Как можно было такое насочинять?!

Любят же у нас из мухи сделать слона! И как теперь от этого слона избавляться?

Кручу головой по аудитории, в поисках героя-любовника с перочинным ножом, но, по обыкновению, Бестужева не нахожу. Я — то всё воскресенье промучилась, представляя, как будем смотреть друг другу глаза, а он так легко нашел решение — просто не явился на пары!

— Да? — разочарованно спрашивает Кира. — А как?

— На перемене расскажу, — обреченно опускаю плечи и поджимаю губы.

Опускаю голову в тетрадь и собираюсь просидеть так до окончание всех пар, потому что чувствую на себе множество взглядов: заискивающих, удивленных, заинтересованных, восторженных и проклинающих.

Я хотела получить внимание, ввязываясь в эту авантюру, всего лишь одного конкретного человека, а не купаться в скандальной славе.

— Эх! А я тебе говорила, что сразишь на повал своего Бестужева! — гордится Федотова.

Ага, так сразила на убой, что аж, бедный, не пришел.

На следующей паре мы с Кирой прощаемся и расходимся по семинарам. Я чувствую себя неловко, кажется, что каждый прохожий студент тычет в меня пальцем и оценивает. Оценивает, на сколько такая зачуханная ботанка может подходить местной спортивной звезде. Им интересна не Вера Илюхина, а девчонка, из-за которой разбивают лица и бросаются перочинными ножами. Теперь мои распущенные волосы и отсутствие очков выглядят для меня вызывающе распутно и совершенно не уместно.

— Привет, Вера! — поднимаю голову и смотрю на возвышающуюся надо мной одногруппницу — Марину. — У тебя свободно или Егор должен подойти?

Свожу брови вместе, не совсем понимая, что она от меня хочет. Собираюсь брякнуть, что графиком посещения занятий Бестужева не владею, но потом вспоминаю, что мы с ним пара, которую теперь обсуждает весь поток второкурсников.

— Вроде не должен, — неуверенно мямлю я.

— Тогда я сяду с тобой? — не дожидаясь моего ответа, Марина усаживает свою пятую точку за первую парту, где второй год я все время сидела одна. — Кстати, я — Марина!

— Садись, — пожимаю плечами. — Я знаю.

Это странно. Мне казалось, что до сегодняшнего дня Марина даже и не знала о моем существовании в нашей группе. Мы никогда не общались и даже не здоровались. Что же изменилось сегодня?

— Какие у тебя блестящие волосы, — Марина касается прядки и проводит по ней рукой. — Каким шампунем пользуешься?

«Да каким! Таким, который мама по акции в «Пятерочке» купит!» — по наитию хочется ответить, но вовремя прикусываю себе язык.

Смотрю на девушку, заискивающе разглядывающую меня. Напрашивается вопрос: «Зачем ей эта информация?».

— И глаза у тебя такие красивые, — продолжает она. — И правильно, что очки на линзы сменила, так тебе гораздо лучше!

Пока я хлопаю ресницами и перевариваю происходящее, звенит звонок и Бубновский пишет на доске тему семинара.

— Уважаемые будущие никомуненужные экономисты, — оборачивается профессор, обтряхивая о черные брюки руки от мела. — Дата сдачи ваших проектных работ назначена на 5 декабря, — смотрит в телефон, — это будет суббота.

— Как на пятое? — взвизгивает Карина. — Четвёртого же день рождения Института экономики! — возмущается Дива.

— А как эти события между собой связаны, Карина? — хмурит лоб Бубновский.

— Так праздник же… Мы не успеем подготовиться!

— У вас до пятого числа, Карина, времени предостаточно, — отрезает Марк Ифраимович. — Не отвлекаемся и записываем тему.

Карина недовольно цокает и обиженно складывает руки на груди.

— Вера, Вер, — слышу шепот Марины, поворачиваю к ней голову и приподнимаю вопросительно бровь. — А вы с Егором будете участвовать?

— В чем? — шепчу я.

— А ты разве не знаешь? Ежегодно, начиная со второго курса, в День рождения Института экономики выбирают Королеву и Короля по каждому экономическому направлению. Мне кажется, у вас с Егором есть все шансы на победу! Каринка наша с Чернышовым подали свои кандидатуры, — кивает в сторону Дивеевой. — И вам тоже надо.

— Не надо, — огрызаюсь я.

За-ведись колёсный трактор!

Таким макаром нас с Бестужевым скоро поженят! Ну и наворотила ты дел, Илюхина!

Ни на следующий, ни через день Егор Бестужев в университете не появляется. Сначала я неимоверно этому радуюсь, решая, что время как раз сотрет ту неловкость, которая могла бы возникнуть между нами сразу после тех трех поцелуев.

Поцелуи…

Как не стыдно это признавать, но я их помню, каждый. И особенный третий, стоя под козырьком моего подъезда, когда мы не в силах были расстаться.

К четвергу я обреченно понимаю, что скучаю по невыносимому Бестыжеву, и отрицать это бессмысленно.

Чтобы не вызвать подозрения у брата, ищу в поисковике информацию о молодежной команде ЦСКА и узнаю, что вся эта неделя у армейцев выездная. Парни играют в других городах, именно по этой причине Егор не ходит, а не потому, что прячется от меня. Я накрутила себя до такого.

Но у него ведь есть мой телефон… и он бы мог…позвонить или написать…

И у меня тоже есть его номер… но я так же не пишу и не звоню…

Вечерами, спрятавшись под одеялом точно, как мой брат, просматриваю выложенные отрывки с прошедших игр, и практически в каждом победу приносит Бестужев. Рассматриваю парня, поставив видео на паузу, впитываю каждую замерзшую на его лице эмоцию. Несколько раз за эту неделю я пробовала садиться за проект, но каждый раз заканчивался поиском интересных фактов о гандболе и игроках. Кажется, теперь я смогла бы стать гандбольным спортивным обозревателем.

Неделя в университете, на удивление, прошла спокойно. Я ожидала от Карины пакостей, но так ничего и не дождалась. Зато Артем не сводил с меня глаз и все совместные лекции я чувствовала на себе его внимание. Один раз в столовой, где он стоял сзади меня в очереди, Артем предложил оплатить мой стаканчик кофе. Я отказалась, а он и не настаивал. Почему отказалась? Не знаю. Но тогда мне показалось это внимание неправильным, не нужным, а почему не понятно.

На лекциях я теперь не сижу вблизи Чернышова, а предпочитаю забираться на галерку с Кирой, подальше от всех. К слову, за эту неделю я привыкла к возникшему к моей скоромной персоне интересу, и вопросы, подобные — «Это ты — та самая девушка Бестужева?», меня больше не вводят в ступор.

Семинары скрашивают две девочки из моей группы: та самая Марина и Олеся, которые стали ко мне подсаживаться и спасать от одиночества. Странно, но, когда я была одна против всех, одиночество меня не трогало. А это одиночество — оно другое…оно пропитано тоской и не хваткой чего-то конкретного…или кого-то конкретного…

Утро каждой субботы я уже несколько лет провожу всегда в одном месте. Именно здесь живут мои друзья, которые всю неделю меня преданно ждут, и по которым я тоже взаимно скучаю.

После общения с ними чувство одиночества немного отпускает и попрощавшись со всеми, я выхожу на ветреный проспект.

Поднимаю голову и смотрю в хмурое серое небо, на котором свинцовые тучи обещают скорый дождь. Температура плюсовая, но из-за сильного ветра холод пробирает до костей.

— Что интересного увидела?

Я так пугаюсь, что не сразу узнаю голос.

Опускаю лицо и смотрю на парня, задравшего голову к небу.

— Егор?

Глаза Бестужева хитро прищуриваются и опускаются ко мне.

— Ага. Привет, Снеговик.

— Привет, — смотрю на Егора в джинсовых брюках и тонкой ветровке, из-под которой торчит воротник черной рубашки. Никогда его таким не видела. Официальным что ли. — А…а ты откуда здесь?

Мое сердечко начинает частить, когда мозг подбрасывает идею, что он приехал за мной.

— В том здании, — Бестужев кивает на серое здание советской постройки, — находится Федерация гандбола. — Конечно, зачем бы ему тебя встречать? Кто ты для него такая? — Мне предложили место в юношеской сборной, — между прочим говорит Бестужев, будто это не большое событие, а ничегонезначащий пустяк.