Я оттягиваю ремень, разворачиваясь полностью к Глебу и без заминки награждаю его серией сильных ударов. Я без разбора бью его по спине и плечу, но Глебу все было нипочем. Он задыхался от истерического ржача, отмахиваясь от меня как от назойливой мухи.

— Юль, ты что-то вообще не стараешься…

Опять ухмылка и его противный гогот.

Но внезапно Глеб остановился и, крепко прижимая меня одной рукой к спинке сиденья, истошно заорал:

— Юля, блд держись!

За секунду до столкновения я заметила большую красную машину, которая неслась на нас по встречке. Огромное красное пятно, которое мгновенно проглотило наш автомобиль.

А дальше — пронзительный визг тормозов, мощный толчок и душераздирающий скрежет металла.

По инерции меня кидает вперед, но ремень, больно впиваясь в грудь и живот, сдерживает моё тело на месте. Мой крик утопает в море остальных звуков, когда подушка безопасности выстреливает мне прямо в лицо. Мне нечем дышать, что-то тяжелое давит на все тело.

Перед полной остановкой нас переворачивает пару раз в воздухе, словно в огромной центрифуге.

— Раз, два, три, четыре, пять, — я считаю секунды в уме, пытаясь сохранить толику оставшегося сознания. — Шесть. Да, шесть. Больше мы не двигаемся.

Всего лишь шесть секунд и страшное понимание, что произошло непоправимое.

Мелкие осколки продолжают царапать лицо и руки. Я болезненно морщусь, пытаясь увернуться от острой боли. Но тщетно.

Мне очень холодно. Господи, почему так холодно? Сейчас же лето.

Картинки медленно растворяются перед глазами. В ушах, словно сквозь толщу воды, пробиваются неразличимые звуки. Что это за шепот? Моя голова цепко зажата подушкой безопасности. Я мутным взором ищу мужа и испуганно застываю, глядя на его кровавый затылок.

— Глеб, — сдавленно шепчу.

— Глеб, очнись, пожалуйста, — хриплю, еле шевеля языком и глотая слезы.

— Глеб, ты слышишь?

Но он не двигался. Тоненькие струйки крови сочились сквозь его пшеничные волосы, окрашивая их в флаг моего бессилия.

Нелепые попытки освободиться из цепкого захвата подушки безопасности остаются лишь попытками. Она надежно держит меня в плену, не позволяя ни на сантиметр дотянуться до мужа. Устрашающая тишина пробирает до костей, и я не понимаю, почему никто не спешит на помощь.

— Помоги-т-т-те, — сипло шепчу, не в силах даже чуточку повысить голос. — Кто-нибудь, помогите.

Тишина. Опять эта гребанная тишина и никого больше.

— Господи, спаси нас, — бормочу мольбу, путая окончания. — Пускай нас найдут. Мы нужны дочкам.

Дрожащими руками поправляю непослушный фатин на платье. На свадебном кипенно-белом платье, с мелкими жемчужными капельками, которого у меня никогда не было. Как и самой свадьбы.

Кидаю взор в напольное зеркало и бегло оглядываю себя снизу вверх.

Дорогие украшения, профессиональный макияж, прическа…

Да и место напоминает комнату для сбора невесты. Как в типичной американской мелодраме.

Судя по старым каменным стенам и тяжелому запаху ладана, это церковь… или костел.

Где я вообще? Что я здесь делаю? Где все?

Мои мытарства прерывает стук в дверь. Я испуганно дергаюсь. В дверном проеме появляется голова моей сестры. Она просто светится от счастья.

— Ну что, невеста, готова? А то тебя уже все заждались, — на ходу закончив предложение, она пропала за старой древесиной.

— Стой, Настя, стой, — ору как полубезумная, пытаясь узнать у сестры, что происходит и где мы. Шелестя платьем я вторю ее движениям и выбегаю за дверь. И тут же растерянно замираю.

Полный зал людей. Все в костюмах, дорогих нарядах. Это что, моя свадьба? Мне нужно идти дальше? Мамочки, я не понимаю.

Витраж окон пропускает солнечный свет, разукрашивая помещение цветными линиями. Должно же быть весело. Почему мне так страшно? А еще этот мерзкий холод, который плотно окутывает мое тело. Зубы начинают звонко дребезжать, на грудь что-то давит. Очень тяжелое и большое. Не могу даже вдохнуть.

С титаническим усилием я наконец освобождаюсь от страшного морока. Дышать становится легче, и я судорожно захватываю ртом большие порции воздуха.

— Юлька, вперед, чего замерла? — в спину меня подталкивает сестра. — Ты заставляешь всех ждать.

Я со вздохом выдыхаю и делаю первый несмелый шаг под марш Мендельсона. Гости синхронно оглядываются на меня. Взгляд десятков пар очей устремлен только на меня. Мама, покойный отец, дочки, Сюзанна, Рустам и другие ранее знакомые цыгане. Кто-то мило улыбается, кто-то подбадривающе кивает, некоторые вообще воровато прячут глаза.

Но меня они мало интересуют.

Мой взор направленный к алтарю, где спинами ко мне, стоят двое женихов. Почему их двое?

Словно по команде, мужчины оборачиваются, и моё сердце пропускает удар. Глеб и Демьян в одинаковых черных костюмах, с бутоньерками на левом лацкане пиджака. Это ведь розыгрыш? Не по-настоящему?

Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам в поисках подсказки. Ощущаю себя пойманным преступником на верховном суде.

Мама, вытирая слезы бумажной салфеткой, осуждающе мотает головой.

— Что же ты надела? — читаю по губам отца.

Дочки обиженно оборачиваются от меня.

Матерь Исусья, да что здесь происходит?

В несколько шагов я преодолеваю расстояние к алтарю. Священник, встретившись со мной взглядом, брезгливо морщится.

Раскатистый голос духовника эхом отбивается от холодных стен церкви.

— Раба Божья Юлия, вы уже определились с мужем?

— Я… я… не знаю, — растерянно лепечу, пытаясь унять тремор в руках. Розовые гортензии в свадебном букете так и норовят выскользнуть из влажных ладоней. — Мне нужно подумать.

— Ты же их всех погубишь, — зловеще произносит священник и по взмаху руки исчезает.

Пронзительный звук до боли бьет по ушам. Я сжимаю виски, пытаясь избавиться от острого спазма.

Неожиданно Глеб хватается за голову и падает к моим ногам.

— Юля, блд, держись! — кидает он мне фразу и отключается.

Я истошно кричу, пытаясь помочь ему, но меня за плечи перехватывает Демьян. Он сильно трясет меня и неразборчиво бормочет.

— Что? — осипшим от ужаса голосом переспрашиваю. — Я тебя не слышу.

— Юль, очнись!!! Очнись! У тебя кровь!

Не сразу замечаю алые пятна на цветах…платье…на руках…

— Демьян, я не понимаю…

Внезапно, кто-то цепко хватает меня за плечи и тащит в пильную воронку, сдавливая горло. Я не могу вдохнуть, не могу выдохнуть. Я задыхаюсь, не в силах освободиться. Мотаю головой в попытке ухватить в стороне порцию спасительного воздуха.

— Юлька, очнись! Умоляю, — сквозь толщу воды доносится обеспокоенный голос бывшего мужа. — Юлька, ну, пожалуйста…

Я не с первого раза открываю глаза. Веки до того тяжелые, будто их залили расплавленным свинцом. В голове ужасно звенит. Перед глазами прыгают цветные пятна, среди которых я выделяю очертания лица Демьяна.

— Где Глеб? — спрашиваю у него с трудом, хрипло откашливаясь. — Где священник, гости?

На мою попытку подняться, тело сразу же отдает болезненной пульсацией.

— Юль, какой священник? О чем ты говоришь? — Демьян не понимающе уточняет. Он тревожно оглядывается: — Доктор, это нормально?

Туманная пелена перед глазами потихоньку уходит. Зрение фокусируется, и я вижу несколько снующих туда-сюда полицейских и врачей. И еще какие-то люди.

Мельком замечаю, что я на земле возле нашей искореженной машины. Сине-красные проблески от скорой помогли вспомнить, что случилось. Я глухо застонала. Значит, свадьба была лишь игрой сознания. Мы все-таки попали в аварию.

— Вы меня слышите? — надо мной склоняется молодой парень и поочередно светит фонариком в глаза.

— Слышу-слышу…, — фыркаю в надежде, что он быстрее отстанет. Мне нужно найти Глеба и ехать к дочкам, а не отвечать на глупые вопросы.

— Следите за пальцем…, — игнорируя моё недовольство, врач продолжает осмотр.