– Говорят, что ваш город очень красив, – невпопад отозвалась она.

– Я плохо знаю Хянджу, поскольку вырос в дальнем поместье посвященного Чирса.

Сигрид очень хотелось расспросить горданца о его матери, но она сдержалась.

– Тебе нравятся наши девушки, достойный Атталид? – спросила она вместо этого, улыбаясь.

– Ваши девушки прекрасны, благородная госпожа… Моего друга Ивара Хаарского они просто сводят с ума.

– Или он их, – вырвалось у Сигрид. Атталид улыбнулся:

– Я поговорю с ярлом. Ивар молод и долго жил среди грубых вояк.

– Его поведение возмущает Эвелину, все-таки она его невеста.

Что-то дрогнуло в лице горданца, но он быстро овладел собой. Сигрид почти сожалела, что упомянула имя девушки, кажется, она невзначай зацепила слабую струну в сердце этою хладнокровного молодого человека.

Гарольд подошел неожиданно и прервал их разговор на самом, как ей казалось, интересном месте. Лицо нордлэндского короля было хмурым:

– Неприятные новости, Сигрид, король Скат занял наши замки на границе.

– Сивенд? – только и спросила она.

Гарольд промолчал. Сивенд не успокоится – слишком уж сильна его обида на короля. Когда-то ярл Норангерский был лучшим другом Гарольда Нордлэндского, а теперь стал заклятым врагом. Как меняется с годами этот мир, и, увы, не всегда к лучшему.

Военные действия, развязанные королем Скатом, явились полной неожиданностью для Нордлэнда. Сивенд Норангерский, возглавлявший войска Вестлэнда, выступил в зиму, что редко случалось в лэндовских междоусобицах.

Видимо, Сивенд рассчитывал на внезапность. И, надо сказать, его расчеты оправдались. Несколько приграничных замков сдались без боя – возможно испугались вестлэндцев, но скорее потому, что таили обиду на короля Гарольд, Королевская крепость Кольбург была взята штурмом и ее сожжена. Дорога к столице Нордлэнда оказалась открытой, а вассалы короны почему-то не спешили на помощь сюзерену. Приграничье тоже весьма вяло отреагировало и призывы о помощи. Только ярл Мьесенский да старый друг Гаук Отранский прислали гонцов с вестью о скором выступлении. Но Мьесенскому и Отранскому предстоял проделать долгий путь, чтобы присоединиться к королю. Поведение владетелей не обескуражило Гарольда. Собственно, этого следовало ожидать. Наверняка Сивенд выступил после предварительного сговора с нордлэндскими врагами короля. Придет время, и Гарольд сведет с ними счеты, а пока следует полагаться только на собственные силы. Четыре сотни гвардейцев Рагнвальда да две тысячи дружинников самого Гарольда – войско немалое. Буржские торговцы и ремесленники тоже не ударили в грязь лицом и выставили ополчение в пять тысяч человек. Ополченцы быть может, не слишком искусны в бранном деле, но, тем не менее, люди они бывалые, не раз уже выступавшие на стороне короля в противоборстве с надменными владетелями. Король Гарольд прилюдно обнял мясника Колбейна и поблагодарил за поддержку – в буржцах он никогда не сомневался, а владетели еще заплатят за измену. Его слова произвели впечатление не только на людей простых, но и на благородных – два десятка самых осторожных присоединились к королю.

Гарольд оставил пеших ополченцев оборонять столицу, а сам во главе четырех тысяч всадников двинулся навстречу Сивенду Норангерскому. Весь Бург вышел провожать своего короля. Суровый вид всадников и холодный блеск стальных панцирей вселяли надежду на благополучный исход предприятия. Вестлэндцев Нордлэнд бил всегда, а король Скат, видимо, окончательно спятил, если решился на столь отчаянную попытку. Горожане бурно приветствовали короля, принца Рагнвальда и даже его гвардейцев, отношение к которым до сего дня было весьма прохладным. Но, пожалуй, больше всего оваций выпало на долю красавца Ивара Хаарского. Слухи об открытии страны его отцом ярлом Ульфом уже дошли до ушей буржских торговцев и ремесленников – все это сулило в будущем немалые выгоды. И, конечно, такой статный воин, как Ивар, не посрамит славы отца.

Ивар не обманул ожиданий толпы: проезжая мимо балкона, на котором стояли королева Сигрид и придворные дамы, он вдруг одним рывком сильных рук подтянулся за перила и в мгновение ока приземлился в шаге от невесты, прекрасной Эвелины Ульвинской. И прежде чем девушка успела опомниться, он приложился губами к ее губам, чтобы через мгновение опять угнездиться в седле своего коня под одобрительный рев толпы.

Гарольд засмеялся и взмахнул рукой – лавина всадников, набирая ход, двинулась с места и, казалось, что не найти в мире силы, способной ее остановить. Принцесса Кристин, жена Рагнвальда и дочь Ската Вестлэндского, тихонько вздохнула – уж ей-то эта война точно ничего кроме страданий не принесет. Сигрид встревоженно оглянулась на беременную невестку и ободряюще улыбнулась ей:

– Все будет хорошо.

Сигрид была уверена в этом. Не может быть, чтобы их с Гарольдом вновь обретенное счастье рассыпалось в прах, а жизнь закончилась столь нелепо и трагично. Бог не допустит этого.

Сивенд Норангерский, захватив Кольбург и несколько приграничных замков, в глубь Нордлэнда не пошел, он словно ожидал чего-то, прижимаясь спиной к границе, выдвинув вперед лишь несколько небольших отрядов. Однако эти отряды, не встретив отпора нордлэндских владетелей, бросивших своих смердов на произвол судьбы, успели на творить немало бед. Гарольд хмурился, встречая вереницы ободранных и оголодавших людей из сожженных деревень. Замки Нордлэнда по-прежнему выжидали, не решаясь в открытую выступить против короля. Люди Лаудсвильского перехватили несколько посланий владетеля Норангерского нордлэндским владетелям. Сивенд явно рассчитывал на их поддержку, и, судя по всему, эта поддержка была ему обещана. Измена вассалов не удивила Гарольда – слишком уж решительно он в последние годы урезал их освященные веками права, чтобы рассчитывать на всеобщую любовь.

Бесчисленные рогатки на дорогах вызывали протесты купцов, с которых каждый замок требовал плату за проезд по своим землям. Такая торговля становилась себе в убыток, ибо насытить алчность расходившихся владетелей было невозможно. Гарольд сломал эти препоны, лишив владетелей законной, как они считали, части доходов. Сивенд Норангерский удачно выбрал время для выступления, хотя не все сложилось так, как он ожидал. Силы нордлэндских владетелей были уже в значительной степени подорваны. Да и страх перед королем, который не скупился на скорый суд и расправу, удерживал их от поспешных действий. Сивенд явно нервничал – его призывы становились все более настойчивыми, а оскорбления и угрозы, которыми он осыпал робких союзников, не способствовали росту его популярности.

Гарольд медленно, но уверенно продвигался к границе, и препятствовали ему в продвижении не столько малочисленные отряды вестлэндцев, сколько осенняя распутица и зарядившие осенние дожди.

Владетель Скиольда, благородный Гюнвальд, вздумал было закрыть ворота своего замка перед разъяренным королем. Расправа была короткой и беспощадной. Сторожевая башня Скиольда разлетелась на куски со страшным грохотом – суранец Кюрджи, на протяжении многих лет верой и правдой служивший королю, свое дело знал. Насквозь промокшие гвардейцы принца Рагнвальда, перебросив через ров заранее приготовленные мостки, ринулись в зияющий провал в стене замка. Дружина владетеля Гюнвальда была изрублена в куски. Самого владетеля вздернули на воротах, а об участи его семьи вслух предпочитали не говорить.

Сивенд Норангерский, поспешивший было на помощь другу, опоздал на сутки и остановился в десяти верстах севернее Скиольда, увязнув по уши в грязи. Соседние замки, напуганные участью незадачливого Гюнвальда, отказали вестлэндцам в помощи не только воинской силой, но и про довольствием. Война была уже проиграна, но Норангерский слишком уж опрометчиво выдвинулся вперед, торопясь на помощь Скиольдскому. Обратная дорога по раскисшим полям могла окончательно сломить дух его войска, превратив и без того оголодавших и уставших людей в толпу оборванцев, не подчиняющихся приказам. Норангерский задыхался от ярости, слушая доклады помощников – лошади падали от бескормицы, люди роптали. А в десяти верстах от его утонувшего в грязи и раздорах лагеря в захваченном Скиольдском замке с удобствами устроился король Гарольд. Он ждал заморозков, чтобы ударить на врага.