Что, черт возьми, происходит? Ни одной разумной мысли в голове не было. Сплошной фоновый звук в ушах, который только раздражал. С каждой секундой все сильнее и сильнее.

Моя истерика иссякла, и я лишь нервно всхлипывала, обдумывая дальнейший план действий. На короткий миг я ощутила себя беспомощной и уязвимой, когда поняла, что мои дети в опасности, и я не знаю, как им помочь. Что я натворила? Из-за меня моих дочек похитили… Нужно было следовать указаниям Глеба, а не бегать по лесу вместе с Демьяном. Мда, только поздно уже сожалеть и побиваться. Нужно что-то придумать…

Нервный ход моего мыслительного процесса прервал Глеб.

— Я поменяю тебя на дочек, — хладнокровно повторяет муж, продолжая смотреть перед собой на дорогу. Его невозмутимый вид, слегка растрепанные волосы… ух, как он меня сейчас нервировал. То, как он себя ведет. Как говорит, будто это я виновата во всех бедах нашей планеты. А он, мученик, всего лишь неудачно женился на мне.

Первый раз я пропустила мимо ух сказанные слова Глеба. Надеясь, что ослышалась, что это аудиальная игра слов после пережитого. Но увы. Это все правда. Мой слуховой аппарат меня не подвел.

Правильно говорят: “Родной человек убьет с первого раза, он в идеале знает твои слабые места”. Вот и Глеб знал, как побольнее меня ударить. Он знает, что ради дочек я пойду на все.

Со свистом выдыхаю. В душе резко похолодело, словно огромный айсберг растаял внутри, и ледяная вода расползлась по венам вместо крови.

Зудящий вкус горечи в пересохшем рту выдает мою обиду и разочарование в муже. Нет, его вариант предложенный в сердцах — идеальная возможность спасти дочек. Я бы и не такое согласилась ради них. Жестоко, но другого выхода сейчас нет. Но вот с каким цинизмом Глеб это все объявил, выбивает весь воздух из легких. И я едва слышно проговариваю:

— Хорошо.

В горле неприятно першит, я подношу кулак к губам и прокашливаюсь.

— Хорошо? — муж удивленно поднял бровь, кидая на меня мимолетный взгляд. Он опять смотрит на дорогу, но его мнимое спокойствие уже висит на волоске от страшного взрыва. Это заметно по мелким деталям: то как потяжелело его дыхание, как громко он сглатывает слюну.

— И это все, что ты скажешь? — скептично протягивает Глеб, словно дает мне шанс исправить неправильный ответ.

— Да, Глеб, это верное решение, — заключаю, раздраженно передергивая плечами. — А что нет так? Я не прощу себе, если с близняшками что-то случится. Чтобы их спасти — мне нужно вернуться к Артуру? Да без проблем. Дочки — самое дорогое, что у меня есть.

— То есть, — в голосе Глеба проскакивают ядовитые нотки, — когда ты трахалась с Демьяном, ты тоже думала о них? — со злой ухмылкой кидает мне.

Как он догадался? Не думаю, что Демьян в подробностях о таком рассказал.

На мой недоуменный взгляд, муж кивает в район груди.

— У тебя вся шея в засосах. Боже, Юля, какая же ты дура.

Возмущение пробирает до костей. Я судорожно вдыхаю и чисто на эмоциях одариваю Глеба звонкой пощечиной. Он непроизвольно дергается, пытаясь удержать руль в прежнем положении.

Я с удовольствием замечаю, как красное пятно расползается по лицу мужа, и он потирает ладонью пылающую щеку.

— Правда глаза колит? — хмыкает Глеб насмешливо, цепко следя за моей реакцией. — Неприятно слышать, что ты похотливая девка? — он продолжает кидать колкие издевки.

Следующую пощечину муж успевает перехватить, больно сжимая моё запястье, и сразу же отпускает с брезгливым выражением лица.

— Даже противно к тебе прикасаться после такого… Не знал, что ты так слабка на передок.

Что? Он еще смеет меня упрекать таким?

— Мне Демьян все рассказал! — выпалила я без раздумий, игнорируя его гневные оскорбления. Пелена слёз опять застилает глаза, но я быстро промаргиваюсь, чтобы опять не зареветь.

— Да? Как интересно. И что он тебе рассказал?

— Всю правду! — мой голос срывается на истерический крик, перепрыгивая несколько октав вверх. Даже стыдно оттого, как пискляво он звучит. — И про его якобы пропажу, и про то, почему ты женился на мне!

— Ничего себе? Благородный Демьянушка излил грешную душу. И что дальше?

— То есть, ты даже отрицать не будешь? — меня до глубины души поразило его безразличие, пропитанное ледяными нотками.

— Ты как всегда права, любовь моя, — невозмутимо отвечает Глеб, уверенно водя машину. — Оправдываться я не буду.

Я вглядываюсь в его красивый профиль, и моё горло сдавливает невидимым лассо, перекрыв доступ кислорода. Я беззвучно открыла рот в попытке урвать хоть чуточку спасительного воздуха и переварить услышанное. Мне нужно отвлечься. Стеклянным взором я уставилась на освежитель в виде зеленой елочки.

Загипнотизированная его ритмичными покачиваниями, я уже не разбирала слов Глеба. Он что-то говорил, говорил, но мне было все равно.

Я погрузилась в круговорот воспоминаний и умозаключений. Семь лет, семь долгих лет я просто была ключевым моментом в его изощренной мести. Столько использованных жизней на его счету….

Господи, он не человек. Человек на такое не способен. Это мстивый и обиженный монстр.

Все это время в потайных уголках моей души пылал маленький огонек надежды, что признание Демьяна окажется фальшью или страшным недопонимаем. Что Глеб — порядочный мужчина, и все обвинения против него — глупая выдумка.

Ну нельзя ж столько лет притворяться и обманывать. Нельзя ради мести создать примерный образ любящего супруга. Нельзя нянчиться с чужими детьми и без сна сидеть возле их кроваток, когда они болеют.

Оказывается, можно. Настолько щепетильно, что даже не подкопаешься.

— И да, Юль, просто, чтобы ты знала, — острым гарпуном врывается в моё сознание голос Глеба, — если ты захочешь уйти к Демьяну, дочек я тебе не отдам. По всем документам они мои, так что можешь забыть о них.

Если бы я могла убивать взглядом — за рулем бы сейчас сидела мумия вместо мужа.

Секундный ступор прошел, и я с ненавистью уставилась на Глеба. Сдерживаясь из последних сил, я переспросила, скорее для проформы:

— Что ты сделаешь? Дочек заберешь?

— Мгу, — коротко бросил он.

Мой уровень ненависти достиг пика и желал поскорее найти выход. Да, я бы сейчас в голой схватке победила бурого медведя, настолько меня разозлила реплика мужа.

— Глеб, скажи честно: ты тайком посещаешь психиатра? — вырвался у меня ехидный вопрос.

— Мне нужно ответить? — усмехается муж.

— Можешь не отвечать, и так все понятно, — я покрутила пальцем возле виска. — Просто позвони своему лечащему врачу и сообщи, что у тебя обострение, в том числе и мания величия.

Вместо ответа Глеб со смешком выдохнул.

— Я никогда, слышишь, никогда не отдам тебе дочек! Ты — им никто, а документы — это временная фикция, пшик!

— Юль, я так понимаю: тебе нужно выговориться? — циничным тоном спросил Глеб, не удостоив меня даже взглядом.

— Не угадал, знаток женской психологии! — я завожусь еще сильнее от его холодного спокойствия. — За столько лет совместной жизни ты должен был понять одно: я за своих детей перегрызу горло! И если ты только попробуешь осуществить свою угрозу…

— Юль, ты…

— Заткнись и дослушай, — оборвала его гневно. — Если ты посмеешь забрать у меня дочек, я без раздумий вырву тебе кадык или куда хуже, твои яйца. Ты меня понял?

— Конечно, женушка, — Глеб зашелся в громком гоготе, — твой сарказм — это нечто. Я буду скучать по нему.

— Тебе смешно? — захлебываясь воздухом от нахлынувших эмоций, я зарядила ему кулаком в плечо, на что муж еще громче рассмеялся. — Тебе, черт побери, смешно?!

— Юль, прекрати, бьешь как девчонка, — продолжал подтачивать меня Глеб. — Или старайся лучше. Щекотно очень.

Он думает, что я шучу? Ух зря ты, Глеб, все это затеял. Видимо, мой здравый смысл выпрыгнул на ходу с машины, оставив меня на попечение древним инстинктам, и я сделала следующее:

— Девчонка? Сейчас я покажу, как я умею бить.