А если кто-то очень нетрезвый перепутал да забрел в императорский пруд. Как раз с прошлого празднования. Отъелся на дармовых харчах и теперь бесчинствует?

Башня на вершине практически вросла в землю. Только со стороны озера одна из стен выступала из мха наполовину. Прикинула, что если б кто пьяный с этой горки спустился, то только кувырком. С корабля на бал, так сказать.

Забралась на верх, хорошая точка для наблюдения, только энергия колется. Прямо искрит вдоль волосков на руках и ногах. Если башня сработала на выход, и не закрылась за год, то из-за этого появился сбой и пробивает электричество или чем она там питается.

Вытянула зеркальце и позвала Кицунэ. Через пол часа после совещания, я нашла управляющего.

Мне предстояло выманить незаконного жильца и заманить его на верх холма, и маскировка должна быть идеальной.

У мужчины округлились глаза, когда он прочитал мой список.

— Пузырь или мяч около двух метров в диаметре? — похлопала ресницами, я на нем плавать в озере буду.

— На мяче? — покивала, что точно, именно на нем.

— Ведро рыбьих очисток? Мелко измельченных? — он подозрительно всмотрелся в меня.

— Надо, для манка, — было видно, что он не разделяет моего решения, но кивнул.

— Сеть четыре на четыре? С мелкой ячейкой? Ведро яиц сырых не битых?

Пришлось объяснять, — буду приманивать яйцами, вам что жалко, если не все сожрет — верну.

— Бамбук, диаметр, длина, количество — а это то вам зачем, не выдержал мужчина.

— Удочку смастерю, — хотя из них я собиралась смастерить выползающие из земли заграждения, которые не дадут монстру скатиться обратно в озеро. Монстр пузом снимет ограждение, проползет, а они поднимутся за ним на тропе, отсекая путь назад.

До самого вечера я рыла канавы на тропе, собирала предложенную Кицунэ конструкцию. Три ступени, три запора. Возле стены башни вкопала по два толстых бамбуковых шеста. Загон для ловли на живца был готов.

В сумерках получила от управляющего остальное и посмотрела вслед быстро убегающего мужчины. Крысы разбежались по норам.

Да и придуманный мной маскарадный костюм вряд ли добавил ему силы духа, а мне нормальности.

Из сетки я соорудила мешок, внутрь которого поместила мяч. Размер имеет значение, — бубнила себе под нос, размышляя, где управляющий раздобыл полтора метровую сферу.

Гору водорослей, которую свалили недалеко от барака, я превратила в юбку, вплетая их в сеть, с одной стороны. На мяче нарисовала глаза. Медом, именно на него сразу же потянулись светлячки.

Остальную поверхность измазала потрохами. Чтоб не задохнутся от вони затолкала в нос вату.

Ведро с яйцами, мечи, черный костюм наподобие спортивного. Я готова. Вывалила на берегу отбросы с ведра, закинула в воду две отрубленные головы. Одела на спину мадам Глазастое очарование и отошла в сторону дорожки.

В третьем часу ночи из тумана донеслось плюх. Сначала над водой показались глаза. Навыкате, широко посаженные они венчали широкую морду. С огромным ртом. Я нервно сглотнула, рассматривая выплывающее чудовище. Оно фильтровало воду всасывая мимо жабр остатки прикормки. Прижав к себе ведро, медленно двинулась по тропе вверх. Всасывающие звуки переместились на берег. Выбросила первую пару яиц, они покатились в низ и через секунду оказались в пасти водяного. Так и ползли мы к вершине. Чувствуя пот, стекающий по спине, вонь, проникающую в нос и липкий страх, который накатывал, когда сопение монстра приближалось. Уже у самой стены, застыв в ожидании неизбежного, освободилась от лямок. Сеть опала на дорожку, откопанная от мха стена мягко потянула к себе сферу. Вскакивая по мечам на башню, старалась не оглядываться. Оставалась последняя нота. Сверху запустила вниз бомбочку с икрой. Монстр, казалось, ускорился, сделал один бросок, впечатывая мяч в стену, растопыренный плавник активировал портал, но сфера, не выдержав туши лопнула, откидывая преследователя назад. Все пропало, — пронеслось в голове, а внизу, как в замедленной съёмке, отброшенное тело запечаталось в последние выехавшие из земли бамбуковые столбы, те завибрировали и как в детстве, спиннинг забросил монстра-переростка в открытый зев портала.

И наступила благословенная тишина.

И да, отмывшись и отоспавшись, меня перевели в комнату за стеной. Выход которой был в верхних садах, ближе к императору и его странному советнику.

Кицунэ

На территорию резиденции императора можно было попасть через шесть входов. Центральный, парадный вход предназначался для знати. Вход со стороны поля, на котором происходил карнавал, считался Малым. Остальные четыре предназначались даже не столько для входов, а представляли собой потоки, которые обслуживали резиденцию. Грузовой и речной работали исключительно на прием товаров. Люди через эти входы попасть на территорию не могли. Для этого были предназначены Западные и Восточные ворота. К ним стекалась прислуга, которая находилась не постоянно в резиденции, просители, купцы, артисты и еще неимоверное количество людей, глядя на которых становилось понятно, в этом муравейнике без сопровождения не мудрено потеряться.

Как рассказал Рэн, войти в ворота, это еще не значит попасть внутрь. Пока его кормилица хлопотала, заваривая чай, он кратко описывал семь уровней защиты, которые сортировали и проверяли прибывших в резиденцию.

По мере его рассказа, перед моим внутренним взором разворачивалась трехмерная картина. Чем-то напоминающая схемы, которые мы рисовали на первых уроках информатики. Ответ да, сразу же направлял посетителя по короткому пути, проще говоря и он и мадам Ми, после первого пропускного пункта заворачивают к неприметной дверце, следуют длинным коридором и оказываются на территории резиденции. И в зависимости от цели визита отправляются по маршруту. Еще раз их могут проверить тогда, когда они попадают в сам дворец.

Мне же предстояло в первый раз пройти все семь пропускных пунктов. Прислугу тщательно проверяли и следили, особенно за теми, кто прислуживал на верхних уровнях.

Рэн в процессе рассказа несколько раз задавал вопросы, которые, не будь я лисой, то вряд ли отнесла бы к допросным. Подсунуть блюдечко с рогаликом, и при этом глядя в глаза спросить, — а какая ваша любимая выпечка?

Тот, кто не боится показаться дураком, одурачит кого угодно.

И я дурачила как могла, — праздничная, — мурлыкала, глядя ему в глаза и тянула блюдечко на себя.

— А чай берберский вы любите, — снова задавал он мне вопрос.

— Никогда не пила, — мы все больше листья и ягоды сушим. Да полевые травы.

— А когда последний раз переписчик был?

— Ой давно, когда под стол пешком ходила.

— Как так, — опешил он.

— Так возле гати болотник завелся, вот к нам и перестали люди ходить. Лет двадцать точно!

— А писать, считать кто учил?

— Дедуля, земля ему пухом! — я ступала на скользкую тропу иерархии подчинения религии и народных верований. Была надежда на то, что двадцатилетняя изоляция наложила отпечаток на отрезанную от мира общину, да еще на то, что моему собеседнику слегка за тридцать и он не сможет уличить меня в нестыковках.

Невероятным подспорьем были прочитанные книги из библиотеки храма Изначального. Поэтому без зазрения совести я рассказала, что он был послушником в храме Изначального. Преследовала две цели, проверить образованность мужчины и отношение к забытой религии.

Мои слова точно попали в цель, он почти неуловимо вздрогнул, всматриваясь в меня.

— Дорогая, — раздался голос женщины, — но ведь уже более ста лет Изначального не упоминают ни в одной из хроник.

Я не ошиблась, эти двое точно были более образованны, чем хотели казаться. А ум и образованность редко идут на поводу слепого фанатизма и поклонения разжигателям войны. И доступ к столь древним книгам давал махонькую надежду найти союзников. Как минимум в их лице. Ах, да и собратья Рэна скорей всего тоже в сопротивлении, пронеслась мысль догоняя остальные.