Сгибаясь под ветром, они обошли коровник. Небо было холодное и прозрачное, как стекло. Звезды высыпали алмазной крошкой, а месяц подсвечивал снег бледной голубизной. Деревья, скрючились под тяжестью снега.

Было очень тихо, лишь тревожно мычали коровы. Этот звук показался Уилле странным. Она остановилась, окутанная облачкком пара. В че7 м дело? Обычно мычание коров навевало на нее спокойствие, а тут вдруг почему-то стало жутко.

– Что это они так размычались? – Она посмотрела в сторону загона. – Может, еще одна начала телиться? Надо бы сходить проверить.

Адам с тревогой подумал о кобылах, стоящих в стойле. А вдруг какая-нибудь из них начала жеребиться? Но оставлять Уиллу одну не следовало.

– Ты слышал? – встрепенулась она. – Слышал?

– Нет. – Он напрягся. – Я ничего не слышал.

– Странно. Мне показалось, что кто-то насвистывает. – Она тряхнула головой, рассмеялась. – Просто ветер. Ветер и нервы. Сейчас, наверное, минус двадцать. В такую погоду разгуливать будет только…

– Псих? – закончил за нее Адам и вгляделся в тьму.

– Да. – Уилла передернулась. – Пойдем.

Она хотела сразу войти в коровник, но увидела, что коровы стоят в углу загона.

– Что-то не так, – вполголоса произнесла она. – Что-то случилось.

Она открыла ворота.

В первую минуту Уилла не поверила своим глазам – решила, что лунный свет затеял с ней странную игру. Но запах смерти она почуяла безошибочно.

– О господи, Адам. – Она закрыла рот ладонью, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.

Телята валялись на земле искромсанные и изуродованные. Уилла сразу не поняла, сколько их. Еще совсем недавно, несколько часов назад, она помогла им появиться на свет, а теперь они валялись на снегу у ног своих мамаш.

На земле запеклась кровь – огромная красная лужа, уже подернутая ледяной коркой.

Уилла против воли отвернулась, чтобы не видеть это кошмарное зрелище. Она опустила винтовку, прислонилась к изгороди и подождала, пока не пройдет головокружение.

– Но зачем? Зачем это кому-то понадобилось?

– Не знаю.

Адам обнял ее за плечи, продолжая смотреть на побоище. Он насчитал восемь мертвых телят.

– Давай-ка пойдем домой. Я сам этим займусь.

– Нет, я справлюсь. – Она потерла перчаткой губы. – Зарыть их не удастся – земля замерзла. Значит, придется сжечь. Надо унести их отсюда, подальше от коров. – Мы с Нэйтом этим займемся, – сказал Адам и, увидев выражение ее лица, поправился: – Хорошо-хорошо. Мы все этим займемся. Но сначала давай зайдем домой. Я должен наведаться к лошадям. Вдруг…

– Ну конечно! – Она испуганно всплеснула руками. – А я и не подумала. Идем в конюшню. Скорей.

Она бегом бросилась вперед, подхлестываемая страхом. Вдруг там тоже царит кошмарный запах смерти?

Они распахнули ворота. Уилла была готова к самому страшному, но в конюшне было тихо – пахло лошадьми, сеном и сбруей.

И тем не менее они проверили каждое стойло, заглянули в загон, а когда ушли, оставили свет включенным.

Потом Адам наведался к себе домой, проверил и собак. После истории с кошкой он стал собак на ночь запирать. Псы проснулись, ужасно обрадовались, замахали хвостами. Адам подумал, что они и убийцу встретят столь же жизнерадостно и дружелюбно.

– Можем позвонить домой по телефону, сказать Нэйту, чтобы вышел к коровнику. И Хэма нужно вызвать.

Уилла наклонилась, почесала пса за ухом.

– Нет, я подниму всех. Пусть люди знают, с кем мы имеем дело. – Взгляд ее был жестким. – А кроме того, я хочу проверить, где был каждый в течение минувшего часа.

Перетаскивать мертвых телят было тягостно, хоть и не тяжело. Окровавленные туши свалили на снегу. Все работали молча.

Один раз Уилла заметила, что Билли тайком утирает слезу. Что ж, парнишку можно понять. Она и сама не прочь была бы поплакать. Да что толку?

Когда притащили последнего теленка, Уилла взяла у Хэма канистру с бензином.

– Я сама, – мрачно сказала она. – Это моя обязанность.

Он хотел возразить, но не стал – лишь махнул рукой ковбоям, чтобы посторонились.

– Как она все это выдерживает? – спросила Лили у Тэсс, дрожа всем телом. – Откуда у нее столько сил?

– Она должна это сделать.

Когда Уилла плеснула бензином на трупы, Тэсс передернулась.

– Мы должны выдержать, – сказала Тэсс, обхватив Лили за плечи. – Хочешь, вернемся домой?

Да, Лили очень хотела бы вернуться, но яростно помотала головой:

– Нет, останемся до конца.

Уилла завязала платком нос и рот, чиркнула спичками. Дул сильный ветер, и погребальный костер занялся лишь с третьей спички.

Пламя быстро взметнулось вверх. Через несколько секунд запахло паленым мясом – терпко, тошнотворно. От дыма у Тэсс на глазах выступили слезы, запершило в горле. Она сделала шаг назад, потом еще один.

– Позвоню-ка я Бену, – сказал Нэйт, отводя Уиллу в сторону.

– Зачем? – спросила она, глядя на пламя.

– Он должен об этом знать. Ведь это касается не только тебя. Но Уилла чувствовала себя бесконечно одинокой и совершенно беззащитной.

– Хорошо, Нэйт. Спасибо.

– Я останусь на ночь.

Она кивнула.

– Я не буду говорить Бесс, чтобы она тебе стелила. Ты ведь не будешь спать?

– Нет. Я подежурю. А отдыхать буду в комнате Тэсс.

– Хорошо. Бери любое ружье, какое хочешь. – Она обернулась к Хэму. – Отныне ты будешь назначать дозорных. Круглосуточно. По двое. Поскольку Нэйт остается, сегодня ночью нас шестеро. Вуда не трогай – пусть сидит дома, с семьей. В первую смену заступаем я и Билли. Вы с Джимом смените нас в полночь, а Нэйт и Адам – в четыре.

– Ладно.

– Завтра же съезди в «Верхние ручьи» и привези обоих парней. Мне нужны люди. Будут упираться, предложи им денежную премию.

– Они будут здесь не позже, чем через неделю. – Хэм не удержался и погладил ее по плечу, хотя подобные нежности были не в его привычках. – Я скажу Бесс, чтобы заварила побольше кофе. И будь поосторожней, Уилл.

– У меня на ранчо никого больше не убьют, – процедила Уилла и взглянула на женщин. – Уведи их в дом, Хэм, ладно? Пусть никуда не выходят.

– Хорошо.

– А Билли скажи, пусть захватит ружье.

И она снова начала смотреть на пламя, расцвечивавшее огненными языками ночную тьму.

Бен Маккиннон наблюдал за тем, как работают на ранчо «Мэрси». Все было точно так же, как у него на «Трех скалах»: в коровниках кипела деятельность, снег в загонах был утоптан, из труб тянулись серые столбы дыма.

Необычным было лишь одно: черный круг на снегу там, где недавно сожгли телят.

И еще лица людей. Они были мрачными, глаза тревожными. Точно так же выглядели ковбои и на «Трех скалах». Следуя примеру Уиллы, Бен распорядился выставить дозорных.

Но Уилле помочь он ничем не мог, и от этого настроение у него было паршивое. Жестом он отозвал Уиллу в сторону.

– Некогда мне с тобой болтать, – коротко сказала она. В ее глазах не было страха, лишь усталость. Куда делась кокетка, с которой в субботу он ходил в ресторан, пил вино, а потом грыз кукурузные хлопья в темном кинозале? Вот было бы здорово повторить такую экскурсию, но Бен знал, что сейчас не время об этом говорить.

– Я слышал, ты взяла двух парней с «Верхних ручьев».

– Да, они вчера переехали к нам.

Уилла взглянула на Мэтта Бодина, одного из двух новеньких. Он был помоложе, и его уже прозвали Студентом. Широкополая шляпа криво сидела на рыжей голове. Лицо у Студента было совсем мальчишеское, и даже усики не меняли впечатления.

Хотя Мэтт был почти того же возраста, что и Уилла, он казался ей совсем сосунком, вроде Билли. Но зато Бодин был умен, силен и буквально фонтанировал свежими идеями.

Второго звали Нед Такер. Это был жилистый, поджарый ковбой неопределенного возраста с задубевшим от солнца и ветра липом и выцветшими голубыми глазками. Нед все время жевал окурок сигары, рта почти не раскрывал и работал, как мул.