Адам с беспокойством ждет, что все придет в привычный порядок. Только ничего не меняется.

Он вытягивает шею, смотрит на ветки, похожие на руки скелетов, слушает, как поскрипывает веревка. Стонет и поворачивает голову. Его глаза и мозг пытаются адаптироваться к перевернутому миру.

Нат!

Тот в одних трусах, и его держит какой-то мужик в потасканном пальто, а другой, наклонясь, связывает Нату щиколотки. Потом они отталкивают его, и Нат стонет, ударившись спиной о землю. Веревку перекидывают через ветку сухого дерева и поднимают Ната вверх ногами.

Тело Ната раскачивается. Опущенные руки болтаются, как у марионетки. Глаза закрыты. Лицо в крови. Светлая кожа блестит от пота.

Адама захлестывает страх. Страх, гнев и чувство вины – все сразу.

Я был слишком уверен в себе. Я слишком расслабился!

Мне надо было прислушаться к эху Фрэнка. И к собственному внутреннему голосу.

Ему следовало бы догадаться, что впереди проволока. Он мог бы ее заметить. И постараться не упасть. Мог бы, будь он внимательнее и осторожнее. Однако он не увидел. Не подумал. И вот теперь…

Адам пытается ослабить веревку. На нем по-прежнему гоночный костюм, но руки скручены за спиной, запястья связаны. Боль мучительная.

Адам моргает и смотрит на ботинки. Замечает рядом вторую пару. Потом третью. На землю падают тени. Адам видит три лысые головы.

Он догадывается, чьи это тени.

Бандитов.

Кровь приливает к голове, сердце наполняется ужасом.

Бандиты живут в глуши, в горах Сотус, пасут там свои бесчисленные козьи стада. Адам слышал, что про них рассказывают. Про их жалкое и жестокое существование. О том, что им нечего терять. И нечего бояться. И когда мимо проезжают гонщики, бандиты спускаются с гор, чтобы урвать свою долю.

Они забирают не просто вещи. Они отнимают достоинство. Буквально срывают его с тебя.

Обычно бандиты не трогают то, что принадлежит Полковнику, потому что боятся ответного нападения, но Гонка Блэкуотера выманивает их из тени, а Небесная база закрывает глаза на их бесчинства.

Бандитов трое. Щурясь от солнца, они с наглым видом стоят возле связанных жертв. Жуют бетель и глазеют на пленников. Звук их дыхания оскорбляет слух. Бандиты не произносят ни слова. Они просто смотрят.

Адам изо всех сил прислушивается, не загудит ли вдалеке винт дирижабля. Но ничего не слышит. Даже рева мотоциклов.

Он висит, и ему кажется, что голова у него раздувается. Адам смаргивает кровь, но она все равно капает и капает, и капает.

– Ради бога, – выдавливает он. Голос у него хриплый, сухой, словно чужой.

Он слышит, как один из бандитов харкает. Красный сгусток пролетает по воздуху и приземляется, вздымая песок, точно маленький взрыв. Адам рассматривает кровавое пятно и чувствует, как решимость покидает его. Ему не спастись.

Помрет еще до заката.

Он теряет счет времени. Раскачивается из стороны в сторону в странном полузабытьи. Не спит. И не просыпается. Он плывет где-то между сном и явью. В этом полусне Адама посещают мгновения удивительной ясности, когда он видит все, как наяву.

Он понимает, что нужно что-то делать.

На глаза ему попадается Нат, и Адама охватывает паника. Он пытается освободиться, но тщетно. Запястья связаны за спиной слишком туго, так, что ему не удается вытащить руку.

Он раскачивается туда-сюда на ветру.

В аду надежды нет.

Адам глядит на перевернутые холмы и замечает блик на стекле подзорной трубы. Наблюдатели. Делают все, что в их силах. Смотрят.

– Нат, – шепотом зовет Адам.

Нат стонет. Кашляет, с трудом открывает глаза и видит Адама.

– Я ног не чувствую, – скрипучим голосом произносит он.

– Я тоже.

– Нет… Я… – Нат в ужасе повышает голос: – Я НЕ ЧУВСТВУЮ НОГ! Какие же они… сволочи… – Нат что-то неразборчиво бормочет. Из носа у него текут сопли.

– Тс-с-с, Нат. Все будет хорошо. Мы выберемся.

– Какое, на фиг, хорошо? – кричит Нат, и лицо его багровеет.

– Тише. Мы, конечно, попали в переплет, но я найду выход. Они же ничего еще не сказали…

– Да они никогда не говорят! ГРЯЗНЫЕ УБЛЮДКИ! ДИКАРИ… – у Ната заплетается язык от бешенства. Мальчишка всхлипывает, кашляет и сплевывает кровь.

Адам ждет. Наконец Нат затихает, и слышно лишь, как он поскуливает да поскрипывает веревка.

– Папа тебе рассказывал, как быть с бандитами?

Нат фыркает – звук больше похож на кашель, чем на фырканье.

– Да как с ними быть? Никак.

Адам в отчаянии скрипит зубами.

Нат раскачивается, пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Где эти гады?

– Костер разводят, наверное.

– Нас убьют, да? – голос Ната переходит в шепот.

Адам ничего не отвечает.

Бандиты подходят к ним. От их зловещего дыхания Адама пробирает ужас. Он пытается ослабить веревку и хрипло кричит бандитам:

– У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕНЬГИ! – лжет он.

Бандиты молчат.

Адам раскачивается, моргает и пытается сосредоточиться. Бандит стоит перед Натом. В руке у него какой-то предмет. Это нож Ната.

– НЕ НАДО ТАК! – вопит Адам. – РАДИ БОГА!

Нат издает жалобный звук – какой-то придушенный всхлип.

– Оставьте его, – уже тише умоляет Адам.

У бандита худое лицо, впалые щеки. Рот похож на шрам. Губы поджаты. Холодный, жесткий взгляд. Глаза маленькие, близко посаженные. Бандит смотрит на Адама и снова поворачивается к Нату.

– Адам, – еле слышно всхлипывает Нат. Голос у него слабый, прерывистый. Невесомый. Точно из пыли.

– Не бойся, Нат, нас не убьют, мы же с ними говорим, они нас понимают.

Бандиты не отвечают ни слова. И их молчание ужасает.

Адам со скрипом раскачивается на веревке. С него градом льет пот.

– Ради бога. Он же совсем ребенок.

Молчание.

– Но за что? Зачем вы так?

Но он и сам знает ответ.

Потому что они могут. Потому что жизнь жестока. Потому что когда-то кто-то убил одного из их братьев, и теперь они мстят, отыгрываясь на беззащитных гонщиках.

– Зачем вам это нужно? Наверняка есть выход… послушайте меня, прошу вас.

Но все мольбы Адама остаются без ответа. А потом сбываются его худшие опасения.

Бандит вонзает нож в Ната. Резким ударом вверх.

Нат хрипит, дергается и раскачивается. Адам зажмуривает глаза и задерживает дыхание. Он ждет, когда наступит чернота. Окутает его с головой. Но тут не угадаешь. Это непредсказуемо. Из одного не обязательно следует другое. Адам остается в сознании.

Он готов закричать в свой самый последний раз, как вдруг раздается глухой стук. Звук четкий, словно удар биты по твердому мячу. Адам распахивает глаза. Бандит, захрипев, громко валится ничком на землю. В следующую секунду эхо приглушенного удара разносится над горами. Оставшиеся бандиты падают как подкошенные. С гор доносится два отрывистых выстрела.

Бах! Бах!

И тишина.

Тут Адам наконец проваливается в черноту.

Первое, что он слышит, – как трещит огонь. Потом тихий шепот ветра и какие-то хлопки. Он продрог до костей. Все тело болит.

Он открывает глаза и видит расплывчатые очертания каких-то предметов в сине-черных сумерках. Выдыхает, и изо рта у него идет пар. Приподнимается на локтях. В голове шумит. Ветер треплет серебристое одеяло, которым Адам укрыт.

Перед ним у костра, ссутулясь, сидит человек и ворошит палкой красные угольки.

Адам кашляет и с трудом садится.

– Фрэнк?

Человек оборачивается к Адаму. Желтые глаза горят во мраке.

– Ты!

Кейн смотрит на Адама.

– Именно. Я.

Над костром вздымается сноп искр. Пламя пляшет.

Адам чувствует привычное беспокойство. Замечает, что в нескольких метрах от костра лежит чье-то бесформенное тело, накрытое с головы до ног одеялом. С одного конца из-под одеяла торчат маленькие ступни в черных носках. С другого – белеет веснушчатая щека.