А мужики, не слышавшие слов моего советчика (и, чего уж там —  советника!) переглянулись, встревоженные моим затянувшимся молчанием:

—  Помоги, Премудрая! Старосты нашего, Демида Демьяныча, свинья опоросилась до срока, да поросят и пожрала, у бабки Парани у коровы-кормилицы молоко пропало, у моего соседа Митрия куры со двора разбежались, так их напугала тварь окаянная, что и сами не возвращаются, и Митрий с женой и ребятишками сыскать не могут! Не оставь пропадать, матушка: совсем житья ведь никакого не стало!

Невидимый домовой вполне слышимо сопел по правую руку, по левую —  тревожно заглядывал в глаза дворовый пес…

И я не вынесла прессинга. Понимая, что делаю отчаянную глупость и берусь за работу, которую выполнить не смогу просто ввиду отсутствия нужных умений и возможностей, сказала:

—  Хорошо. Взгляну я на ваше чудище лесное.

Как там говорится?

“Коготок увяз —  всей птичке пропасть”, “попала собака в колесо —  пищи, но беги”, “взялся за гуж —  не ной, что не дюж”, и другие народные мудрости, иллюстрирующие невозможность вовремя выскочить из неприятностей, в которые меня втравила одна Премудрая карга!

В дом вернулась мрачная.

Что я буду делать с существом, с которым не смогла справиться целая деревня местных, не имелось ни малейшего представления.

Окей, гугл, можно ли изгнать нечисть каменной рожей?

Стояла посреди комнаты, взбивала пышно в голове ворох глупых мыслей, чтобы понадежнее спрятать под ним одну-единственную: мамочки, оно меня сожрет, оно меня точно сожрет!

—  Долго до этих Елок ехать?

—  До Елей! —  поправил меня тут же материализовавшийся рядом Гостемил Искрыч.

И я неожиданно рассердилась:

—  Да хоть до Сосен! Долго мне на их телеге трястись?

—  Да как можно, матушка! —  всполошился домовой. —  Невместно тебе на телеге! Никак не можно! Старая хозяйка вороной обора…

Гостемил Искрыч наткнулся на мой недобрый взгляд, и осекся.

—  Да вот Булат, конь твой верный —  он и отвезет!

Что ж. Час пробил. Пора настала.

Мрачно протопав по лестнице,  посверлила взглядом книгу: ну же, ты ведь здесь за гугл —  откройся на странице с инструкцией против монстров, ты же можешь, я в “Зачарованных” видела!

Мои тоскливо-саркастичные мольбы пропали даром.

Не открылась.

Брать ее руками по прежнему было страшно, но я попробовала. Вопреки моему подспудному страху, с книгой получилось лучше, чем с сундуком —  но, перелистывая толстые, шершавые страницы, с трудом разбирала непривычную вязь знакомых (не везде знакомых!) букв, и понимала, что хоть с книгой, хоть без —  а магии во мне пшик.

Не получится решить проблему дунув-плюнув и превратив в жабу чудище лесное!

Придется все же ехать на место и изгонять чудище вручную.

Вспомнив, в котором из сундуков я видела подходящий платок (слава инвентаризации!), завернула в него колдовскую азбуку: возьму с собой. Глядишь, и пригодится —  если не как руководство к действию, то хоть как средство самообороны…

Вон, какая суровая: обложка деревянная, углы металлические, и даже застежка с ушками для замка есть!

Гостемил Искрыч мялся в дверях:

—  Тебе бы переодеться, матушка… Я и сарафан приготовил, и сапожки справные, тебе по ножке, подобрал...

Но под моим взглядом мгновенно увял и предпочел испариться.

Хоть в сарафане, хоть без —  а за местную я не сойду.

Так что предпочту родные джинсы и кроссовки —  в них всяко удобнее драпать.

Хоть за чудищем, хоть от него...

Глава 5

—  Я не умею!

—  Да чего там уметь, хозяйка! Не ты ж меня повезешь —  я тебя! —  смешливо пофыркивал богатырский конь.

Кто оседлал его, я не знала и знать не хотела, главное, что это была не я.

Булат же откровенно красовался: выгибал светлую янтарную шею, тряс густой черной челкой, рыл землю ногами в темных гольфах…

В медово-карих глазах плескались ум и лукавство.

Я разглядывала седло, в которое мне предстояло сесть, и понимала: как же хорошо, что я не позволила Гостемилу Искрычу меня переодеть! Если бы мне предстояло ехать боком, планы на мою смерть пришлось бы пересматривать: никто бы меня не загрыз, я бы по дороге убилась.

Булат посмеивался.

Гостемил Искрыч стоял со скамеечкой наизготовку.

Песочной масти пес лежал, прикрыв глаза лапой.

На цепь посажу! Только древнерусских фейспалмов мне тут и не хватало…

Я порадовалась, что мне хватило ума отправить мужиков восвояси, пообещав, что приеду вот как только —  так сразу.

И, решившись, шагнула вперед.

Первый этап дался на удивление легко: левая нога на скамеечку, подставленную домовым, правая —  в стремя, толчок —  и я в седле, на широкой, как диван конской спине.

Конская спина демонстрировала благоразумие и лояльность: замерла, как каменная.

Я тоже замерла, как каменная, потом пошевелилась — нашла левой ногой стремя. Вроде бы небо на землю не рухнуло, я тоже никуда не рухнул…

—  Молодец, хозяйка! —  похвалил Булат. —  Теперь давай-ка, спину выпрями, пятки вниз, и держись коленями, руки —  они для поводьев… Ну ладно, потом научишься! Сейчас на пробу по двору кружочек сделаем.

Верхом я за всю свою жизнь ездила раза четыре, в качестве аттракциона, и если что и уловила из указаний инструкторов, так это то, что усидеть на лошади —  задача всадника, но никак не лошади!

Булат тронулся с места, пошел плавным шагом, и меня плавно качнуло в седле. Человеческие инструктора когда-то давно, в моем мире, объясняли, что нужно привставать на стременах в такт конским шагам —  и я пыталась поймать этот такт. Получалось ли, нет ли, непонятно —  нынешний мой инструктор замечаний не делал.

Пес трусил по кругу рядом с конем, бдительно не спуская с меня глаз.

А страха, как ни странно, не было,  хотя ситуация вроде бы располагала. Но то ли подействовал  уверенный голос Булата, то ли надежная ширина его спины, то ли плавность его же поступи — я не боялась.

Со двора выехали торжественно — понимающий Гостемил Искрыч распахнул хозяйке ворота, дабы не пришлось ей сползать с конской спины, и заново влезать на нее со скамеечки.

А за воротами, куда я выбралась впервые, всё оказалось не так уж и страшно. Лес и лес, ели да мох бородами до земли висит, но и дорога все же видна наезженная, накатанная.

И если вдуматься, то с чего бы дороге и не быть: не на своем же горбу местный люд к премудрой провиант таскал?

Вот по этой дороге, выходит, нам и предстоит трусить к Малым Елям…

Пес всё трусил у левой передней конской ноги, колдовская книга оттягивала сумку у седла справа — словом, Урочище я покидала во всеоружии.

Правда, будь моя воля, я бы еще и Гостемила Искрыча с собой прихватила, для моральной поддержки, правда, чем бы он мне помог против лесного чудища, не понятно

—  Ты, главное, не бойся ничего, хозяйка, —  отвлек меня от мыслей о предстоящем Булат. —  Помни:  я и сам тебя не уроню, и тебе с меня упасть не дам.

А затем подобрался весь как-то, подобрался —  да и скакнул!

Да как скакнул!

У меня сердце в пятки упало, душа замерла: это было как, как… как в сказке. Когда —  между ног реки пропускает, хвостом облака заметает.

Лес мелькнул под нами далеко внизу, островерхой еловой картинкой, а потом вдруг оказался резко близко,  и я сжалась, ожидая, что сейчас от удара о землю позвоночник мой рассыплется, как бусины с нитки, или что меня вышвырнет из седла, как минимум —  но это земля, а не я, вздрогнула, когда в нее грянули конские копыта, и Булат, пробежав еще чуток, гася инерцию, и замер, как врытый.

Непогашенных остатков, впрочем, мне хватило, чтобы впечататься носом в гриву.

С седла мы сползали наперегонки: я —  и мой полузадушенный писк.

—  Ты что творишь, скотина! —  стоило только мне отдышаться, и писк переродился в рык, а я от злости враз позабыла, что передо мной центнер чистой дури.