Решаю поскорее ретироваться, чтобы не попасть в неудобное положение. Но неожиданно из приоткрытой впереди по коридору двери тонкой полоской пробивается яркий свет, откуда слышатся копошение и голоса Карины и Альбины.

Моя наглость в который раз пугает меня саму, но я от нее отмахиваюсь и крадусь ближе.

— Ничего, я все равно узнаю правду, — рычит Карина. — Ну не могут они действительно встречаться.

— Ну ты же видела, как он за нее заступился и смотрел так…- боязливо нашептывает Альбина.

— Как? — рявкает Дивеева.

Да-да, погромче, пожалуйста, а то мне плохо слышно, но очень интересно!

— Ну…не знаю…как парень на свою девушку, — неуверенно лопочет Суваева.

Ну и бред! Он смотрит на меня, как на плавающую муху в своем стакане.

— Чушь, — фыркает Карина. — Подержи ресницы, — прыскаю, представляя, как Карина передает на сохранение свои щетки для ковра. — Здесь что-то не чисто. Такая, как она, не может заинтересовать такого парня. Я их выведу на чистую воду, — многообещающе заключает Дива. — Может она его чем шантажирует?

Вот это да! Да за кого она меня принимает? У нас сделка вообще-то! Всё законно!

— Не знаю. Карин, а тебе какая разница? –уточняет Альбина. — Ну встречаются, ну и ладно.

Вот действительно! Я прямо уважать начинаю Альбину!

— Мне? Разница есть и большая. Потому что рядом с Бесом лучше смотреться буду я, а не эта босячая пигалица.

Вот это самомнение! И не пигалица я! Это она — кувалда двухметровая, а я миниатюрная тростиночка.

— Так у тебя же Артем есть? — слышу в нотках Альбины изумление.

— Есть, — соглашается Карина. — И никуда не денется. Но он так, запасной аэродром. Пока основной для меня закрыт. Ну ничего, скоро я это исправлю.

Артем Чернышов — запасной аэродром?

У меня открывается рот и округляются глаза до таких размеров, что, кажется, сейчас выпадут линзы.

Змеюка подколодная!

— Альбин, а почему дверь открыта? Живо закрой, — приказывает Карина, а я пулей несусь к лестнице, пока меня не поймали.

Ну и дела…

— Ой! — пугаюсь, когда забегая за поворот в сторону лестницы, меня ловят чьи-то руки.

— Вера?

— А-Артем? — испуганно заикаясь, прищуриваюсь и пытаюсь разглядеть под тонной краски идеальные черты Артема Чернышова.

Если бы не голос, я бы, клянусь, его не узнала.

Сейчас, когда Чернышов стоит на ступеньку ниже меня, практически касаясь моего носа своим, я могла бы беспрепятственно рассмотреть каждую черточку его лица, о чем тайно мечтала целый год. Но под метровым слоем грима этого сделать совершенно невозможно.

Ну зачем он это сделал? Зачем испортил такое потрясающее лицо?

Его, полностью выкрашенный в черную краску, нос создает впечатление пустоты и провала. Кожа лица выбелена, а глаза широко обведены смоляной краской. Артем улыбается, и его улыбка растягивает рот прямо до ушей, потому как губы задумано удлинены.

Он выглядит …Боже…не думала, что смогу это сказать…но выглядит он ужасно.

Морщусь и хочу отстраниться, но руки парня упорно удерживают меня за талию и, кажется, не собираются отпускать.

Чернышов разглядывает меня с не меньшим интересом, но ниже моего лица его взгляд не опускается.

В отличие от одного наглого спортсмена! Который, скорее всего, в эту самую минуту зажимается с той дьяволицей — брюнеткой и наставляет нашим отношениям рога.

— Классно выглядишь, Вера! — произносит Артем.

О, Господи! Он впервые со мной разговаривает!

Я каждый раз перед сном в своих наивных фантазиях воображала, что когда-нибудь смогу услышать такие банальные, но значимые слова. И я их слышу! Артём Чернышов говорит, что Вера Илюхина, незаметная зубрилка, босячка и нищенка -классно выглядит!

Первый комплимент! Первое произнесенное им мое имя! Он запомнил!

Не то, что Бестыжев, справившийся с этой задачей лишь с четвертой попытки.

«Да что б тебя…!» — мысленно ругаюсь!

И чего он лезет в мою голову? Когда рядом Артемка!

— Эмм…спасибо, Артем, — смущенно блею я. — Ты тоже…очень…эмм…эпатажно, — вру я.

Мне больно признавать, но выглядит он отвратительно.

— Ага, скажи? Зачетный такой вампирчик Каллен* получился, — проводит рукой по волосам, небрежно взъерошивая их.

Что?

То есть этот иссохший череп с дыркой вместо носа — лицо красавчика Эдварда Каллена?

Присматриваюсь.

Возможно, так мог бы выглядеть труп Эдварда Каллена, которого изрядно потрепало веками.

Я спускаюсь на ступеньку ниже и прижимаюсь спиной к перилам. Артёму приходится меня отпустить, и я ловлю себя на мысли, что только сейчас свободно выдыхаю. Я совершенно не чувствую того самого трепета в руках Чернышова, который, по идее, должна была ощущать. Наоборот, мне кажется неправильной такая случайная близость.

— А ты куда так торопилась? — вдруг вспоминает Артем.

— Я искала туалетную комнату и случайно забрела сюда, — и случайно подслушала разговор не для моих ушей.

Кажется, врать, становится для меня уже нормой.

Снова смотрю на улыбающегося парня, вспоминая слова Карины о запасном аэродроме, и так обидно за него становится. Не заслуживает он такого гнусного отношения.

Может рассказать ему всё, что услышала?

Тогда как это будет выглядеть? Получается, я буквально признаюсь, что нагло подслушала разговор, да и парня поставлю в неловкое положение…

Что же делать?

— Ааа, — не удивляется Тема. — На первом этаже есть несколько. Тебя проводить? — участливо спрашивает труп Эдварда Каллена и подмигивает черным проваленным глазом.

Мне приятна его забота, и я пробую прислушаться к себе: сердечный ритм в норме, дыхание ритмично-стабильное, голова трезвая.

Только что-то зудит и болезненно тянет внутри, не давая покоя, точно нарыв.

— Не затрудняйся, Черный. У нее есть, кому это сделать, — на лестничном пролете стоит Егор, опустив руки в карманы черных джинсов. Его лицо приподнято вверх и из-под бейсболки нам с Артёмом прекрасно видно его лицо. Всегда расслабленное и невозмутимое сейчас оно кажется дерзким и грубым.

Чего это он?

— Без проблем, Бес, — Чернышов выставляет ладони вперед, тактично демонстрируя, что спорить с Егором не собирается.

— Нуу…ладно! — как же не вовремя этот Бестыжев приперся! И чего ему не обнималось с той брюнеткой? — Еще увидимся, Тем! — машу парню рукой.

— Конечно, — миролюбиво улыбается труп Каллена и скрывается за поворотом, ведущим в коридор второго этажа.

Я спускаюсь под недовольное разглядывание Бестужева.

Волна жара приливает к щекам, отчего те начинают пылать. Он смотрит не так, как Артем Чернышов — с легкостью и беспечностью, Егор смотрит по-мужски. В нем нет юношеской простодушности, как у других парней его возраста, его взгляд не по годам мужской, пронизывающий и с глубокой историей.

И чего он бесится?

Это я, вообще-то, должна выказывать недовольство: за поцелуй, за брюнетку находчивую, за то, что пришел не вовремя и …вообще!

— Серьезно? — выгибает бровь. — Еще увидимся, Тёёём, - гадким голосом паясничает Бестужев, копируя мою последнюю фразу. — Ты выглядела глупо.

— Правда? А Артем сказал, что классно, — показываю парню язык. Знаю, что по-детски глупо, но мне хочется его побесить, а эти вечно грустные брови — приподнять и узнать, какой Егор Бестужев, когда улыбается.

— И именно поэтому он хотел проводить тебя до туалета? — фыркает и прямо-таки сердится на меня.

— Он проявил заботу. Что в этом такого? — Не понимаю, ведь это и есть цель нашей сделки, так какого лешего?

— А ты и рада была принять эту заботу, если бы я не пришел, да? — укоризненно выпаливает наглый Бесов и смутившись, опускает голову, пряча глаза под кепкой.

Открываю рот, моргаю, точно глупая кукла, и вновь закрываю.

Мне же не показалось, что прозвучало как-то по-собственнически?