Не успевают они ответить, как Кейн быстро салютует им, коснувшись двумя пальцами виска, резко разворачивается на заднем колесе и несется прочь по слежавшемуся песку, вздымая пыль. Он скорее похож на тень, на бесплотный дух, чем на человека из плоти и крови.

– Вот едет победитель Гонки, – замечает Сэди.

Адам кивает.

– Кого смерть не победила, того никому не победить.

Позже днем Адам и Сэди проезжают мимо двух трупов. В пыли возле мотоциклов валяются двое мертвых гонщиков. Ястребы. У каждого – идеально круглая дыра от камня. Кажется, будто они так и не замедлили ход. Не остановились. Они по-прежнему летят вперед. И не видят других мотоциклов до самой финишной черты.

В каньон Блэкуотера они въезжают в сумерках. В тот же час, когда и покидали его. Но с другой стороны. Под колесами пружинит мягкий речной песок, и до них доносится барабанный бой… и звук, сливающийся с дробью… радостные крики толпы. Наблюдатели собрались, чтобы приветствовать уцелевших и проводить их домой.

В вышине трубят рога. Вьются на ветру ленты и, кружась, ниспадают со скал. В дымке плывут дирижабли и мотодельтапланы. Маклеры, перегибаясь через перила, машут им, когда они едут по узкому каналу.

Адам вспоминает, что кричали в толпе, когда он вышел вперед, чтобы пожать руку Полковнику.

Один день. Мало шансов. Помрет еще до заката!

Теперь же они встречают его радостными криками. Преданность в Блэкуотере переменчива, как речной песок, который сносит течением.

– У нас получилось! – кричит Сэди, обернувшись через плечо, когда они проезжают последний поворот и выходят на финишную прямую.

Воздух горячий и тяжелый. Золотистый свет солнца заливает каньон, так что его стены кажутся ярко-оранжевыми, как мандарин. Адам оглядывает стены каньона от подножья до самого верха, где собрались зеваки. Много лет назад он сам стоял там с папой и Фрэнком. Он рассматривает лица в толпе. Ищет глазами одного-единственного человека – Полковника Мордекая Эзопа Блада.

– Вообще-то я рассчитывал победить! – бросает Адам в ответ, перекрикивая ветер в ушах.

– Подумай о деньгах, – кричит Сэди. И она права.

Каждый из трех финалистов получит приз – тысячу долларов. Кейн, Сэди и Адам.

Кого только нет в толпе. Маклеры, Наблюдатели, КРОТы. Когда Адам и Сэди преодолевают последние метры, толпа разражается какофонией звуков. Вдоль трассы бегут мальчишки и бросают гонщикам увядшие цветы. Эхо голосов отражается от стен каньона. Раздаются гудки. Барабанная дробь.

И вот финиш. Они пересекают черту вместе, бок о бок, разделив второе место. Они – вторые. Всего же был восемьдесят один гонщик. Адам оглядывается через плечо. Трасса за ними пуста. Если он правильно помнит, в последнем лагере сообщалось о девятнадцати погибших и четырнадцати пропавших без вести.

Сколько же уцелело?

А вот и он. Победитель гонки.

– Что-то вы долго, – хмыкает Кейн.

По обе стороны от него возвышаются двое КРОТов, и кажется, что в их глазах бегут цифры, как на экране компьютера, а металлические пальцы в любую секунду готовы выхватить термоядерные пистолеты, если робот увидит в этом необходимость. Их руки и ноги щелкают при ходьбе. КРОТы останавливаются и стоят, вытянувшись в струнку, грозные, пара горгулий, охраняющих жалкого человечка.

Кейн криво ухмыляется.

– Ну как вам мои новые друзья?

– Я бы не стала им доверять, – отвечает Сэди.

В янтарных глазах Кейна по-прежнему горит огонь, но теперь в его взгляде читается что-то новое. Боль. Не физическая… скорее, досада из-за того, что не удалось отомстить.

– Видел Полковника? – спрашивает Адам, перекрикивая шум.

Кейн качает головой.

– Он уехал.

– Наверно, в пустыне с Леви, – предполагает Сэди.

Кейн пожимает плечами.

– Да и черт с ним. Времени нет.

– Он заплатит за то, что сделал, – говорит Адам. – Так или иначе.

– Может. Но я не стану пачкать об него руки. С меня хватит.

В клубах пыли появляется Распорядитель гонки и размашисто шагает к ним. Нескладный, сутулый. Его светлая кожа и темный костюм смотрятся здесь неуместно. Он кивает КРОТам, и те, вздрогнув, оживают. Мгновенно. Распорядитель сообщает, поглаживая тонкие губы:

– Все готово. Нам пора, – с этими словами он берет Кейна под локоть. Жест получается скорее властный, чем предупредительный.

– Увидимся, – говорит Адам, указывая на небо. – Встретимся наверху. Мы набрали по двести очков.

– Ага. Фигня это все.

Сэди берет Кейна за руку, словно хочет удержать. В ее глазах стоят слезы. Кейн открывает рот, как будто собирается что-то сказать. Но не говорит.

КРОТы уводят его. Вместе с Распорядителем они шагают сквозь толпу. Зеваки тянут руки, чтобы прикоснуться к чемпиону. Кейн впервые кажется Адаму уязвимым – сейчас, когда его ведут под охраной. Он словно стал меньше ростом. Ни дать, ни взять, пленник, а не победитель.

Наконец, он скрывается из виду.

Адам и Сэди подъезжают к развалинам его дома. Он притулился под красной скалой, – забытый уголок захолустного городишки у черта на рогах. Они ставят мотоциклы у колодца. Адам окидывает взглядом старый дуб и холмик земли в тени его сухого ствола.

Он смотрит на могилу Фрэнка. Ту, что выкопал собственноручно для Фрэнка, погибшего под градом камней. Он думает о маме, которая умерла из-за ядовитого неба. Он тогда был совсем маленьким и почти не помнит ее. А потом не стало папы, но в его могиле нет костей. Настоящей его могилой стало дно озера Блэкуотера. Он утонул. Адам вспоминает Ната. Похороненного в пустыне.

Он не чувствует ни горечи, ни гнева. Лишь пустоту. Небо над головой грохочет. С холмов дует холодный ветер. Адам оборачивается и смотрит на дом, в котором родился.

Вспышка молнии. Гром. Начинается дождь. Крупные капли падают на крыльцо, стучат по рябым стенам. Под градом ударов хижина жмется к земле. Сэди прячется под дубом. Адам поднимает глаза и, моргая, смотрит на льющую с неба воду, набирает ее в рот. Он сам не знает, почему на душе у него так пусто. Дело ведь не только в могилах. Тут что-то еще.

Он смотрит на хижину, видит свое отражение в обломках стекла, и тут его осеняет. Просто закончилась Гонка. И ничто другое никогда не заставит его пережить такие эмоции. Полковник был прав.

Гонка и есть настоящая жизнь. На полную катушку.

Адам ковыляет по грязи, распахивает покосившуюся дверь и входит в полумрак. В нос ему бьет запах земли и сырости. Зажимая нос, он всматривается в темноту. Раздается раскат грома. Капли дождя барабанят по уцелевшим рифленым железным листам крыши. Большую часть листов содрали, – может, стащили, чтобы покрыть другие дома, и теперь сквозь огромные дыры льет дождь. Вспышка молнии освещает запустение. Тени поднимаются и обступают Адама.

Его оглушает шум, грохот, треск. Адам зажимает уши ладонями, стараясь отгородиться от этого звука, но камни все стучат, стучат, стучат. Хотя он понимает, что ему это только кажется.

Адам выходит из дома и шагает к убежищу, открывает люк и спускается по лестнице в земляное тепло. Воздух спертый. Затхлый. Как в гробу.

Его глаза привыкают к темноте, и он различает предметы. Вот лопата. Сломанные бочки. Проволочная сетка отбрасывает извилистую тень. В темном углу вдоль стены кто-то пробегает. Проворно. Почти незаметно. Порыв ветра. Мимо него проносится бесшумная черная тень. Раздается заунывный крик.

Кто-то хлопает крыльями, и темный силуэт взлетает на опорную балку, скрытую в тени. Адам поднимает голову и всматривается. На него смотрят желтые, как луна, глаза.

На насесте ютятся совы.

Дождь перестал. Адам стоит в дверях и моргает. В сгущающихся сумерках хижина кажется призрачной. Ненастоящей. Домиком из картона. На деньги, которые он выиграл, Адам смог бы привести его в порядок. Все починить. Купить кур. Поселиться здесь с Сэди. Он глубоко вздыхает и представляет себе, каково бы им жилось в Блэкуотере. В ожидании Леви.