаться с поразительным упорством и сдавались лишь под напором неодолимой силы. Мало того, они предпринимали любые попытки, чтобы замедлить продвижение варденов. Из-за столь решительного сопротивления варденам долго не удавалось добраться до западной части города, где возвышался донжон. Цитадели они достигли уже на рассвете, когда над городом забрезжили первые лучи зари.
Крепость производила сильное впечатление — мощная, с высоким, квадратного сечения, донжоном, увенчанная множеством башен и башенок. Крыша самого донжона была сделана из сланцевых плит, так что поджечь ее было невозможно. На просторном дворе перед донжоном имелось несколько невысоких вспомогательных построек и стояли в ряд четыре катапульты. Цитадель окружала толстая внешняя стена, также со множеством башен, которую обороняли сотни солдат; еще несколько сотен укрывались во внутреннем дворе. Попасть в донжон можно было только через широкий арочный проход во внешней стене, закрытый толстой кованой железной решеткой и мощными дубовыми воротами.
Несколько тысяч варденов сосредоточились у внешней стены цитадели, пытаясь пробить спускную решетку с помощью тарана, который перетащили сюда от главных городских ворот. Кое-кто пробовал взобраться на стену с помощью веревок со стальными крюками, кошек и приставных лестниц, которые защитники донжона неизменно старались оттолкнуть и сбросить. Через стену в обе стороны летели тучи свистящих стрел. Казалось, ни одна из сторон не способна заполучить в этом противостоянии ни малейшего преимущества.
«К воротам!» — скомандовал Сапфире Эрагон.
Сапфира спикировала вниз, очистила себе для приземления площадку на вершине стены, выпустив из ноздрей струю пламени и дыма, и так резко шлепнулась туда, что Эрагон чуть не вылетел из седла.
«Иди, — сказала она ему. — А я займусь катапультами, пока они не начали метать в варденов камни».
«Будь осторожна!» — предупредил он и спрыгнул на стену.
«Это им нужно быть осторожными!» — заявила в ответ Сапфира и зарычала на копейщиков, столпившихся возле катапульт и тут же бросившихся врассыпную.
Стена была слишком высока, чтобы Эрагон мог без ущерба для себя просто спрыгнуть на землю, и Сапфира, просунув конец хвоста между двумя зубцами стены, свесила его вниз, а Эрагон, сунув Брисингр в ножны и пользуясь шипами ее хвоста как ступенями, стал спускаться. Добравшись до кончика хвоста, он выпустил последний шип и спрыгнул с высоты футов в двадцать. Приземлившись, он сразу откатился в сторону, смягчая удар о землю, и сразу оказался со всех сторон окруженным варденами.
— Приветствую тебя. Губитель Шейдов! — крикнул ему Блёдхгарм, выныривая из толпы вместе с остальными одиннадцатью эльфами.
— И я вас приветствую! — отозвался Эрагон, вытаскивая Брисингр из ножен. — А почему эти ворота до сих пор не открыты?
— Они защищены множеством различных заклятий, Губитель Шейдов, и чтобы снять эти заклятья, требуется немалая сила. Мы должны оберегать тебя и Сапфиру, но не сможем исполнить свой долг, если израсходуем все силы на другие дела.
С трудом проглотив готовое сорваться с губ проклятие, Эрагон сказал:
— Значит, лучше будет, если силы станем тратить мы с Сапфирой? Так, Блёдхгарм? Так для вас будет лучше и безопасней?
Эльф секунду смотрел на Эрагона своими странными желтыми глазами, по которым совершенно невозможно было понять, что он думает, потом слегка поклонился и сказал:
— Хорошо, мы сейчас откроем ворота.
— Нет, не нужно, — сердито буркнул Эрагон. — Ждите здесь.
Он протолкался сквозь толпу варденов и подошел прямо к опущенной решетке.
— Дайте дорогу! — кричал он, размахивая руками.
Вардены отступили, расчистив у ворот открытое пространство футов двадцать в поперечнике. Очередной дротик, выпущенный из баллисты, отскочив от барьера, созданного защитными чарами Эрагона, улетел, крутясь, в боковую улицу. Сапфира, уже находившаяся внутри, грозно зарычала, и послышался грохот, треск дерева и лопающихся канатов.
Ухватив меч обеими руками, Эрагон поднял его над головой и крикнул:
— Брисингр!
Клинок взорвался синим пламенем, и вардены вокруг в один голос охнули от ужаса и восхищения. Эрагон решительно шагнул вперед и ударом меча снес один из толстых поперечных прутьев спускной решетки. Всю стену осветила слепящая вспышка, когда клинок перерубил железный прут, и Эрагон сразу же ощутил мощный отток энергии — это Брисингр пробивался сквозь чары, охраняющие решетку. Однако Эрагон улыбался: как он и рассчитывал, та магия, которой Рунона наполнила Брисингр, оказалась невероятно действенной и была вполне в состоянии преодолеть здешние чары.
Нанося один удар за другим, он быстро прорубил в решетке достаточно большую дыру и отступил в сторону, когда целая секция ворот со звоном грохнулась на мостовую. Пройдя в вырубленное отверстие, Эрагон подошел к дубовым воротам внешней стены, вставил кончик Брисингра в едва заметную щель между двумя створками, нажал посильнее и просунул клинок в образовавшееся отверстие, так что тот вышел наружу с противоположной стороны. Затем он направил мощный поток энергии прямо в пламя, бушевавшее вокруг клинка, и тот настолько раскалился, что легко прожег себе дорогу в прочном дереве, подобно острому ножу, разрезающему свежий каравай хлеба. Вокруг клинка так и вились клубы дыма, от которых саднило горло и слезились глаза.
Эрагон потянул меч вверх, прожигая толстенный брус, который служил внутренним засовом, и, как только почувствовал, что сопротивление Брисингру уменьшается, вытащил клинок и погасил пламя. На руках у него были толстые перчатки, поэтому он без колебаний ухватился за тлеющий край одной из створок и с усилием потянул ее на себя. Вторая створка тоже распахнулась наружу, хотя и секундой позже, и Эрагон увидел, что ему помогает Сапфира; она сидела у самых ворот и смотрела на него своими синими сверкающими глазищами. У нее за спиной Эрагон заметил четыре полностью разгромленные катапульты.
Он встал рядом с ней, и мимо них во двор хлынул поток варденов, наполняя воздух звоном оружия и боевыми кличами. Измотанный тяжкой работой, Эрагон коснулся пояса Белота Мудрого, пополняя запас сил за счет той энергии, что хранилась в двенадцати вшитых в пояс бриллиантах. Он предложил помощь и Сапфире, которая также была очень утомлена, но она отказалась, заявив:
«Придержи этот запас для себя. Там не так уж много осталось. И потом, мне всего лишь и нужно, что поесть хорошенько да проспать всю ночь напролет».
Эрагон прислонился к ее боку и на минутку устало прикрыл глаза.
«Ничего, — сказал он. — Надеюсь, что скоро все это закончится».
«И я тоже на это надеюсь», — откликнулась она.
Среди воинов, устремившихся во двор донжона, показалась Анжела в своих странных доспехах черно-зеленого цвета, сжимая в руках хутхвир, древковое, с двумя лезвиями, оружие, которым жрецы гномов обычно пользуются как посохом. Травница остановилась возле Эрагона и сказала, лукаво на него поглядывая:
