– Я даже не спросила Бена, хочет он нас с собой брать или нет. Но, честное слово, мешать вам не буду.

– Не говори глупостей. Я так соскучилась по твоей девочке. Как она выросла! Правда, солнышко? – Уилла склонилась над малюткой, взяла ее на руки. – Смотри-ка, у нее глаза зеленеют.

– Да, глаза у нее в Маккиннонов, – согласилась Шелли. – Я-то надеялась, что девчонка пойдет в меня, – ведь это я таскала ее в пузе целых девять месяцев. Так нет, она решила, что будет похожа на своего папочку.

– А уши у нее твои, – сказала Уилла, чмокая ребенка в носик.

– Правда? – оживилась Шелли. – Представляешь, ей всего пять месяцев, а она уже спит всю ночь, не просыпаясь. Меня так пугали бессонными ночами, а на самом деле… – Она замахала руками. – Ну вот, я снова завелась. Я же обещала, что не буду вам мешать. Зак говорит, что я кого хочешь заболтаю.

– Он сам заболтает кого хочешь, – вставил Бен. – Поразительно, что Эби не начала стрекотать с первой минуты своей жизни. – Он пощекотал малышке пухлую щечку и улыбнулся Уилле. – Хорошенькая штучка, правда?

– И с хорошим характером, не то что остальные Маккинноны, – съязвила Уилла и не без сожаления отдала матери гугукающую крошку. – Шелли, загляни на кухню. Бесс будет очень рада видеть вас обоих.

– Когда разберешься с делами, заезжай к нам в гости, ладно? – сказала Шелли, коснувшись ее руки. – Сара тоже хотела приехать, но не смогла вырваться. Мы о тебе все время говорим.

– Обязательно заеду. Скоро. А ты будь с Бесс полюбезней – может, она даст тебе кусок пирога, который приготовила на ужин. – Обернувшись к мужчинам, Уилла сказала: – Идемте наверх. Бумаги у меня в кабинете.

– Сама понимаешь, Уилл, мы это только так, для проформы, – промямлил Нэйт. – Чтобы никто не упрекнул нас, будто мы нарушаем условия завещания.

– Все понятно. Никаких проблем, – сухо ответила она и первой начала подниматься по лестнице.

– Что-то твоих сестер не видно, – сказал Нэйт.

– Катаются верхом с Адамом. Наверное, скоро вернутся. Голливудская девочка слишком хлипкая, чтобы продержаться на морозе больше часа.

Нэйт уселся возле стола, протянул свои длиннющие ноги.

– Я вижу, вы с ней по-прежнему друг друга обожаете.

– Стараемся поменьше мозолить друг другу глаза. – Она протянула ему бухгалтерскую книгу. – Пока это удается.

– Зима будет долгая, – вздохнул Бен, присаживаясь на краешек стола. – Вам лучше помириться. Или уж пристрелить друг друга, да и дело с концом.

– Честной дуэли не получится. Вряд ли она отличит «винчестер» от телеграфного столба.

– Ничего, я ее научу, – пробормотал Нэйт, внимательно проглядывая цифры. – В остальном все нормально?

– Более или менее.

Уилла нервничала, а потому сидеть на месте не могла – прохаживалась взад-вперед.

– Люди уверены, что убийца Маринада покинул эти места. Полиция, как вы знаете, ничего не установила. Ни следов, ни орудия убийства, ни мотивов не обнаружила.

– А что ты думаешь? – спросил Бен. Она взглянула ему в глаза.

– Я тоже хотела бы так думать. Ведь все-таки прошло три недели.

– Но ведь ты по-прежнему осторожна? – негромко спросил он. Она кивнула:

– Да, я не расслабляюсь. Ни в каком смысле.

– Что ж, по-моему, все в идеальном порядке, – сказал Нэйт, передавая книгу Бену. – В целом год для ранчо получился неплохой.

– Надеюсь, следующий будет еще лучше, – сказала Уилла и сделала паузу – у нее пресекся голос. – Весной я хочу засеять часть пастбищ природными травами. Отец с этим был не согласен, но я считаю, это будет правильно: нужно сеять такие травы, которые естественны для наших мест.

Бен заинтригованно покосился на нее. Уилла впервые заговорила о каких бы то ни было переменах на ранчо. – Мы перешли на эту систему еще пять лет назад, – сказал он. – Результаты хорошие.

Уилла взглянула на него.

– Да, я знаю. И еще я намерена почаще менять пастбища. Не больше трех недель на выпас. – Она все расхаживала по комнате, не замечая, что Бен отложил бумаги и внимательно ее разглядывает. – В отличие от отца, меня интересует не столько количество скота, сколько качество породы. Уже несколько лет у нас проблемы, потому что телята рождаются слишком крупными. Конечно, сначала такая перемена скажется на прибылях, но надо ведь думать о будущем.

Уилла открыла термос, стоявший на столе, и налила себе почти остывшего кофе.

– Я поговорила с Вудом о зерновых. У него есть кое-какие идеи, с которыми отец в свое время не согласился. А по-моему, стоит попробовать. Мы отводим шестьсот акров под зерновые, и я хочу разрешить Буду действовать по-своему. Не получится – пусть. Годик-другой мы можем на это потратить. Вуд хочет построить силосную башню.

Уилла пожала плечами, как бы мысленно отвечая на возражения тех, кому-все эти новшества не понравятся. Что ж, у нее были собственные планы: вплотную заняться зерновыми и силосом, поручить Адаму увеличить конский табун. Кое-кто скажет, что Уилла пренебрегает скотом, который на протяжении поколений был главным и чуть ли не единственным занятием семейства Мэрси. Нет, ничем она не пренебрегает. Просто смотрит в будущее. Уилла поставила чашку.

– Я хочу спросить вас, душеприказчиков, имеете ли вы что-нибудь против моих планов?

– Я – нет, – ответил Нэйт, поднимаясь. – Но ведь я не скотовод. Давайте-ка я лучше спущусь на кухню, попрошу кусок пирога, а вы обсудите эту проблему вдвоем.

Когда Уилла осталась наедине с Беном, она спросила:

– Ну?

– Что «ну»? – Он взял ее чашку. – Черт, кофе-то холодный. – Поморщился, но все-таки выпил. – Да и перестоялся к тому же.

– Я тебя не о кофе спрашиваю.

Он поерзал на краешке стола, посмотрел на нее:

– Откуда взялись все эти идеи?

– У меня есть собственная голова на плечах. И собственное мнение.

– Это уж точно. Но прежде я не слышал, чтобы ты планировала какие-либо изменения. Это что-то новенькое.

– Пока был жив отец, я не могла с ним спорить. Он меня все равно не слушал. Но я кое-чему научилась. – Она засунула руки в карманы. – Может, я и не училась в колледже, как ты, но я не дура.

– Я и не говорил, что ты дура. Впервые слышу, что ты хотела учиться в колледже.

– Теперь это неважно.

Вздохнув, она отошла к окну. Приближалась буря. Очаровательные облачка в небе сулили непогоду.

– Сейчас важно, что будет завтра и через год. Зима – время планирования, время, когда нужно делать расчеты. Этим я и занимаюсь.

Она почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, и замерла.

– Тихо ты. Я же на тебя не набрасываюсь, – сказал он и повернул ее лицом к себе. – Если тебя интересует мое мнение, я думаю, что ты права.

Уилла сама удивилась, как обрадовали ее эти слова.

– Очень хотелось бы в это верить. А то ко мне уже стервятники подбираются.

Он улыбнулся:

– Застройщики?

– Да, так и обсели. Обещают золотые горы, если я продам им земельные участки. Хотят устроить тут шикарный курорт или игрушечные ранчо для голливудских ковбоев. – Если бы у нее были клыки, она бы непременно сейчас ощерилась, подумал Бен. – Но им не удастся прибрать землю Мэрси к своим жирным лапам.

Он принялся массировать ей плечи.

– Значит, ты дала им от ворот поворот, дорогая?

– Один звонил на прошлой неделе. Говорит: «Зовите меня просто Арни». Я сказала ему, что, если он посмеет сюда сунуться, я заживо сдеру с него кожу, а труп кину на растерзание койотам. – Уголки ее губ чуть дрогнули. – По-моему, он передумал приезжать.

– Только так с ними и можно разговаривать.

– Да, но как быть с этими двумя? – Она отвернулась, посмотрела на снег, на горы, на равнину. – Ведь они пока не знают, о каких деньжищах идет речь. Шакалы заплатят миллионы, лишь бы захапать такое ранчо. Наша голливудская девочка рано или поздно это сообразит. И тогда… Их двое, а я одна, Бен.

– Согласно завещанию, земля не подлежит продаже в течение десяти лет.

– Я знаю. Но все меняется. Если не пожалеть денег, да еще нажать на кое-какие рычаги, все еще можно изменить.