«Кто бы его самого в этом заверил! — злился про себя Леон. — Ладно, жена много места в доме не займет — вон какая худющая. Пусть занимается чем хочет, только бы мне не мешала и глаза не мозолила. Все тайное в итоге станет явным, вот и решу тогда, что с этой принцесской делать, а пока буду держаться подальше от супруги».
Варт передал ему руку сестры и Леон сжал тонкие пальчики Солары: перед алтарем полагалось стоять, держась за руки. Тельд, как положено, спросил вначале у Леона, согласен ли он стать законным супругом принцессы Солары Зоилар, хранить и беречь ее от всяческих бед и несчастий, заботиться о ней и их совместных детях. После твердого «Да», Тельд обратился к старшему брату невесты и спросил, согласен ли он передать лорду Леону Ардамасу все свои обязанности опекуна юной леди и доверить ему жизнь, здоровье и благополучие своей сестры. Варт ответил столь же твердым согласием и Тельд перешел к напутственному слову для брачующихся. Согласия несовершеннолетней невесты на брак никто никогда в Картуме не спрашивал.
«Мда, если судить по земным российским законам, то действия Тельда сейчас неправомочны, а наш брак с Леоном незаконен, — невольно оценила Лара действия священнослужителя взглядом юриста. — Брак, заключенный без взаимного согласия жениха и невесты, — нелегитимен. Бедные девушки Картума, как сильно они зависят от мужского произвола! Хорошо, что позавчера в библиотеке я успела прочитать описание брачной церемонии, а то встряла бы сейчас с криками: «Ай-ай, меня спросить забыли! А я-то согласная-я-я!!! Прошу указать в протоколе факт добровольности моего перехода под юрисдикцию мужа! Чтоб у этого самого мужа не было повода подать прошение о помиловании… э-э-э-э… подать прошение о расторжении брака то есть».
— Можете поцеловать невесту, — ворвался в сумбур Лариных мыслей голос Тельда.
«Ну, наконец-то!» — и Лара, забыв о куче гостей, с таким нетерпением потянулась к жениху, ухватила его за предплечья и дернула на себя, что по залу прокатился смешок.
Изумленный взгляд серо-голубых глаз, прикосновение твердых сухих губ к ее губам — и Леон отстранился, заработав обиженный взгляд от жены.
Подошли с поздравлениями Варт и Гильдар, за ними потянулись и другие. Спустя полчаса новобрачные вышли из храма, их осыпали лепестками самых разнообразных цветов, и по ковровой дорожке они прошли в большую залу дворца — ту самую, где недавно проходил праздничный обед, посвященный капитуляции Солликии. Теперь предстоял свадебный пир. Главный герой остался тот же, но теперь он выступал не в качестве генерала-победителя, а в качестве жениха. Правда, лицо его оставалось таким же настороженным и мрачным, как во время памятного обеда, но замечали это только Лара, король и кронпринц, а остальные аристократы считали, что генерал Ардамас всегда имеет такой грозный вид.
Пир шел своим чередом. Леон думал, куда девать новоиспеченную жену, чтоб как можно реже ее видеть, а Лара грустила, что в этом мире не принято кричать «Горько!», а новобрачным не принято танцевать первый вальс, второй вальс… По протоколу новобрачным следовало чинно отсидеть за столом в доме невесты не менее трех часов, а потом уехать в дом жениха. Вот после этого у гостей начиналось настоящее веселье с вином, коньяком и шампанским, с музыкой и танцами, а пока они по очереди изрекали многословные поздравления с множеством цветистых фраз и пафосных нравоучений. Лара улыбалась и кивала чисто автоматически, а сама ушла в свои мысли, тревожно посматривая на Леона и мысленно прокручивая в голове известные ей нюансы местного семейного кодекса.
«Жена — собственность мужа. К чему я сейчас веду разговор? — беседовала сама с собой Лара. — К тому, что Леон может приказать мне остаться в Шариле и вечно жить тут отдельно от него в городском доме. Король, конечно, возмутится, но сделать ничего не сможет: жена — собственность мужа. Неужели придется прятаться в обозе?! То-то солдаты обхохочутся. Кошечка моя, если ты жива — отзовись!!! Тебя-то Леон точно с собой возьмет, а меня наверняка тут оставит! — Лара прислушалась к себе, но никакого отклика не получила. К глазам подступили слезы и были зло отогнаны назад. Нет уж, она осталась в этом мире и заключила договор с демоном не для того, чтоб сидеть и рыдать над своей тяжелой судьбинушкой! Ей сейчас вообще о другом думать надо — когда семена закупать, если Леон уже приготовился в поместье ехать?! Надо его прямо спросить, на какой день он отъезд планирует. Вот как останемся наедине, так и спрошу. Наедине…»
Мысли о семенах вылетели у Лары из головы при мысли о предстоящей брачной ночи. Ее бросило в жар. Она была уверена, что как только они окажутся вместе в одной постели, то все сразу наладится, и посмеивалась над собой:
«Это мужчинам свойственно рассчитывать на бурную ночь, как на надежный способ помириться с женщиной и наладить отношения с ней! Русские же женщины, желая подольститься к мужчине, обычно домашние пельмени лепят и думают: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Но у нас с Леоном с самого начала все идет наоборот».
Лара покосилась на резкий профиль Леона и на сердце ее стало тепло:
«Муж. Теперь ты мой муж. Хмурься сколько угодно, но я втиснусь в твое свободное пока сердце! Пусть не прямо войду, пусть бочком пролезу, под колючей проволокой проползу, которой ты свое сердце опутал, но я захвачу его обязательно! И никогда никому не уступлю и не отдам! Тебе легче не мучиться и сразу капитулировать, дорогой мой генерал. Но я тебя знаю — ты без боя никому не сдашься, даже собственному счастью по доброй воле двери не откроешь.
Итак, рассуждаем дальше: каким бы ни был закон de jure, но в Картуме de facto жены живут, как им вздумается, и творят что душеньке угодно, та же Мирала Норлас тому доказательство. Нет, если девушке не повезло выйти замуж за садиста, то ей не позавидуешь, но и на Земле ей тоже не сладко бы пришлось: факты издевательств со стороны мужа женщине весьма трудно доказать. Никто же не бьет жен на главной площади, а в доме свидетелей нет, и сама запуганная женщина ни одного слова против своего мужа не вякнет, а синяки, ссадины и переломы легко объяснить известной фразой: «споткнулась, упала, потеряла сознание, очнулась — гипс». Не один раз такие случаи в моей практике встречались.
Так, сейчас не о том. Что делать, если Леон прикажет мне остаться в Шариле? Противоречить ему при всем честном народе и открыто поступать наперекор — не вариант, такого Леон не простит никогда, и хоть не выпорет, но замкнется в своей ненависти на веки вечные: он слишком горд и слишком привык командовать, чтоб согласиться на роль второй скрипки в собственной семье. Из таких мужчин, как мой генерал, путных подкаблучников никогда не выйдет, да и не нужен мне подкаблучник. Мне Леон нужен — такой, какой есть! Пусть баран упрямый, но зато это мой баран, любимый и единственный! С Леоном бессмысленно переть на таран, его нужно аккуратненько, теплом и лаской обрабатывать, обходные пути изыскивать, если ясно, что прямая дорога временно закрыта на ремонт вплоть до восстановления безусловного доверия между нами. Так что есть две возможности: первая — спрятаться-таки в обозе на потеху солдатам, а вечером вылезти с невинным видом: шла, споткнулась, упала на телегу и заснула, вот только глазоньки открылись, сама не ведаю, где оказалась. Леон подивится, но чувства юмора у него в избытке, так что сильно злиться не станет. (Лара представила, в каком пыльном, мятом и взмыленном виде она выползет из телеги после длительной тряски на жаре по грунтовой дороге — и чуть сама не подавилась от смеха.) Вторая возможность: подождать денек, потом стребовать у Варта карету и двинуться в путь самой. В столичном доме Леона наверняка есть слуги из поместья, способные показать дорогу, да и картами я пользоваться умею, не зря читать научилась. Так что и без муженька до земель Ардамасов доберусь. А потом — дело техники: со слезами к ногам кинусь, с причитаниями, как о любимом муже соскучилась (и ведь правда успею по этой сероглазой заразе соскучиться!), и не сможет меня Леон с глаз долой прогнать, не захочет перед слугами свои семейные проблемы демонстрировать. Еще есть третий вариант — Леон сам предложит уехать вместе с ним, но это вариант утопический и на него лучше не рассчитывать».
