— Это он? Это ваш племянник? — спросил Алдер Димара.

Тот склонился над телом, освещая труп неверным светом факела.

это лорд Валд. — тихо ответил Димар.

Алдер нахмурился и услышав шум, обернулся. Двое его лучших воинов вели на суд королей щуплого мужика из табора. Трус пытался скрыться, но только не от лагеррийской охраны.

— Это ты тот шутник, который пытался нажиться на горе матери? — спросил его Димар.

Заросший мужичонка сперва затряс кудрявой головой, а после полностью признал свою вину и стал умолять о пощаде.

— Клянусь, я не виноват. Мы никого не убивали. Я говорю истинную правду, милорд. — запричитал он униженно, — мы с братом лишь подслушали разговор на рыночной площади, о том, что у знатной семьи пропал малец. Брат предложил подстроить выкуп и срубить легких деньжат…

— Кто это? — прервал его Димар, указывая на тело.

— Этого мертвеца мы подобрали в поле, когда проезжали Трагию по северному склону. А кто он такой я не знаю. Лицо обглодали дикие звери. Прошу вас, пощадите меня! Я не думал, что мы перейдем дорогу столь могущественным господам. — сказал он и задрал голову вверх, надеясь, что его просьбе внемлет хотя бы один из облеченных властью мужчин.

— Умоляю… — обреченный шепот прервал удар меча. Димар одним ударом меча отрубил голову подлому вымогателю, та отскочила от земли и влетела в пламя костра.

Найденного покойника, словно ценный груз, укутали в шелковый саван и уложили на лошадиную спину. Отряд отравился в обратный путь. Дорога заняла чуть больше времени. Тропу через лес смыло ливнем, копыта коней вязли в жирной грязи и стылых топях. Димар был задумчив и немногословен. Сомнения на его лице чередовались со скорбью, в такие моменты он приостанавливал своего коня, как бы желая ретироваться от неизбежного.

Как только вдали показались башни замка Хоров, Непризнанный Король обратился к своему другу:

— Всевышний избавь от того, что сейчас начнется. Лучше пережить еще одну битву с герцогом или же с чертом. Намного полезнее, чем терпеть потоки женских слез.

Алдер согласно кивнул, идея ему понравилась, впрочем как и намечающаяся перспектива скорой развязки.

Отряд стройной вереницей въехал в распахнутые ворота, навстречу выбежали люди, которые с затаенной надеждой всматривался в фигуры мужчин, пытаясь разглядеть среди них черноволосого Валда. Безмолвный отказ на ожидание чуда читался в скорбно склоненных головах двух лидеров.

Леди Мелия вскрикнула, когда высокий воин подхватил сверток савана и взвалив его на плечо поднес к ногам оторопевших женщин. Вдовствующая королева зашлась от рыданий и не выдержав ужаса потери, упала в обморок. Слуги успели подхватить старуху под локти и унесли ее прочь.

Несчастная мать бросилась на колени и дрожащими руками развернула шелковый покров. Увидев темные волосы, она залилась слезами, а вглядевшись в то, что осталось от лица прикусила губы, сдерживая крик.

Женщина ласково провела ладонью вдоль шей молодого мертвеца, осмотрела обезображенную грудь и руки убитого, переплела свои пальцы с холодными пальцами трупа, а после обернулась и гортанно закричала.

— Хвала святым! Это не Валд, это не мой сын!

Димар спешился и подбежал к леди Мелии.

— Как же так, сестра? Ужель вы помешались от горя?

— Эти руки! Руки простолюдина. Ногти расплющены, словно лопата. Поспешите придать тело земле. Унесите его с глаз моих. Мой сын жив! Он жив! Жив! — Мелия забилась в истерике.

***

Уставшая лагеррийская лошадь в упряжи, но без наездника приблудилась к пещере на закате. Отшельник, проклиная себя за легкомысленную беспечность и доверие, тотчас почувствовал неладное. Трясущимися руками он раскрыл дорожную сумку, которая висела на седле. Первое, что увидел Карл — это сверток ткани, перепачканный бурыми пятнами. Внутри лежал раненый горностай. Как только зверь оказался в теплых ладонях старика, когтистые лапки свела предсмертная судорога, и зверек издох.

Стузи несколько дней отгоняла от себя Смерть и добралась до пещеры, чтобы умереть на руках родного отца, тот подхватил с пола окровавленную мужскую рубашку, разобрав имя владельца по вензелям, выбитым на вороте и одиноком манжете, старик стал рвать остатки волос на седой голове. Лагерриец убил оборотня, пока тот был зверем, тем самым лишив несчастного родителя возможности похоронить дочь по-человечески. Горе едва не лишило мага остатков разума. «Соня, надо позвать Соню!» — подумал Карл и выбежал из пещеры.

Только заперев дверь спальни на засов Соня обретала свободу. Сестра легла, и до утра не пробудится, а значит не потревожит ее. Соня теперь хозяйка своего одиночества, хозяйка ночи и маленького пространства Вселенной, ограниченного четырьмя стенами, полом и потолком. Настоящая жизнь поверженной ведьмы давно проходила по ночам. День- это жалкое обременение, которое требовалось переждать, чтобы начать жить заново. При свечах можно до рассвета вслушиваться в шепот тишины, раскидывать карты, гадать на костях, путешествовать по прежней жизни, разбирать ее ошибки, размышлять о предстоящих.

С недавних пор у Одноглазой появились новые забавы, иной смысл обретали ее ночи. Теперь Соня неспешно изучала свои татуировки, приспособив под это дело осколки зеркал, а еще искала рецепты обретение утраченной молодости, для этого она подолгу смешивала воедино ценные масла, лечебные травы и яды, чтобы после опробовать новый сбор на себе.

Когда очередной чудодейственный состав закипал в котелке над огнем, в окошко кто-то тихо постучал. Соня испугалась. Кто бы это мог быть? В такой час. Когда она вгляделась в темноту, сердце в груди забилось часто-часто, как у счастливицы к которой ломился желанный любовник. Ведьма бесшумно распахнула окно. Озабоченный вид ночного гостя заставил ее сдержать радостную улыбку.

— Беда, Соня! Беда! — прокричал Отшельник.

— Кто?

— Стузи.

Не долго думая, Соня выпрыгнула из окна.

***

Ничего не изменилось, когда в пещеру зашли двое. Зверь неподвижно лежал на лавке. Надежд не оставалось, он был мертв. Белая прежде шерсть свалялась темными клочками. Сгусти засохшей крови запеклись на рваных ранах. Пасть приоткрылась, клыки обнажились, лапки безвольно свесились вниз. Всё, конец!

— Что- нибудь осталось от человека? — резко спросила женщина.

Отшельник уставился на нее непонимающими пустыми глазами, а сообразив о чем она — ответил:

— Локон младенческих волос.

— Этого достаточно!

Карл забежал в нишу и стал безжалостно отбрасывать в сторону мешавший ему скарб. Он добрался до тайника и вытащил из шкатулки золотой медальон в виде дутого сердечка, внутри которого хранился завиток светлых волос и выписанный на стенке крошечный рисунок женского лица.

— Твоя сентиментальность, дорогой, спасет жизнь малышке Стузи. — обнадеживающе произнесла ведьма.

Старик печально покачал головой.

— Сентиментальность- первый признак старости, Соня. Я стар, но до сих пор не усвоил сакраментальных вещей. Ответь мне, где бы разжиться смелостью, чтобы отпуская в мир своего ребенка не сойти с ума от страха за него? И откуда взяться вере, что ты поступаешь правильно, позволяя ему жить собственной жизнью?

Соня подошла и похлопав несчастного по плечу, ответила:

— Ты успокоишься, Карл и вновь отпустишь ее. Потому что любишь.

— Она всегда была жуткой непоседой. Моя маленькая бесстрашная егоза.

— Мы вернем ее.

По холодной пещере сновали голые человечки. Суетливые и отчаянные, они подготавливали перерождение для Стузи. Заклятие из Книги Извечного стало для магов откровением, тайным знанием, не опробованной авантюрой, результата которой не мог гарантировать никто. Надежда на успех подстегивала смелость и решительность. Готово! Пора приступать к воплощению и выманить назад человека, запертого в метровом оборотне. Заинтересовать продолжением жизни, предоставив духу собственную часть его существа, для восстановления живой ипостаси, которая скрытно жаждала возвращения. Переход требовалось уложить в промежуток ночи.