— Куда ты так спешишь? Я еще не поцеловал тебя везде, где хочу.

Нежданная краска бросилась к щекам. Да, я бы с удовольствием позволила ему поцеловать меня везде, где ему хочется. Но не сейчас.

— Потом поедем к тебе и поцелуешь везде-везде, — ворчала я и царапала его торс короткими ногтями, куда доставала.

Горячее дыхание обжигало нежную кожу уха.

— Вот как? Значит, поедем ко мне. И надолго?

— На сутки. Нам хватит? — спросила я, зная, что за сутки, проведенные вместе, я привяжусь к Ирию так сильно, что мне его будет не хватать больше, чем когда-либо прежде.

— Суток точно не хватит, — подтвердил мои мысли. — Может, просто заменим слово «поедем» на «переедешь»?

— Я подумаю…

— Ты не думай, а соглашайся.

Руки мне отпустил, вцепился в мокрые трусики и стащил их вниз. Я поспешила выпутаться из ткани, что липла к бедрам, и повернулась к Ирию. Я не готова… Вот так внезапно просто представить, что эти пухлые губы буду целовать каждый день. Что буду засыпать в безопасности и горячих сильных объятьях. Что смогу наслаждаться своими безумными бабочками, ведь буду постоянно делиться чувствами.

Наверно, буря все разрушила для того, чтобы на месте старого построить новое.

Я подпрыгнула, и Ирий подхватил меня под бедра. Пух понемногу опускался на нас, срываясь с верхушек тополей. Я отрывисто и ненасытно целовала пухлые губы, отчего на них то и дело растягивалась улыбка. Счастье, влюбленность и возбуждение смешивались в какой-то крышесносный коктейль. Так хорошо я не чувствовала себя никогда.

Еще лучше стало, когда Ирий, изверг и садист, наконец-то снял с себя боксеры. Я цепко повисла на нем, обхватив руками и ногами, и позволила ему взять меня за бедра и насадить на вздыбленный член. Каменный, горячий, вошел до предела. С моих губ сорвался протяжный стон. Я бы прикрыла веки от удовольствия, но невозможно оторвать взгляд от лица Ирия. Безумно заводили его глаза, подернутые поволокой, нахмуренные брови, приоткрытые губы — я припала к ним коротким поцелуем и отстранилась, чтобы выпустить стон. Ирий рывками опускал меня, вбивался на всю длину за миг, яростно и одержимо. Я была так возбуждена, что принимала его легко до основания, а моя влага, казалось, текла по бедрам. Или это ручейки до сих пор резвились?

— Хочешь быстрее, бесовка? — низкие рычащие нотки отразились мурашками по телу.

Разнеженная во вспышках наслаждения, я едва нашла в себе силы кивнуть. Мощный трепет скручивался внизу живота в пружину — вот-вот она рванет. Желваки на скулах Ирия напряглись, он сжал челюсти, крепче впился пальцами в бедра и задвигался так быстро, что у меня все бешено запрыгало перед глазами. Внизу живота, казалось, сейчас все взорвется.

Буквально за пару секунд до оргазма Ирий меня, податливую, неведомым образом перевернул так, что я оказалась вверх тормашками. Вниз головой! Перед лицом качнулся набухший от желания член, а вверху к клитору прижались губы. Бедра мои он ловко зафиксировал на своих плечах.

Нет, ну он не может без вы…

Мысль оборвалась, ибо на меня обрушились волны дикого блаженства — ловкий язык пробежался ласковой щекоткой вокруг клитора и едва прикоснулся к нему, мое тело забилось в сладких судорогах оргазма.

Не сразу пришла в себя. Ирий перевернул меня обратно, поставил на ноги и прижал к своей влажной от пота, горячей груди. Хмельной туман в голове еще не рассеялся, как я случайно задела рукой твердый член. Он не кончил? Ему было важно, чтобы кончила я? Точно, мы ведь без презерватива, я забыла.

Так заботливо с его стороны… Теплые ласковые волны искупали сердце.

Ага, а завтра он с хитрой улыбкой скажет: «Ты не передумала по поводу веревок? Я по-прежнему хочу тебя связать».

Я подняла взгляд к голубым глазам, в которых на дне точно резвились хитринки. Придушить бы его. И зацеловать до смерти. Но пока я провела подушечками пальцев по нежной, как шелк, коже члена. Под ней точно сталь. Ирий заурчал, как сытый кот, которому охота еще сметанки, и провел пальцем по моей нижней губе. Я дернулась и прикусила его.

— Так не нужно делать, — пригрозил он, но улыбался, зараза, так, что дух перехватывало. Похоже, я влюблена в его улыбку. Признаваться не буду! А минет, пожалуй, он заслужил.

— Не просишь тебе отсосать, потому что боишься, откушу?

— По-моему, минет куда приятнее, когда девушка делает его по собственному желанию, а не по принуждению. Когда ей действительно хочется облизать член, втянуть его в себя, почувствовать, как сперма стреляет в глотку…

Я залепила ладонью этот пошлый рот, и Ирий удивленно вскинул брови. Мои щеки, черт подери, горели жаром.

— В другой раз, — буркнула я. Он отвел мою руку ото рта и, заигрывая, спросил:

— Разве не хочется сейчас?

— Уже нет.

— Нехорошо начинать отношения со лжи.

— И с манипуляций тоже.

Между нами заискрился воздух.

— Со мной будет непросто, — говорила я, поглаживая член. — Уверен, что еще хочешь, чтобы я к тебе переехала?

— Я осознаю трудности… — У него сбилось дыхание, так как я обхватила рукой ствол и принялась мучительно медленно двигаться вниз и вверх. — А ты осознаешь?

— Не особо. Я плохо тебя знаю. Но если мне что-то не понравится, уйти я всегда успею.

Ирий крепко сжал меня за плечи, слегка встряхнул и впился убийственным взглядом в глаза. За яростью явно прятался испуг.

— Зачем меня без ножа режешь?

— Привычка… — Я потупилась, повела плечами, стряхивая его руки. И опустилась на колени. Белая кашица под ногами подсыхала, покрывалась новым слоем пуха.

Я не умею любить. Раню себя и других просто по привычке. Вряд ли Ирий осознает трудности. Но он почему-то присел следом за мной и сграбастал в объятья. Как он догадался, что мне внезапно остро потребовалось его тепло? И как можно больше.

— Не доверяешь мне? Я тоже тебе не доверял… Но давай попробуем с сегодняшнего дня по-другому? Я расскажу о себе все, что ни спросишь. А ты попробуешь поверить в то, что я для тебя хочу делать только лучшее.

К ресницам подкрались слезы.

— Так, дай мне сделать то, что я собралась, — отталкивала его, пряча глаза.

— Нет, давай продолжим дома. Не хочу, чтобы ты тут стояла на коленях в грязи.

— Пух чистый…

— Пойдем, пойдем. — Он помог мне подняться и вытянул руку в сторону, где валялись его джинсы, по привычке, видимо, призывая телекинез. И сдавленно выругался. Я поникла.

Мы молча собрали влажные вещи. Ирий, хмурясь, высушил их магией. У меня мельтешила в голове уйма мыслей, но язык будто прирос к небу.

— Нет, сначала не домой, а найдем Герта, — сказал Ирий, осматривая порванную рубашку. — Бедняга наверняка решил, что ты из окна выпала.

— А что мне сделать, чтобы ты не жалел о выборе? — вырвалось из меня.

— Расслабься, ты причастна к нему лишь наполовину. Мне все равно надо было лететь в космос через месяц. Гастроли, все-таки.

— Что? То есть я пожертвовала фактически всем, а ты… — говорила я, задыхалась. — Я теперь не могу ни за кем следить, не могу выйти в люди… Не заработаю оставшуюся сумму…

Ирий взял меня за руку и тепло улыбнулся.

— Поэтому я тебе должен богатства всего мира.

— Она такая же, как и я, — объяснил в двух словах.

Отец, сидя на диване напротив, нахмурился. Ничего не понял. Рука Беатрисы подрагивала в моей руке.

— Именно благодаря магии ей удавалось так долго быть на свободе. Она умела рисовать на себе чужую внешность.

Наверняка в глубине души жалела, что утратила способности столь рано. И не добьется теперь ничего без меня.

Я бы смирился, согласись она на другого духа. Я бы ждал, пока не заработаю миллиарды, не заплачу Келлану, который позже передаст деньги Беатрисе, и она наконец-то сядет в звездолет, оставив служение за бортом.

Я был готов ждать. Сама вероятность того, что я дождусь, уже возносила меня до запредельного счастья. Ибо я едва не лишился жизни — чуть не разбился, когда мой дух вышвырнул меня из окна.