— Простите…

На небосклоне пожар. Раскаленный, разозленный дьявол поднимал голову — его дыхание беспощадно. Дьявола зовут Белое солнце.

Келлан выскочил в гостиную в трусах и отпустил плотные защитные жалюзи.

— Я готова, — сказала, но лишь потом ощупала локоть — почти не болел, припухлость спала и рука свободно двигалась.

— Еще не… Ладно, беги.

Не обувшись, я вылетела из квартиры. Внизу хлопало, стучало, по дому снова пронеслась сирена — сигнал к тому, чтобы запечатать окна специальными противопожарными жалюзи. Стекла из пуха не спасают от прямых лучей. Возможно, потому что тонковаты. Во всех квартирах на верхних этажах имелась комната на случай ясного дня с мощным кондиционером и эвакуационным люком. Туда отправился Келлан.

Пятьдесят лет назад седьмой сектор сгорел, половину людей спасли. А остальные сектора подгорают раз-два в год. Тушить пожары тяжело, когда воды мало и до верхних этажей добираться долго. При мне ничего не горело, но я всегда вылетала по первому зову Духа.

Почему он сегодня не отправил кого-то вместо меня? Опять ради того, чтобы служители, чего доброго, не столкнулись? За каждым закреплен определенный участок.

Воздух на крыше горячее, чем в духовке. Даже я тяжело дышала и мокла от пота, пока охватывала магическим взором потоки воздуха, что волнами то бежали, то плыли по небу, наперерез друг другу. На километры вдаль доставал мой взор — и там, где полыхал рассвет, потоки сбились в узел вихря. Я сложила пальцы в символ скорости и унеслась навстречу преисподней.

Я стоял голышом на крыше, вглядывался в даль на оранжевое марево через солнцезащитные очки и барабанил пальцами по чашке.

Очухалась бесовка или нет? Около года этот район не попадал под адские лучи. Дух жизни как-то рассказывал, что у «повелителей пуха» планета разделена на участки и они отвечают каждый за свой, тогда как служители вроде меня мотаются по всему Калинидиксу.

Я глотнул кофе. Пуха летает так мало, что за двадцать минут ни один не упал в кружку. Приглушенно прозвенела сирена. Уже третья за полчаса. Пора спускаться на стоянку и удирать на противоположный конец сектора?

Паникеров масса — в туннелях наверняка пробки.

Пофиг. Так или иначе, я собирался в пятый сектор. Телепортом.

По лицу шлепнул ветер — я поднял взгляд от кружки. Огибая многоэтажки и тополя, навстречу мне неслась метель. Порывы воздуха подхватывали пух до небес и закрывали город белым покрывалом. Свет тускнел. Я снял очки, но не двигался с места, вдохновленный красотой. Ураган бил по голому телу, дурачился с волосами, засыпал кофе пухом, как молочной пеной.

Ух, сильная бесовка. Сможет ли она, стоя рядом, сшибить меня с места пуховой волной?

Где она сейчас? Возможно, в паре километров отсюда. Летает среди пурги, грациозно размахивая руками, и наверняка проклинает меня за то, что опоздала.

А не надо в свободное от служения время нарушать закон. Правда, сам нарушаю. Когда звенит сирена, нужно прятаться, а не идти встречать рассвет. За нарушение пять суток впаять могут. Но кто меня видел? Вот я негодник.

Ничто не будит лучше, чем шквальный ветер. Я спал три часа от силы. Десятки раз перечитывал информацию из досье Беатрисы Гилмур. До рези в глазах всматривался в фото, чтобы черты крепко отпечатались в памяти. Усердно шевелил мозгами — миссис Шефер сто пудов точит когти и клыки, чтобы разорвать меня на аккуратные кусочки за то, что я рано смылся со спектакля.

Зато план и идеальная ложь готовы.

В ванной комнате я вытерся, высушил волосы, собрал их в аккуратный хвост — похож на детектива? Слишком молод. Зря вчера побрился. Но у меня есть фальшивое удостоверение хорошего качества и костюм. Доступа к архивам полиции пятого сектора нет. Сымпровизирую. Я сверился с адресом, оделся, натянул на туфли пакеты и облачился в дождевик.

Телепорт вынес меня на лестницу, которой пользовались только во время ЧП. Компрессоры, что втягивали пух этажом ниже, сильно гудели — пол вибрировал. Я скорее спрятал свое обмундирование, выскочил в коридор и позвонил в фанерную дверь квартиры номер 11.

— Кто там? — послышался суетливый голос.

— Миссис Гилмур? Это детектив Стивен Бойд. — Я поднес к объективу камеры над звонком раскрытое удостоверение. — Можно войти?

Щелкнуло. Дверь открылась со скрипом. Миссис Гилмур всего пятьдесят пять, но выглядела она так, будто каждый год грузом повис на плечах. Затравленный взгляд ощупал меня с ног до головы.

— А что вам нужно?

— Поговорить про Беатрису.

Она ахнула, прикрывая ладонью рот. Рукав цветастой блузы съехал, обнажая бурый синяк на запястье. Из глубины квартиры донеслось злобное:

— Джемма! Где моя рубашка?!

Женщина вздрогнула и залепетала полушепотом:

— Вы не могли бы зайти вечером? Муж собирается на работу…

— Мой визит не займет много времени. Или вам есть что таить? — Я намеренно вытянул шею и заглянул за миссис Гилмур. Полинялые обои отставали от стен, на шкафу скопился в пыли хлам.

— Нет, боже упаси…

— Джемма, ты дура! Рубашку давно пора выгладить!

Она заметалась в растерянности. Несчастная женщина. У мистера Гилмура руки из жопы растут? Или он считает унизительным погладить себе рубашку?

— Проходите… — пробормотала миссис Гилмур, распахивая дверь.

— Джемма!

Злобный голос принадлежал грузному высокому мужчине. Несмотря на возраст, волосы густые, почти полностью серые. Он в брюках и майке вышел в прихожую.

— Здравствуйте, мистер Гилмур. Я Стивен Бойд, детектив по делу о пропаже вашей внучки.

— Удостоверение.

Мужчина минуту внимательно изучал корочку.

— Я опаздываю на работу. — Он ткнул обратно документ.

— Тогда вас не задерживаю. Поболтаю с миссис…

— Но я еще не завтракал! Можем поговорить на кухне.

Бабушка Беатрисы засуетилась и проскользнула мимо мужа вглубь квартиры.

— У нее маленько не в порядке с головой. Часто что-то забывает или придумывает, чего не было. Поймите, на лечение нет денег, а у психиатра она проверялась — небуйная, никому проблем не создает. Кроме меня.

Я нахмурился, но промолчал, идя следом за ним. У кого здесь беды с башкой, так это у него.

Кухонька два на два метра. Плита ломилась от кипящих кастрюль, в раковине грязная посуда. Мистер Гилмур уселся за стол и взял ложку.

— Хотите чайку или кофейку? — тихо спросила миссис Гилмур. Я покосился на чашки в мойке и на обтрепанную мочалку для посуды.

— Нет, спасибо.

— Ох, простите за беспорядок… Не успела убраться…

Мистер Гилмур пронзил жену сердитым взглядом, будто в порошок стереть собрался. Она понурилась, достала из-за холодильника складной стул и, разложив, поставила передо мной, после чего улизнула с кухни. Я засмотрелся на листик, приклеенный к дверце — в два столбика шли даты. Сегодняшнее число во втором столбике, второе из пяти за месяц. Лишь пять выходных. Остальные дни в первом, внизу дописано время: с семи утра до десяти вечера.

Знакомый график. Возможно, моя мать трудилась на том же пуховом заводе.

— Что вы хотели узнать? Спрашивайте, — произнес мистер Гилмур, откидываясь на стуле. Затолкал в себя молочную кашу за две минуты и теперь закинул в рот толстую оладью.

— Я знаю, вы год назад сто раз все изложили и расписали полиции. Я читал записи, но хотел бы услышать историю заново.

— Да что тут рассказывать… — Он вытер пальцы о полотенце и помешал ложкой в кружке чай. — Я вернулся с работы после семи, задержался, и не застал ее дома.

— Она раньше убегала из дому?

— Убегала?! — Мистер Гилмур стукнул чашкой по столу. Стул скрипнул под ним. — Беатриса никогда бы не ушла из дому. У нас ей хорошо жилось. В школе оценки хорошие. Ее, наверное, похитили живодеры… И…

Я ошибся?

— Почему вы сразу обратились в полицию? Почему не подумали, что она пошла к друзьям или погулять?

Он сжал кулаки, прокашлялся и потянулся за банкой повидла.