– Пора драпать, – сказал со вздохом владетель Оле Олегун. – С Гарольдом шутки плохи.

Владетели, собравшиеся в шатре предводителя, угрюмо помалкивали. Золотые горы, которые сулил им красноречивый Сивенд Норангерский, обернулись обычной лэндовской грязью, в которой утонули вестлэндские дружины. Надежды на помощь нордлэндских владетелей рассыпались прахом. Нордлэндцы, столь воинственные за пиршественным столом, вдали от глаз короля Гарольда, когда дело дошло до драки, разбежались по замкам, предоставив вестлэндцам расхлебывать совместно заваренную кашу.

– Король Скат обещал помощь, – попытался переломить общее нерадостное настроение Норангерский.

– Скат горазд на обещания, – заметил, кривя бледные губы, Свен Холстейн, – но его сил не хватит, чтобы взять замок. Владетели сдержанно засмеялись. Король Вестлэнда не тот союзник, на слово которого можно было положиться без оглядки. Собравшиеся здесь вассалы вестлэндской короны давно и хорошо знали своего сюзерена.

– Скату обещали помощь гуяры, – владетель Гаенг Свангер косо посмотрел на Холстейна.

– Избави Бог нас от такой помощи, – глаза благородного Свена непримиримо сверкнули.

Владетеля Холстейна можно было понять: десять лет назад морские пираты разрушили его замок и увезли с собой жену и дочь, о которых с тех пор не было ни слуху, ни духу. Сам Свен спасся чудом, его посчитали убитым.

– С гуярами ухо следует держать востро, – поддержал соседа Оле Олегун. – Пригласить их не трудно, трудно потом от них избавиться.

– Гуяры умеют драться, – стоял на своем Гаенг Свангер. – К тому же они не столь многочисленны, чтобы их бояться.

– Как знать, – покачал головой Холстейн, – много лет тому назад вестлэндцам только с помощью меченых из Башни удалось сбросить их обратно в море. Заморские купцы рассказывают о гуярах страшные вещи.

– Помогут гуяры Скату или нет, про то вилами по воде писано, – оборвал спор Олегун. – Что мы сейчас будем делать? Как только ударят морозы, Гарольд двинет на нас свои дружины.

– Сил у нас не меньше, чем у Гарольда, – проговорил Сивенд Норангерский. – Ты стал уж слишком осторожен в последнее время, благородный Оле.

Олегун вспыхнул от обиды, его огромная фигура глыбой нависла над столом:

– Будущее покажет, кто из нас был прав, благородный Сивенд, – я увожу своих людей.

Норангерский закусил губу и скосил глаза на помрачневших владетелей – никто не последовал за Олегуном, но на лицах оставшихся не было уверенности. Уходить по грязи без строя и лада – значило подставить спины под удар гарольдовых мечей, но и сидеть сиднем неведомо чего ожидаючи тоже было глупо. Куда ни кинь, всюду клин.

Внезапно ударившие морозы спутали Гарольду все карты, он хотел дать Сивенду возможность еще немного покиснуть в грязи. Гарольд знал вестлэндцев – долгое ожидание неминуемо должно было привести к разладу в их рядах. И когда ему сообщили, что владетель Олегун увел свою дружину из лагеря Норангерского, он мысленно поздравил себя с успехом. Можно было бы подождать еще, но подмерзшая земля была теперь, пожалуй, на руку бегущим, да и сил у Гарольда прибавилось – подошли, несмотря на распутицу, владетели Приграничья во главе с Отранским и Мьесенским. И свои зашевелились, почуяв, на ком победа. А с шестью тысячами всадников ему не то что Сивенд, сам черт не страшен.

– Седлайте коней, – весело глянул Гарольд на владетелей, – и да поможет нам бог.

Его слова были встречены дружным ревом одобрения, – скучавшее войско с радостью приняло весть о выступлении. И даже крепчавший с каждым часом морозец не мог остудить боевой пыл нордлэндцев. Звонко застучали копыта коней по подмерзающей земле, и этот звон для вестлэндцев наверняка будет похоронным.

– Хорошее войско, – одобрил горданец Атталид. Гарольд горделиво усмехнулся – такой силы еще никто и никогда не собирал под знаменами Нордлэнда.

– Разобьем Сивенда и отправимся завоевывать страну Хун, – пошутил он.

– А как же Черный колдун? – Глаза Атталида сузились, и лицо стало почти враждебным.

Гарольд нахмурился. Одетый в черный полушубок горданец с двумя торчащими над плечами рукоятями мечей напомнил ему вдруг самого ненавистного человека. Черные курчавые волосы Атталида волной падали на шею, длинный горбатый нос клювом хищной птицы нависал над пухлой вздернутой губой, и ко всему этому добавился волчий оскал на смуглом лице.

– Черный колдун свое отжил, – холодно сверкнул глазами Гарольд. – Дай срок.

Шеститысячное войско ускорило ход и катилось теперь вперед всесокрушающей лавиной. Зрелище, захватывающее Дух, если смотреть на него со стороны, ну а если эта сила подвластна твоей руке, то ты не последний человек на этой земле. К Гарольду вновь вернулось хорошее настроение, он обернулся к улыбающемуся Хаарскому. Мальчишка уже успел отличиться при штурме Скиольда, лично обезоружив благородного Гюнвальда, который отнюдь не был слабаком.

– Достань мне Сивенда живым, Ивар.

– Будь спокоен, государь, – тряхнул светлыми кудрями Хаарский. – Я не оплошаю.

Ивар был в алом кафтане, отделанном черным мехом, и представлял собой отличную мишень, но это, видимо, мало волновало молодого ярла. В его годы Гарольд тоже не боялся смерти, наверное, потому, что не было за плечами ни славы побед, ни горечи поражений. Да ничего, в сущности, не было, кроме собственной головы, набитой разными глупостями. Зато нынешнему Гарольду Нордлэндскому есть что терять. И в этот морозный зимний день он не может ни проиграть битву, ни с честью погибнуть.

Сивенд Норангерский расположил свои войска на не высоком пологом холме, далеко выдвинув вперед левый и правый фланги, словно приглашая Гарольда в дружеские объятия. Сивенд нервничал, обещанная королем Скатом помощь так и не появилась. Подошли, правда, дружины нескольких нордлэндских владетелей, которым не приходилось уже рассчитывать на пощаду со стороны своего короля. Но даже после этого численность вестлэндского войска не превысила пяти тысяч. Вестлэндские владетели приуныли, кое-кто уже проклинал себя втихомолку за то, что не последовал примеру Олегуна и не увел дружинников с поля боя. Сейчас, пожалуй, отступать было поздно, хотя, быть может, еще не поздно договориться с королем Гарольдом.

Свен Холстейн, командовавший левым флангом вестлэндцев, с утра прощупывал настроение владетелей. Однако особых успехов он не достиг – владетели пребывали в растерянности: с одной стороны, еще не окончательно была потеряна надежда на помощь короля Ската, с другой, на слово Гарольда полагаться было опасно. Нордлэндский король славился коварством. Слово он, конечно, даст, но вот сдержит ли его, когда добьется полного успеха, сказать трудно. Холстейн не рискнул договариваться с Гарольдом в одиночку, хотя возможность такая была. Благородный Свен не сказал навестившим его ночью посланцам короля ни да, ни нет, решив немного выждать. И, кажется, просчитался – нордлэндские знамена грозно замаячили на горизонте.

Холстейн приказал своим людям отходить к холму, чем вызвал недовольство Сивенда Норангерского. Владетель Свангер, горяча гнедого коня, птицей слетел с холма и бросился наперерез отступавшим.

– Остановись, Свен, – лицо благородного Гаенга расплылось в улыбке, – помощь подошла.

– Сколько?

– Семьсот.

Холстейн поморщился. У Гарольда оставалось превосходство в людях, а нордлэндцы драться умеют.

– Оле Олегун вернулся.

Благородный Свен был поражен, а Гаенг Свангер затрясся от смеха:

– Это гуяры, благородный Свен, семь сотен копейщиков, закованных в стальные доспехи.

Холстейн не выразил по этому поводу восторга, а в раздражении хлестнул плетью по сапогу.

– На войне все бывает, благородный Свен. И вчерашние враги вдруг становятся друзьями.

– Избави нас бог от таких друзей, – вздохнул Холстейн. – Король Скат и владетель Норангерский затеяли опасную игру, и, боюсь, она еще выйдет боком всем нам.