Размышляя об окруживших меня странностях, рассказал Лике сказочку про Конька-Горбунка. Ей понравилось, но слова «Русь» и «Земля» ей ничего не сказали.

Все это время я машинально катал Лику на коленке, ловя и щекоча ей то ножку, то ручку, а она весело смеялась. Я внимательно посмотрел на бесенка в ангельском обличье. В голове мелькнула мысль: «Кто же она такая, что в возрасте пяти-шести лет умеет столько, сколько не снилось нашим магам?»

– Лика, а сколько тебе лет? – неожиданно вырвался у меня вопрос.

Девчушка посмотрела на меня немного обиженно.

– Тебе разве не говорили, что задавать женщинам такие вопросы бестактно? – серьезным тоном высказала она свое возмущение. – Через три года я стану уже совсем-совсем взрослой и смогу гулять одна, без присмотра родителей. Тогда я бы не посмотрела, что ты хороший, и, как мама советовала, перестала бы с тобой играть! – Лика отвернулась от меня, надув губки, впрочем продолжая раскачиваться на моих коленях.

Я поднял руки в жесте раскаяния и безоговорочной капитуляции:

– Прости, просто интересно, сколько это: почти взрослая?

– Через месяц мне будет ровно девятьсот девяносто семь лет! – заявила девочка, гордясь своей почти взрослостью.

Я выпал в осадок. Верилось в ее возраст с трудом, но оснований не верить не было. На всякий случай повосторгался вместе с ней ее взрослостью.

– Лика, ты говорила про дедушку. Кто он и почему я его не видел?

– Дед – это дед. Он сказал, что если увидит тебя, то сделает тебе плохо. Ты его разозлил, хотя подаркам он обрадовался. Говорит, редко жрецы чужих богов добровольно приносят себя в жертву на его алтарях.

Вот тут уж меня прошиб холодный пот. Я глубоко вздохнул, посмотрел на Ликины ушки, представил, как они сворачиваются в трубочку, и решил обождать.

– Твоего дедушку случайно не Кронос зовут? – Утвердительный кивок заставил нервно поджаться место предчувствия неприятностей. Догадываюсь о причинах его негодования, как и о возникновении зловещих багряных отблесков… – Он очень зол?

– Не, не очень. Я же с тобой играю, – заявила Лика и с грустью добавила: – А так было бы не с кем. Скоро он тебя на Ойкум отправит. Я буду скучать.

– На какой еще Ойкум?

– Один из пяти обитаемых миров под куполом. Там красиво. – Она мечтательно закатила глазки. – Вырасту – сразу туда гулять пойду!

М-да. От Лики связных ответов не добиться. Что за пять миров и купол? Ойкум непонятный. Надо попросить ее повлиять на деда, пусть отправит меня обратно на Землю.

Лика замерла у меня на коленях, вслушиваясь во что-то.

– Все. Мне пора, дедушка зовет. – Она соскочила на пол и побежала к выходу из комнаты. У двери обернулась и помахала ручкой: – Пока, Трим! Иди на восход.

– Какой еще восход? – вопросил я лесную поляну.

Вокруг стояли настоящие джунгли. Воздух был чист и свеж, а мне, до сведенных скул, захотелось курить.

Что ж, теперь можно не опасаться за нежные Ликины ушки. На пятнадцать минут жизнь в лесу замерла, с уважением слушая чувственный монолог на великом и могучем.

Отведя душу, сел прямо на землю. Зачирикала одна птичка, ей ответила другая. Через минуту лес опять наполнился гомоном птиц, настраивая на добродушный лад.

– И что мне теперь делать? На какой, к черту, восход идти, если небо затянуто облаками? – вопросил я пустоту.

Тихим урчанием напомнил о себе желудок, настойчиво выводя из задумчивости и требуя срочно подкрепиться. Проблема. Меня терзают смутные сомнения о нахождении поблизости кафе или закусочной.

Я осмотрелся. На краю поляны заметил несколько кустов с неизвестными мне ягодами – не разбираюсь в экзотике. Придется научиться: в джунглях для меня все экзотика. Для начала попробовал самую спелую на вид. Вкусно. Нечто среднее между лимоном и апельсином, только кожура тонкая и размеры подкачали. Желудок моментально переварил, требуя добавки. Я прислушался к своим ощущениям. Все процессы в организме протекали нормально – можно лопать дальше. За пять минут я объел с кустов все спелые ягоды. Зеленоватые решил не трогать – вдруг пронесет?

На повестке дня встал вопрос с ориентированием на местности. Оглядевшись, заприметил одно дерево. Оно возвышалось над другими метров на десять. Занятия физической подготовкой не прошли даром, да и в детстве любил лазать по деревьям, так что довольно быстро я забрался на самую верхушку исполина. Хм, исполина? Только среди местных двадцатиметровых карликов. Далеко окрест простирались девственные джунгли без малейших признаков цивилизации. Только в той стороне, где сквозь облака угадывалось солнце, на расстоянии километра от меня расстилалась бескрайняя водная гладь.

Солнце довольно низко, осталось определить, какое сейчас время суток, и направиться на восход.

Спустившись, вспомнил, что я хоть и начинающий, но маг. Пусть неизвестно, где и как я очутился, но учитель с меня шкуру спустит за отлынивание от тренировок. Я приступил к медитации, перешел на магическое зрение и… поразился насыщенностью магического фона. Он просто зашкаливал, забивая восприятие переливами энергии. Дальше пяти шагов от меня все сливалось в сплошное марево. Попытка пропустить сквозь себя энергию чуть не привела к перегоранию ауры и внутренних энергетических линий. Я решил воспользоваться удачным опытом обряда и отделился сознанием от тела.

М-да. О пропуске энергии через себя можно пока забыть: с трудом удавалось просто удерживать стабильное состояние. Решив не забивать голову вопросами о причинах таких странностей, начал подстраиваться под окружающий меня мир энергий, привыкая к высокой плотности магии. Процесс привыкания проходил трудно, вынуждал действовать только на ощущениях, подстраиваясь то к бешено крутящемуся вихрю, то к полной неподвижности энергии.

Странно: это результат моего обряда или место такое? Лика говорила, что Кронос меня отправит на какой-то Ойкум. Интересно, где это? Кстати, что там насчет подарка в виде двух добровольно принесших себя в жертву жрецов чужого бога? Я попытался в мельчайших деталях вспомнить финал обряда. Что за странное возмущение прошло в его конце? Раз за разом я прокручивал воспоминания, пока не обратил внимание на замеченное краем сознания: мастера душ попытались на меня воздействовать. Теперь понятно, почему они «добровольно» принесли себя в жертву. Они не могли не понимать: учитель моментально избавится от них. Значит, осознанно жертвовали собой, лишь бы уничтожить меня, да и на жертвенник их никто за уши не тащил.

Что такого произошло, ради чего фанатики пошли на смерть? Или план был в уничтожении ученика как такового, дабы враг не усилился, а несколькими фанатиками можно и пожертвовать? Они не могли не понимать – это новый виток войны. Десять прирожденных магов (и это только ученики Олега, у них тоже могут и должны быть свои), по крайней мере один из которых способен управляться с силовыми линиями, тем более на своей территории, способны не оставить от местных инквизиторов и воспоминаний без потерь со своей стороны. А если захотят отомстить, то, возможно, и подпортить много крови уже на территории инквизиторов.

За размышлениями не заметил, сколько прошло времени, а действующее на инстинктах сознание с гораздо большим успехом стало подстраиваться под природный магический фон. Еще немного помедитировав, я вернулся в нормальное состояние.

Нечеловеческая слабость навалилась на все мое естество, мгновенно погрузив в сон. Только и успел отметить краем потухшего сознания окружающую меня темноту да грохот ночных цикад.

С утра проснулся бодрым и полным сил. Проверил свой внутренний резерв: он был полон. Потянувшись, начал разминаться. За прошедшие месяцы я так привык к физическим нагрузкам, что уже не мыслил себя без них, они просто вросли в мое подсознание. Закончив разминку, определился с направлением дальнейшего передвижения. Солнце встало в глубине джунглей, но я задумал сначала наведаться к водным просторам. Заурчавший желудок напомнил о регулярном полноценном трехразовом питании и нескольких легких перекусах. Ноги затоптались в нерешительности, а глаза неуверенно посмотрели на кусты с ягодами: там остались только зеленоватые. Желудок в знак согласия забурлил – мол, переварим: в детстве сколько зеленых фруктов употребил, и ничего. Ягоды оказались немного кислее спелых, но лучше утолили жажду.