Леви все свистит. Адам отворачивается.

Других гонщиков не видно, и он понимает, что впереди «Скорпионов» никого нет. В противном случае они бы так не расслаблялись. Они бы не стали над ним издеваться. Это группа лидеров – он это точно знает – а между ними и финишной чертой – никого.

Они поднимаются по склону Эль-Диабло. Стоит мучительная жара. Вдруг Адам замечает такое, от чего у него замирает сердце. Впереди в мареве маячит привязанный веревками к дереву человек.

– СЭДИ!

Тут Адам понимает, какое же Леви чудовище. В нескольких шагах от Сэди из расселины бьет и пузырится красный поток. Расплавленная лава.

Она слишком близко. Она сгорит.

Он выпрямляется в седле, «дрифтер» кренится и заваливается набок. Адам растягивается в черной пыли и перекатывается, не обращая внимания на боль. Поднимается на ноги и бежит вверх по склону, но вокруг пояса у него по-прежнему завязана веревка, прикрепленная к раме мотоцикла. Его рывком сшибает с ног, и Адам плашмя падает на спину. Со стоном пытается встать, ползет по вулканическому пеплу. Он ничего не соображает. У него кружится голова.

Леви качает головой и смеется.

– Не могу на это смотреть. Развяжите же этого влюбленного дурачка.

Ред прижимает Адама коленом к земле и развязывает веревку. Встает, переворачивает Адама и так быстро вытягивает из-под него веревку, что она обдирает Адаму кожу. Он ковыляет к дереву и падает на колени.

Руки Сэди вытянуты вперед, перекручены и связаны. Рот заткнут красной банданой. Привязанная к дереву веревка пропущена через узлы, которыми скреплены ее руки, так что Сэди висит под наклоном, чуть отклоняясь от ствола дерева, над лавовым потоком. От него пышет жаром. Глаза Сэди широко раскрыты. В них читаются злость и страх. Щеки у нее ярко-красные.

Адам сжимает зубы. Каждая клеточка в его теле жаждет только одного. Освободить Сэди. Он тянется к веревке, и в сантиметре от его правой руки пролетает камень. Адам оборачивается и видит Уайатта, который, опустив голову, заряжает в рогатку еще один голыш.

– Следующий полетит в нее, и тогда ей крышка, – не поднимая глаз, предупреждает Уайатт.

– Я бы на твоем месте не трогал веревку, – добавляет Леви.

– Она же твоя СЕСТРА! – орет Адам.

У него бешено бьется сердце. Он поднимается с колен и стоит, пошатываясь. Ему кажется, что его вот-вот вырвет.

– Давай поступим вот как, – предлагает Леви. – Если ты такой смелый, мы с тобой сразимся на рогатках. Убьешь меня – спасешь подружку. Ну а если я тебя… тогда… – Он смотрит на Сэди, потом переводит взгляд на булькающую лаву.

– А твои отморозки? Хочешь сказать, они дадут нам уйти?

– Они сделают так, как я им скажу. – Он бросает взгляд на своих прихвостней. Ред стоит, крепкий, как гора, по одну сторону от Леви. По другую – высокий и поджарый, как гончая, Уайатт размахивает пращой. – Ведь так, мужики?

– Ну а то, – бросает Ред.

– Видишь? – Леви поднимает руки. – Тебе нечего бояться.

Адам смеривает его взглядом.

– Ты убил моего брата.

Леви улыбается и смотрит Адаму прямо в глаза.

– Киньте припадочному его рогатку.

Адам смотрит на Реда, который стоит слева от Леви. Коренастый, с бычьей шеей, мускулистый. Зрелище устрашающее, но когда дело касается рогатки, с его стороны угрозы можно не ждать. Все скудные мысли Реда всегда написаны у него на лице, так что его намерения становятся очевидны еще до того, как он успевает выпустить камень.

Адам переводит взгляд на Уайатта, который, подбоченившись, стоит справа от своего вожака и держит рогатку наготове. Он меткий стрелок. Любой, кто вырос в Блэкуотере, знает его молниеносную реакцию. Уайатт не привык хитрить. Чуть что не по нему – хватается за рогатку и начинает швыряться камнями. Адам видел это сотни раз. И каждый раз противник Уайатта падал. Кроме одного-единственного раза, когда Уайатт так разозлился, что промахнулся. Вспыльчивость – его слабая сторона. В гневе он толком не целится.

Леви же крепкий орешек и куда опаснее Уайатта и Реда вместе взятых. Адам ни разу не видел, чтобы Леви стрелял из рогатки. Однако о нем ходит масса слухов. Они передаются от гонщика к гонщику. Адам знает, что главарь «Скорпионов» не знает пощады. Лицо его бесстрастно. Он стоит спокойно, расслабленно, словно вышел прогуляться. Но в его глазах… в его проницательных карих глазах читается угроза.

Адам вспоминает прерванный урок Кейна.

Когда стреляешь, нельзя злиться. С рогаткой надо обращаться нежно.

Он вспоминает, как прижималась к нему Сэди. Ее шелковую кожу на его коже. Жилку, бьющуюся у нее на шее. Трепет ее горячего тела.

Держи рогатку как женщину. Свободно, но крепко.

Тогда он не знал, что это значит. Теперь понимает.

Он не говорит ни слова. Старается сосредоточиться на рогатке в руке и на том, что ему предстоит сделать. И у него, и у Леви в кожаных мешочках на поясе лежит по три камня.

Пальцы правой руки зудят. Адам представляет себе траекторию полета камня: вот он вылетает из седла рогатки, описывает дугу с бешеным ускорением, которое придал ему жгут из водденита, и со скоростью около семидесяти метров в секунду попадает в цель, разрывая плоть и дробя кости.

Кейн говорил ему, что камень, пущенный из водденитовой пращи, опаснее пули. А в умелых руках – и точнее.

Адам закрывает глаза и погружается в подобие транса, как за рулем мотоцикла.

– По-моему, он сейчас вырубится, – замечает Уайатт.

– Нет, – возражает Леви. – Вот тут ты ошибаешься. Он изменился. Перед нами совершенно другой человек.

– Это какой же другой? – спрашивает Ред.

Адам распахивает глаза. Смотрит на них. Не двигаясь. Взгляд его скользит от одного «Скорпиона» к другому: он ждет подсказки… сигнала.

– Да он нам спасибо должен сказать, – продолжает Леви. – Мы его привели в чувство. Дали цель в жизни. Забрали болезнь и не оставили ничего, кроме ненависти. – Леви не сводит глаз с Адама. – Теперь он куда опаснее.

– Все равно сдохнет, – замечает Ред.

– Как его брат, – гогочет Уайатт.

– Мой брат был классным гонщиком, – спокойно произносит Адам. – Тебе до него в жизни не дорасти. А знаешь почему? Силенок не хватит… и еще ты тупой. Ты тупее Реда… а тот вообще боров.

Уайатт поджимает губы. Лицо его багровеет.

– Ах ты ж… ну я тебе сейчас покажу, кто из нас боров!

– Уайатт, нет! – рявкает Леви, но поздно: тот уже схватился за рогатку.

Адам настороже. Восприятие обострено. Правой рукой он молниеносно закладывает камень в седло рогатки, и тут…

Раздается глухой стук. Как будто деревянным молотком ударили по дереву. Голова Уайатта дергается назад и вбок. У него опускаются руки, и когда он снова поворачивается к остальным, на лице его написано замешательство. В середине лба у Уайатта расплывается сине-черный синяк величиной со сливу. Уайатт моргает раз, другой.

ХЛОП! Эхо отражается от черного вулкана, все поднимают глаза и смотрят на склон.

Кейн. Величественный, как бог, и пугающий в резком свете. Земля за его спиной темнее ночи.

Леви таращится на него.

– Какого черта…

Адам держит рогатку с камнем наготове, обмотав жгут вокруг указательного пальца левой руки, а его концы зажав между большим и указательным правой. Он переводит взгляд с Леви на Реда. Оба глазеют на Кейна. Леви целится из рогатки. Ред возится со своей.

На лице упавшего на колени Уайатта написано изумление. Он открывает и закрывает рот, точно рыба, выброшенная на берег. Потом, издав стон, падает лицом в грязь, подимая облако черной пыли. Пыль оседает на лежащего неподвижно Уайатта.

Леви оборачивается, оглядывается на Уайатта, переводит взгляд на Адама. Тот целится Леви в голову.

– Опусти рогатку! – раздается угроза. Адам косится на Реда и видит, что тот стоит, расставив ноги, и целится в него из рогатки. Но руки у Реда дрожат и по лбу течет пот. Он переводит взгляд с Адама на Леви, потом на Уайатта.