— Глеб, только давай без загадок, — вздохнула, едва сумев собрать мысли. — Рассказывай все, ничего не скрывая. Как на исповеди.

На мои слова муж приподнял уголки губ в подобии улыбки. Задумчиво хмыкнул, словно обдумывал с чего начать.

— Юль, — голосом без капли веселья начал он, — у Демьяна уже изменилось поведение?

Дорога домой превратилась для меня в сущую пытку. Казалось, за все время в пути я вовсе не дышала. Я суетливо оглядывалась по сторонам и без конца бормотала молитвы, чтобы вовремя успеть к детям и маме. Лишь бы Демьян ничего им не сделал.

Главное успеть. Только бы успеть.

— Девушка, да успокойтесь вы уже! Не дай Бог еще в аварию попадем, — со злостью осаживает меня таксист, когда я в сотый раз прошу прибавить скорости.

Он нарочито слышно бормочет под нос трехэтажные ругательства и язвительно кидает фразу “какие все-таки бабы дуры”. Видно, как мужчина с силой сжимает кожаный руль, пыхтит, злится. Тройная оплата за поездку в районный центр уже его не радует.

Да и плевать! Мне действительно плевать сейчас на все и на всех, зная, на что способен Демьян.

— Пожалуйста, просто чуточку быстрее, — повторяю водителю, как заведенная, пропуская мимо ушей его недовольство. — Вопрос жизни и смерти.

— Юль, все будет хорошо, — Глеб накрывает мою ладонь своей и крепко переплетает наши пальцы. — Не паникуй.

Мне бы его уверенность. Особенно после того, как Демьян оставил записку на ресепшене больнице, в которой предупредил, что я сильно пожалею.

Что именно он имел в виду так и осталось загадкой. Точно ничего хорошего. Спросить у Демьяна воочию не удалось — он пропал. Позже медсестра подсказала, что она вызвала ему такси на указанный адрес. То есть, к нам домой. Где остались беззащитные и ничего не подозревающие дочки и мама.

А после того, что я узнала о бывшем муже… И почему Глеб с ним так обошелся… Я до страшных спазмов в животе боюсь того, что ему взбрело в голову.

Нет-нет-нет. Демьян ничего им не сделает. Мы успеем.

— Да вы можете быстрее! — невольно вырывается у меня.

Таксист одаривает меня яростным взором и сквозь стиснутые зубы чеканит:

— Дамочка, впереди дорожные работы. Мы в пробке.

И в доказательство жестом указывает на десяток машин впереди нас.

— Юль, прекрати истерику, — сухо приказывает Глеб. — Ты себе только хуже сделаешь. Все будет хорошо, — опять проговаривает муж, но кажется, он больше пытается себя убедить в этом.

Черты его лица заострились, дыхание потяжелело. Видно, что он страшно переживает, только не подает и виду.

Если уж Глеб так волнуется, то что говорить обо мне.

Моя паника уже не просто плескается где-то далеко. Она мощной волной бьется об затворки сознания и грозится перерасти в разрушительное цунами.

Все будет хорошо?

Слишком тяжело дышать. Голова идет кругом. Я делаю глубокий вдох, но тщетно. Воздух не хочет проталкиваться в легкие, и я начинаю судорожно кашлять.

Нужно взять себя в руки. Нужно успокоиться ради детей.

Вдох и… Не получается.

— Юль, — прохладная ладонь Глеба легла на лицо, и я замерла. Почему у него такие холодные руки? Ведь на улице духота.

Муж пристально осматривает меня и словно сквозь толщу воды спрашивает:

— Помнишь наши сказки?

— Сказки? — я сглотнула вязкую слюну, собираясь с мыслями. О чем он говорит?

Горло больно сжалось, из глаз брызнули слезы, кислорода катастрофически не хватало.

— Да, волшебные истории, которые я для близняшек доставал с неба вместе со звездами.

— Глеб, при чем здесь…, — недоуменно прошептала, пытаясь сделать глубокий вдох.

— Юль, просто делай то, что я тебе говорю, — бескомпромиссно заявил муж. — Я начинаю рассказывать, а ты продолжаешь. Договорились?

— Мгу, — кинула коротко, хотя совсем не понимала, что он от меня хочет. Тревожные мысли непослушным роем заполнили мою голову, вынуждая полностью переключится на них.

— В далеком-предалеком царстве жили… — приятный баритон Глеба ворвался в мои раздумия.

— … две принцессы, — на автомате подхватываю рассказ мужа. — Звали их Ника и Вика.

— Они не любили пышные платья и шумные балы…

— … но зато обожали прыгать по грязным лужам и собирать красивые камушки.

— Старый папа-король злился на дочек и запретил им покидать замок…

— Глеб, — я прервала его с выдохом, чувствуя, что могу полноценно дышать, — спасибо. Я уже в порядке.

Неожиданно, но такой нехитрый прием мужа со мной сработал. Действительно, волшебные истории, которые спасают даже от панических атак.

— Больше не пугай меня так, — осипшим от волнения голосом пробормотал Глеб. Он уткнулся своим лбом в мой и с нервным смешком добавил:

— Потому что у меня в запасе полно сказок. Заставлю все пересказать. Ты же знаешь, — с напускной серьезностью пригрозил муж.

Его пальцы скользят по моим волосам, и я чуть не мурлыкаю от удовольствия.

— Знаю, — я выдавливаю грустную улыбку, вспоминая свою измену. Совесть тут же ржавым гвоздем прошлась по душе. Мне стыдно, что я так поступила с мужем. Стыдно, что купилась на ложь Демьяна, что не поговорила с Глебом.

Он не заслужил подобного. И я не знаю, за какие заслуги мне такой муж достался.

— Глеб, я…, — запинаюсь, когда наши взгляды пересекаются. Хочется попросить у него прощения, но я не могу подобрать слов. Не знаю, что сказать. Примитивное “прости, я не соображала, что творю” не подойдет в нашей ситуации.

— Юль, давай, позже, — муж останавливает мою попытку оправдаться. — Сейчас не лучшее время.

— Хорошо, — я глухо соглашаюсь, но в глубине души понимаю, что это конец.

Не будет никакого позже. И “нас” больше тоже не будет. Я закусываю губу от горечи осознания, что сама во всем виновата. Только я. За прежние слова о разводе хочется вымыть себе рот мылом.

Идиотка. Какая же все-таки я идиотка.

— Сейчас я узнаю, насколько мы застряли и вернусь, — хриплым голосом Глеб прерывает мои душевные терзания. Он вылезает из такси и скрывается в длинном потоке стоящих автомобилей.

Спустя несколько минут муж возвращается и, словно по команде, машины впереди начинают двигаться. Пробка постепенно рассасывается, и мы продолжаем свой путь.

Я уставилась немигающим взором в боковое окно и попыталась ни о чем не думать. Мы успеем к детям. Глеб обещал, а значит, так оно и будет.

Через двадцать минут мы на месте. Из такси я выпрыгиваю на ходу, едва заметив очертания нашего дома. И тут же срываюсь на бег по свежескошенному газону.

Бегу, сама не знаю куда. Лишь бы Демьян им ничего не сделал. Но в саду я не слышу смеха дочек, на кухне не вижу мамы. Испуганно осматриваю все комнаты, но тщетно. Дом — пустой.

Закрываю себе ладонью рот, чтобы не заорать. Ребра распирает от ужаса. Нет, мы не могли опоздать. Нет. Не верю.

Я выбегаю во двор еще раз проверить территорию. Может, они к соседям в гости пошли? Решаюсь оглянуть часть сада, скрытую густыми кустами. Там еще недостроенный сарайчик есть. Никак руки не доходили до него. Близняшки, несмотря на запрет, часто в нем играли.

Я со всей силы распахиваю дверь и ору:

— Ника, Вика, вы здесь?

Но серое заброшенное помещение встретило меня пустотой. Никого. Господи, да где же они?

Я сжала виски и тихо заскулила. Я не могла опоздать. Не успела я хорошенько обдумать, что делать дальше, как на мое лицо опустилась тяжелая пятерня. Я вскрикнула, забилась в крепких руках. Сердце пустилось во взбешенный пляс, тело парализовало от ужаса.

— Тихо, родная, дочек здесь нет, — горячее дыхание опалило мне ухо. — Только мы с тобой и остались.

Страх. Дикий, живой, всепоглощающий. Только он руководил мной после услышанной фразы “дочек здесь нет”. А это значит… Нет, ничего это не значит!

Дети живы. Мама жива. Он просто меня пугает.

А где собственно Глеб? Он ведь ненамного отстал от меня в такси. Надеюсь, он тоже жив и невредим.