– Я прикажу усилить охрану в подземных переходах святилища.

Чирс задумчиво кивнул в знак согласия. Халукар вздохнул с облегчением. Наместника Великого можно упрекнуть в чем угодно, но только не в опрометчивости. Впрочем, от этого безумного мальчишки Ахая можно ожидать любых неприятностей, безотносительно к тому, что сказал ему посвященный Вар.

Ульф Хаарский никак не мог привыкнуть к веселым жилищам суранцев, ему постоянно казалось, что он открыт со всех сторон миру. Его раздражали окна несуразных размеров. Правда, и подземные жилища горданцев, которые он успел осмотреть, не вызывали у него восторга. В конце концов, ярл Хаарский не крот, чтобы зарываться так глубоко.

– Клянусь тебе, это был он, – владетель Эстольд заметался по комнате.

Ульф остался невозмутим. Хотя на его месте Эстольд Расвальгский обеспокоился бы – уж Хаарскому-то в первую очередь следует ожидать удара.

– Ты мог и ошибиться, – лениво протянул Ульф. – Бес всегда был больше похож на горданца, чем на нордлэндца.

Владетель даже побагровел от возмущения и обратился за помощью к владетелю Ульвинскому, но благородный Фрэй никогда раньше не видел меченого, хотя был наслышан о нем, а потому вряд ли в этом деле мог быть судьей.

– Даже если это действительно был Бес, – спокойно продолжал Ульф, – то я не вижу причин для паники.

Владетель Эстольд фыркнул и залпом осушил наполненный до краев кубок. Ярл Хаарский поморщился, он не одобрял пьянства, а Расвальгский усердствовал без меры.

– Все равно мы его упустили, – примирительно заметил Ульвинский, – и теперь уже не о чем спорить.

– Нас уверяли, что огненные арбалеты есть только у горданцев, обиженно отозвался Расвальгский, – а этот в одно мгновение уложил троих. Мои люди не довольны.

– Смутьянов следует повесить, – жестко сказал Ульф. – Наши люди наемники, и посвященный Чирс платит им очень щедро, А кого убивать за эти деньги – варваров или горданцев, – большого значения не имеет.

– Людей пугают огненные арбалеты.

– Смерть всегда смерть, – философски заметил Ульвинский, – какая разница – от стрелы или от пули.

– Храмовики уверяли нас, что Бес погиб, – напомнил благородный Эстольд, – а я уверен, что видел именно его. Нужно предупредить короля Гарольда и самим быть начеку.

Ульф согласился:

– Мы поговорим с посвященным Халукаром, этот мясник наверняка много знает.

Ульф поднялся и не спеша прошелся по залу, разминая затекшие ноги. Черт бы побрал всех этих горданцев и суранцев с их дурацкой мебелью. Однако раздражало ярла не только неудобное седалище. Бес опять появился на горизонте и подмигнул своим недругам темным глазом. Разумеется, благородный Эстольд мог и ошибиться, но что-то подсказывало Ульфу – берегись! Более семи лет прошло с тех памятных событий в Ожском бору, Бес, должно быть, сильно изменился, хотя Расвальгский утверждает, что узнал его сразу. Очень может быть. Эстольду есть о чем беспокоиться, он отличился в том страшном деле. Впрочем, все они по уши в этой крови. И Гарольд, который отсиживался в замке, и Бьерн Брандомский, приказавший распять Данну, и Ульф, показавший дорогу в лесную крепость, и Тейт Аграамский, и Хокан Гутормский, и Заадамский, и… Да что там вспоминать – все они спешили угодить королю и покончить с мечеными. Пьяному Эстольду тогда море было по колено, а сейчас он боится – протрезвел за семь лет. Многие протрезвели. Особенно когда похороненный вроде бы меченый добрался до Брандомского и Агмундского. «Улыбайся, Гарольд!» До этого мог додуматься только Бес. Многие хотели бы забыть Ожский бор, и Ульф Хаарский в том числе, но меченый не забудет. Никогда. Придется довести до конца дело, начатое семь лет назад. Бес Ожский не должен вернуться в Лэнд.

– Посвященный Халукар просит вашего внимания, благородные владетели, – низкорослый слуга сломался в подобострастном поклоне.

Ульф готов был поклясться, что видел прежде это плоское лицо. Вот только где и когда? Хоя ему подсунул Чирс и наверняка не только в качестве переводчика. Откуда этот невзрачный варвар, бог знает из каких мест, так хорошо знает язык Лэнда?

Посвященный Халукар, несмотря на небольшой рост, внушал уважение. Было в его крепко сбитой фигуре нечто, притягивающее взоры даже в толпе, – быть может осознание собственной силы и почти беспредельной власти над судьбами людей?

– Я благодарен вам за помощь, благородные владетели, – Халукар говорил на чужом языке без акцента, лишь несколько дольше, чем нужно, растягивая гласные. – Мятежники уничтожены, и в Хянджу наконец воцарилось спокойствие.

Расвальгский дернулся было с претензиями, но Ульф взглядом остановил нетерпеливого друга:

– Мы рады, что наша помощь столь высоко оценена посвященными жрецами Храма, но нас немного удивляет, что после известных событий, где стороны делом скрепили подписанный договор, внимание к нам только возросло. Я обнаружил слежку, проезжая по улицам города, и мне это не понравилось.

Халукар взглянул на северянина с уважением – этот молодой варвар явно не был глупцом и обладал интуицией, столь необходимой человеку, претендующему на власть.

– Я рад, что мой молодой друг заметил опасность, но он неверно определил источник, из которого она исходит.

– Всего минуту назад ты, посвященный сказал нам, что с мятежниками покончено и в Хянджу воцарилось спокойствие, или я неправильно понял тебя?

– У Храма много врагов, – мрачно заметил жрец, – именно поэтому посвященный Чирс, наместник Великого, Да продлятся дни его вечно, обратился к повелителю Северной страны королю Гарольду с просьбой о содействии.

– Нордлэнд заинтересован в хороших отношениях с Храмом, – подтвердил Ульф. – Союз короля Гарольда и посвященного Чирса приносит пользу всем, но именно поэтому, посвященный, мы ждем большего доверия с твоей стороны. Благородный Эстольд столкнулся вчера лицом к лицу с человеком, представляющим серьезную опасность для Лэнда, но, к сожалению, этому мерзавцу удалось уйти. Халукар сочувственно вздохнул:

– Ты не все знаешь, благородный Ульф. На днях мы получили известие из северной крепости о том, что стая уничтожила обоз благородного Тейта Аграамского.

Владетели Ульвинский и Расвальгский не сдержали воз гласа горечи и гнева. Ярл Хаарский отреагировал на слова Халукара спокойнее, но красивое его лицо омрачилось.

– К счастью, владетелю Лаудсвильскому удалось спастись.

– А Тейту?

– Владетель Аграамский скончался от полученных ран.

– Бедный Тейт, – вздохнул Ульвинский, – он был так рад, что возвращается в Лэнд.

– Тейта, конечно, жаль, – угрюмо заметил ярл Хаарский, – но какое это имеет отношение к нашему с тобой разговору, посвященный?

– Самое прямое, благородный Ульф. Владетель Аграамский перед смертью утверждал, что стаю вел в набег человек. И он даже назвал имя этого человека.

– Я не верю тебе, посвященный, – возмутился Расвальгский. – Ни один человек не способен подчинить себе стаю, даже Бес.

– Ты сам назвал это имя, благородный Эстольд, и, быть может, ты прав: меченый Бес не мог подчинить стаю, зато почтенный Ахай, Несокрушимый Меч Храма, водивший за собой пятьдесят пешек, смог.

– Не знаю, во что вы превращаете людей, – процедил Ульф, – но то, что ты говоришь, посвященный, чудовищно.

Халукар улыбнулся:

– Великий подчиняет себе слабый разум заблудших и заставляет их служить общей цели.

– Но с Бесом у вас вышла накладка?

– В большом деле не без потерь, – равнодушно пожал плечами Халукар.

– Хороши потери! – саркастически засмеялся Расвальгский. – Я вырос в Приграничье, посвященный, и лучше тебя знаю, что такое стая. Если Тейт не бредил, то о пути в Лэнд вам лучше всего забыть.

– Все в руках Великого, – спокойно заметил Халукар. – У нас есть данные, что почтенный Ахай, или Бес, как вы его называете, находится сейчас в Хянджу. Вероятно, благородный Эстольд столкнулся в доме посвященного Вара именно с ним. Однако наш город велик, и отыскать в нем человека почти так же трудно, как в Южном лесу. Остается надеяться, что наш общий знакомый сам проявит себя в ближайшее время. Цель Черного колдуна – месть, и в средствах он стесняться не будет. Я пришел, чтобы предупредить вас об опасности, и рад, что мы так быстро поняли друг друга.