— А ты что, ревнуешь? — хохочу я.

— Чего? — возмущается парень. — Я, по-твоему, на дурака похож?

Все-таки показалось.

— Нет. Но и на умного тоже.

Недовольно цокает.

— Просто как-то унизительно при живом-то парне, не находишь? — сверлит графитовыми глазами.

Скажите пожалуйста, какая цаца! Унизительно ему!

Все веселье мгновенно улетучивается, уступая место слабоконтролируемому гневу.

— А смотреть на своего флиртующего парня при живой-то девушке — не унизительно? — возвращаю его же претензию, яростно сжимая кулаки.

Молча смотрим друг на друга в пролете первого и второго этажей. Если бы не грохочущая музыка, можно было бы услышать, как перекатываются желваки на лице Егора, и как чешутся мои кулаки садануть по глупому темечку этого кретина.

Как же бесит этот бесстыжий Бестужев!

Между нами снова зрительное сражение, и в этот раз взгляд приходится отпустить мне. Но не потому, что сдалась, нет. Просто глаза в линзах с непривычки начинают слезиться.

— Вер, — вкрадчиво, ее слышно зовет Бестужев.

Поднимаю лицо, пораженная такой откровенностью. Не думала, что Парень-мне-на-всё-и-всегда-безразлично так умеет. Практически ласково. Так, что весь гнев растворяется в нежности.

— Да? — шепчу и заглядываю ему в глаза, словно ожидая долгожданного признания.

— Пойдем я тебя в туалет отведу…

*Эдвард Каллен — вампир, главный герой серии романов Стефани Майер «Сумерки».

На первом этаже вечеринка в самом разгаре. Гости разбились на небольшие компании и каждый веселится, как может: кто танцует, кто зависает у бара, а кто-то и вовсе обжимается на диванчике, вон, как та парочка Священника и Ведьмы!

Хохотнув, разглядываю танцующих и задерживаюсь на знакомой фигуре. Прямо по середине организованного танцпола мой брательник, пристегнув к своей руке наручником симпатичную девушку, откровенно виляет бедрами! Вот же Ромео недоделанный! Девчонки, сидящее на диванчике заливисто пищат, когда мой братец начинает поигрывать мышцами.

Мои щеки багровеют от неловкости момента. Мой младший братишка, которому я гладила трусы, зажигает совсем не по-детски. Открываю рот и подаюсь корпусом вперед, наблюдая, как Ромка что-то отхлебывает из пластикового стаканчика и морщится. И я сомневаюсь, что там газировка.

Ну, Ромыч, ну погоди!

Папка тебя так за уши отдерет, если узнает, и подтяжки твои на одно место натянет!

— Хайповый пацан. Только школьник еще. Думаю, через пару лет девчонки из трусов будут выпрыгивать за его внимание, — Егор стоит рядом и смотрит на хохочущего Ромку.

— С девятого класса выпрыгивают, — на автомате отвечаю, но спохватившись, добавляю, — в смысле, мне так кажется, что уже давно выпрыгивают.

Фууух…не хватало еще так нелепо спалиться, Вера!

— Хочешь познакомлю? — ничего не заподозрив, спрашивает Егор.

— Нееет! — слишком быстро отвечаю, цепляю парня за рукав и тяну в противоположную сторону, где у камина собралась небольшая компания ребят. Они по очереди что-то бросают в огонь под непонятное то быстрое, то замедленное бурчание. Мне не слышно, о чем конкретно они говорят, но, когда улавливаю характерный треск в камине, толпа начинает ликовать и аплодировать, поддаваясь всеобщему веселью.

— А что они делают? — привстаю на носочки и пытаюсь дотянуться до бестыжева уха, чтобы перекричать музыку.

— Ерундой они занимаются. Пойдем к бару, я тебя так и не угостил.

— Расскажи, — держу Бестужева за рукав, не давая уйти. — Пожалуйста!

— Они типа гадают, — скептически фыркает и почесывает лоб под бейсболкой. — Берешь орех, бросаешь его в камин, перечисляя буквы алфавита. На какой букве орех взорвется, на ту букву будет начинаться имя жениха или невесты.

Егор рассказывает это таким тоном, будто его сейчас вырвет, а мои брови от удивления стремительно ползут вверх.

Слишком много информации от человека, который не жалует костюмированные вечеринки.

— А ты откуда знаешь?

— В прошлом году было тоже самое, — равнодушно отвечает Бестужев.

— Так ты же не ходишь по таким мероприятиям, — прищуриваюсь, собираясь уличить во вранье.

— После этого идиотизма и не хожу. И сегодня, если бы не ты, не пошел.

И почему сразу идиотизм? Мне, например, понравилось! Я никогда подобными забавами не увлекалась, и раз уж сегодня у меня день открытий, буду получать от них удовольствие!

— Я тоже хочу!

— Да брось. Это же полный бред.

— Зато весело!

Пойти со мной я не предлагаю, поэтому подхожу к компании ребят сама и беру из стеклянной вазочки грецкий орех.

Несколько минут изучаю броски девушек и парней, рассчитываю траекторию полета ореха, его скорость и среднее время, через которое трескается скорлупка, пытаюсь спрогнозировать темп ведущего, с которым он перечисляет буквы в алфавитном порядке. Но с огромным сожалением понимаю, что первая буква А мне точно не выпадет, потому что так скоро орех еще ни разу ни у кого не лопнул.

Ну и ладно, всё равно я знаю, что Артем Чернышов — моя судьба!

Когда подходит моя очередь, я почему — то волнуюсь. Понимаю, что это шутка, а как-то волнительно.

Девушка-ведущая кивает, мол «пора».

Замахиваюсь и… зажмуриваюсь.

На букве А — слышу вскрики и странный звук, похожий на тот, когда вылетает пробка из шампанского, на букве Б ведущая замолкает, гостиная взрывается восторженным возгласом, а я распахиваю глаза.

Разноцветное конфетти и струящаяся мишура сыпятся из-под потолка, точно рождественский снег. Девчонки и парни ловят их руками и смеются, купаясь в искрящихся блестках. Они оседают на головы, на костюмы и мебель, погружая гостиную в новогодний маскарад!

Упс!

— Кто это сделал? — визжит голос Карины. — Кто лопнул шар? Я должна была это сделать в конце вечеринки! Это был сюрприиииз! — хнычет Дивеева.

Ой, мамочки!

Поднимаю голову и смотрю на оранжевую тряпочку, печально свисающую с хрустальной люстры. Наверное, этот шнурок и был тем самым шариком, наполненным радужным конфетти.

Бочком, бочком, пока очевидцы, разинув рты, восхищаются незапланированным фейерверком, двигаюсь в сторону выхода, потому как такую оплошность Карина мне вряд ли простит.

Ну как же так, Вера?

Ну ты и растяпа.

Но вместо того, чтобы виновато горевать, я хрюкаю от смеха!

— Ты куда? — ловит меня за руку Бестужев, а я с испуга подпрыгиваю и прикладываю руку к сердцу.

Я уж было подумала, что меня вычислили и отловили!

— Н-никуда. А что там случилось, не знаешь? — заинтересовано вглядываюсь в толпу. Теперь меня можно считать не только врушкой, но и никудышней актрисой.

— Да я и сам не понял. Говорят, девчонка какая-то бросила в камин орех, тот отскочил от раскаленного бревна и угодил прямо в навесной шар. Не знаешь, кто бы это мог быть? — и смотрит так странно на меня….подозревающе.

А я что?

Я ничего!

— Нет, не знаю, — кручу головой.

— Понятно, — усмехается Бестужев. — А буква-то какая выпала?

— Откуда? — не понимаю.

— Да не откуда, — хмыкает, мол «ну и бестолочь».

— К-куда? — да о чем он спрашивает-то?!

— Букву, спрашиваю, какую нагадала? — вспыхивает Бестужев.

А! Буква! Ну так бы сразу и сказал!

А действительно, на какой букве остановился отсчет?

— Кажется на Б, — задумываюсь. — Да, точно. Но у меня все равно женихов на Б нет, — печально пожимаю плечами. — Да и ерунда это полная.

— Ну да, — соглашается парень. — На вот, держи, — протягивает пластиковый стаканчик с аппетитно выглядящей жидкостью.

— Что там? — принюхиваюсь.

— Безалкогольный коктейль.

— Знаешь, я как-то читала, что в клубах или на вечеринках лучше пить из закрытых бутылок, — не решаюсь попробовать и смотрю на Егора, закатывающего глаза. — А что? Столько случаев было, когда подсыпают какую-нибудь гадость, а потом…