Обычная сталь не оставила бы на нем и следа. Должно быть, в когти была заправлена ткань с режущими иерофантскими заклинаниями.
Шеннон поднял взгляд. Скомканный змей успел надуться пузырем и, разворачивая подрагивающие плавники, нацелился на него.
Шеннон сжался.
Выпустив в пол струю воздуха, змей рванул в бой. Когти лязгнули совсем рядом, но Шеннон отскочил. На этот раз конструкт предугадал его движение и, выпустив еще одну реактивную струю, вильнул, собираясь нанести удар.
Шеннон подпрыгнул вверх и, не рассчитав, вонзился головой в потолок. После секундного затмения голова вынырнула над полом верхнего этажа. Вдалеке виднелись две бегущие фигуры в зеленых мантиях.
Призрак спешно попытался вернуться, оттолкнувшись руками от потолка, но ладони прошли сквозь перекрытие. Вспомнив, что магнус перемещается лишь в ту часть тела, которая рискует провалиться вниз, Шеннон представил, будто шагает по потолку. Под руками немедленно возникла твердая опора.
Он втянул голову обратно — и вовремя. На него уже летел вихрь из парусины и стали. Шеннон отпрянул, снова чудом увернувшись от змея, только на этот раз его занесло вбок, и он вывалился сквозь внешнюю стену коридора.
В ушах опять зазвенело, а руки словно огнем обожгло. Шеннон скользил вниз по залитой солнцем мокрой от дождя покатой крыше святилища. Он цеплялся за черепицу, но пальцы не удерживались — с каждым прохождением сквозь стену магнус все больше ветшал. Оглянувшись через плечо, Шеннон увидел край крыши и — далеко внизу — песчаниковые городские дома. Насколько губительным окажется падение с такой головокружительной высоты, он не знал и не хотел узнавать.
Внезапно магнус в пальцах восстановился, и скольжение притормозилось. От рывка чуть не полопались заклинания в плечах. По крыше просвистел налетевший порыв ветра.
Скрежет металла о камень заставил Шеннона поднять голову. Змей, сложившись пополам, примостился на подоконнике. Ветер переменился, и до Шеннона снова донесся вой. Только теперь он припомнил переведенный в библиотеке нуминусный текст. На одном из осколков было написано: «Если вас найдут конструкты, прячьтесь в книгах».
Срочно назад в библиотеку!
Змей, оттолкнувшись от подоконника, взмыл в воздух. Проследив за ним взглядом, Шеннон заметил чуть поодаль еще два таких же. Конструкты слетались, словно стервятники.
Высоко в небе пестрела стая других змеев — разноцветных дозорных. Два из них, желтый и красный, прямо на глазах спускались резкими рывками. С желтого змея сорвалась и закувыркалась вниз человеческая фигурка.
Шеннон попытался осмыслить увиденное, но тут один из «стервятников» спикировал на него, словно коршун.
Судорожно цепляясь за черепицу, призрак полез обратно. Последним отчаянным толчком он закинул себя в окно и приземлился в коридоре. Взгляд через плечо подтвердил, что боевой змей от него в каких-нибудь десяти шагах. Свернувшись тонкой трубкой, конструкт просвистел сквозь окно и выпустил стальные когти.
Шеннон кинулся в библиотечную дверь. Снова звон в ушах и боль, но вот он уже стоит в библиотеке, всего на пару дюймов проваливаясь в пол. Дверь позади заскрипела, и Шеннон, обернувшись, увидел проползающую в щель белую парусину. Между дверными досками тоже лезла ткань. Шеннон чертыхнулся про себя. Эти гады, выходит, умеют разрезаться на полосы…
Он принялся высматривать, в какую бы книгу нырнуть. Все закрыты… Единственный на всю комнату лист с виднеющимся текстом — забрызганная кровью записка со словами «наши воспоминания в ней».
Шеннон впился в нее взглядом, но внезапный порыв ветра сдул бумажный лист со стола. Собравший себя воедино боевой змей налетел сзади — Шеннон кинулся вправо, но коготь зацепил его за плечо, и руку словно плетью ожгло. Шеннон очутился на полу.
Не успевший развернуться змей врезался в заваленный книгами стол. Послышался треск расщепляемого дерева, свист ветра и шелест страниц.
Что-то рухнуло прямо рядом с Шенноном. Скосив взгляд, он увидел открытый фолиант. Ветер стремительно листал страницы. Над головой расправлялся змей. В отчаянии Шеннон сунул руку в мелькающие книжные листы, бумага ударила по пальцам, рассыпала их на золотые фразы и вобрала эту золотую россыпь в себя. Бешено листающиеся страницы размолотили всю руку в рунное облако и потащили внутрь книги.
Змей кинулся на Шеннона, пригвождая когтями ноги. Призрак беззвучно закричал, но фолиант уже втягивал его под обложку одним протяжным рывком.
Никодимус с тремя учениками притаился в темном коридоре. Юный Яш справа, его братья Изгарь и Шлак — по левую руку. Все молчали. Что тут скажешь?
Они сбежали из Тайфоновой библиотеки. Уже потом, стрелой летя по лестницам, Никодимус сообразил, что вой доносится не из святилища, а из лечебницы.
Скиталец охотился не за ним. Точнее, пока не за ним. Однако добывать изумруд по-прежнему рискованно — оставленный отрядом след из мертвых тел и разоруженных боевых змеев скоро обнаружат. Включится тревога, на ее рев явится Скиталец. Но может быть, до того времени удастся узнать, чем это отродье занято? Никодимус расставил кобольдов у окон, наблюдать за лечебницей.
Сам он старался не думать о том, как близко подобрался к уязвимому Тайфону, представляя вместо этого ослепительный изумруд, своим ярким блеском рассеивающий любые сомнения и досаду.
Но сосредоточиться не получалось, и Никодимус поймал себя на мыслях о Джеймсе Берре, печально знаменитом какографе, убившем нескольких чарословов. Как и Никодимус, Берр был наследником императорского рода и сумел овладеть праязыком. В минуты отчаяния Никодимуса часто одолевали думы о своем дальнем родственнике…
Из мрачных размышлений его выдернули чьи-то шаги. Один из кобольдов бежал по коридору, белея светлой гривой в полумраке. Скоро стал виден бледный шрам, змеящийся по синей щеке, словно серебряная жила, — в его честь ученик и получил свое прозвище.
Кобольд нипочем не откроет человеку своего истинного имени, поэтому Никодимус нарекал учеников по особым приметам или клановой принадлежности. Яш происходил из клана яшмовых кобольдов, Кремень — из кремневых. Братья Изгарь и Шлак оттачивали боевые навыки в давней междоусобной вражде с железными кобольдами и, услышав от Никодимуса, что их прозвища означают отходы металлического производства при добыче, например, железной руды, дружно рассмеялись и одобрительно закивали.
Подбежавший к Никодимусу участник отряда звался Жилой.
— Что видел? — спросил Никодимус на родном языке кобольда.
Тот сообщил, что с крыши лечебницы стартанул в небо змей с двумя людьми, и теперь Скиталец тянет их вниз.
Никодимус скрипнул зубами, представляя, что нужно этому чудовищу. Может, Дейдре умерла снова? Но ей полагалось заниматься ликантропами… Как бы то ни было, змей с пассажирами вскоре будет в лапах Скитальца. Пора выбираться из святилища и прятаться в городе.
— Хорошо, — шепнул Никодимус. — Зови остальных, и побежали.
Он выпрямился и рванул по коридору. Ученики припустили за ним.
Солнце еще даже не в зените. За стенами святилища придется переждать не один беспомощный светлый час до относительно безопасной темноты.
Проблеск текстуального сознания, ощущающий себя Шенноном, почуял еще один такой же проблеск, тоже помнящий себя Шенноном. Они потянулись друг к другу и слились воедино.
Оказалось, что они занимают две книжные страницы. Несколько посланных на разведку предложений обнаружили в книге и другие проблески текстового разума. Сообща они пришли к выводу, что являются текстовым аналогом человеческого мозга — а точнее, лобными долями мозга магистра Агву Шеннона.
Объединившиеся фрагменты заподозрили, что их ограничивает отсутствие связи с другими текстами, однако подтвердить догадку мешал недостаток воспоминаний. Они стали перебирать страницы. Каждый новый прирост вызывал смятение: две разрозненные прежде части Шеннона осознавали себя новой, все более крупной частью Шеннона. Напоминало пробуждение от сна. Многократное. Снова и снова.
