— Двуликий, — прошелестело где-то глубоко во мне.

— Ох ты, я же в обороте порву козу на тряпки, — скинул одежду, схватил плащ и рванул в лес. И откуда такая потребность свалилась на мою голову. Опасности не чувствую, даже козлы моего медведя не вытянули, а тут утренний лес и тишина. Это все от нервов, — только и успел подумать, как энергетическая волна догнала и толкнула в спину: — ДВУЛИКИЙ!!! И показалось, что лес вздрогнул, когда ребра затрещали, выпуская Кадьяка.

— Вкусно, — заревел он и ринулся в кусты.

Через час, позавтракав двумя зайцами, обобрав малинник и закусив нежными ростками папоротника, удовлетворенно возвращался к месту ночлега.

— Точно, это все нервы. И голод, — медведь внутри сладко рыкнул, устраиваясь посопеть после вкусного пиршества.

— Как скажешь, — уступил, заворачиваясь в брошенный в лесу плащ.

— Не уберег, — разнеслось со стороны стоянки. — И кто-то протяжно завыл или заголосил, — даже не разобрал сразу. Рванул в ту сторону, не понимая почему не чувствую опасности и что стряслось на этот раз. Неужели олененка сожрали?

Выскочил из леса и только успел затормозить перед наполовину вылезшей из земли башней. На ее вершине кто-то продолжал голосить. Лапа проявилась без усилий, — ничего себе, — пронеслось в голове, раньше такого не умел. Башня состояла из огромных черных валунов, двумя рывками выбросил себя наверх. И завис от вида скрючившегося Мынаша, который голосил над моей одеждой. Коза и олененок жались к бортику, который опоясывал помост, на котором мы заночевали.

Понимая, что действовать надо быстро, пока он не привлек ненужный интерес, шикнул, вложив в одно слово всю степень опасности.

— Тихо!

Наступившая тишина продемонстрировала правильность выбранной команды. Мынаш медленно повернулся, уставившись на меня своими огромными желтыми блюдцами.

— Живой, — почти на грани слышимости прошептал. — А был-то где?

— Купался, — сказать, что завтракал совесть не позволила. Ничего ведь ему не принес.

Мынаш с сомнением окинул мою фигуру, закутанную в плащ, задумчиво рассмотрел густую растительность на голых ногах, торчащих из-под плаща.

— Ага-ага, то-то я слышу, как ты медведем пахнешь, наверное, его шкурой вытирался? Полотенечко забыл?

Так с открытым ртом я и проводил успокоившегося адъютанта, исчезнувшего со словами, — завтрак организую.

— Неужели снова подрос, — мелькнула мысль, прежде чем ощутил, что башня еще на метр вылезла из земли и начала отращивать башенки с трех сторон бортика.

— Это куда ж нас ёкаи занесли, — размышлял, быстро одеваясь и обтираясь влажной тряпкой. Адъютант был прав, запах медведя не бил в нос, но присутствовал. Ухмыльнулся, наверное, для копытных еще то соседство, вон как вжались в камни. Отошел от них подальше, что б не нервировать.

Не давали покоя руны. В том, что это именно они, уже не сомневался. Взял копье, снял ножны, вгляделся в серебро на лезвии. Точно, вот эта, такая же как в центре помоста.

Дальнейшие размышления прервал адъютант, вывалившийся вместе с мангалом, на котором шкворчали свиные ребра, расточая умопомрачительный запах шашлыка и сумкой, из которой вытряс гору овощей, огромную буханку хлеба, головку сыра и бутылку, заткнутую кочаном.

У меня опять челюсть пошла вниз, какой хозяйственный добытчик мне достался.

Просто невероятное везение, — постучал о помост, чтоб не сглазить. И с благодарностью принял тарелку с мясо.

Сюрприз на сюрпризе. Ёкаи еду не умыкнул. Он заработал ее, сказал, что выложил камин для ресторации. Мол правильный камин — это целое искусство, а его род специалисты по печам, каминам и всему в чем горит огонь.

Было приятно, от заботы этого уже не маленького существа, от осознания, что он понял, что что-то может, а еще от того, как он голосил над моей одеждой.

— Сентиментальный стал, старею, наверное.

После завтрака Мынаш помялся, потом протянул мне руку.

— Давай быстро в Фурако и назад.

Забыв на секунду, что такое Фурако, пожал его пальцы и очутился в помывочной Изначального.

— Ого — да он за один раз перенес меня из точки, до которой мы добирались четверо суток.

— Быстро-быстро, — начал подгонять адъютант, — есть двадцать минут только.

Конечно, помыться в японской бане за двадцать минут то еще удовольствие. Но с другой стороны такого сервиса в лесу не найдешь. Вывалившись обратно на башню, с удовольствием отметил, что коза с олененком, даже не шелохнулись при нашем возвращении.

Оставался один нерешенный вопрос.

Взял копье Яри двумя руками, вышел на центр и опустил его лезвием в щель — подобие скважины под ключ.

Копье засветилось, руны на черных досках пола замерцали и от центра начали наполняться серебром. Свет поднимался вертикально над каждой руной, достигая коленей. В момент, когда руны вдоль бортика засверкали также как и в центре, башня задрожала, и я почувствовал, что она поднимается вверх и ее основание замерло на уровне земли. В серебристой дымке я рассматривал Мынаша, который с удивлением смотрел на свои руки, покрытые серебристыми искрами. А я видел, как эти искры обрисовывают его ауру, в три раза больше, чем его теперешнее тело. Башня показывала мне ёкаи из моего сна.

Все закончилось через минуту.

И почти сразу же завибрировало зеркало связи.

Только я не успел поговорить с девушками, вместо них зеркало показало их вторые ипостаси.

— Какие-же они красавицы!

Изображение в зеркале снежило несколько секунд, прежде чем погаснуть, шкурки и хвосты лисиц испускали ту же серебристую энергию, которая пробудила башню. Ну это им на несколько часов будет чем заняться, — беззлобно подытожил и тут же уловил, что в стене башни открылся портал.

— А вот и гости пожаловали.

5.1

Ричи

— А вот и гости пожаловали, — поймал себя на том, что сказал это вслух.

Мынаш свесился через бортик, и окрестности огласил его крик:

— Сестра!

Воображение тут же нарисовала еще одного Мынаша только в женской версии. На секунду поплохело, ну не может же все время не везти. Подошел к ёкаи и выглянул следом.

Если я надеялся, что нарисованная воображением картина не сбудется, то реальность оглушила полным несоответствием ожиданиям.

На земле стояли два, э, мозг попытался справится с идентификацией существ, заскрипел и не придумав ничего лучшего согласился с Мынашем. Пусть будет два ёкаи. Нет, я уже смирился, что мой адъютант вымахает выше меня, то есть мои два метра переплюнет, но те, кто стоял внизу однозначно были повыше. Серый цвет кожи, как ни странно, сочетался с красными волосами. С огненными гривами, с такими же эполетами на плечах и штанишках снизу. Пара представляла собой устрашающий тандем — мечи, которые они сжимали в руках сразу же говорили об опасности и силе. Не успел моргнуть, как эти двое оказалась за нашими спинами. Мынаш бросился к сестре.

Алые глаза с вертикальным зрачком чутко следили за мной, пока она прижимала к себе малыша.

— Ты подрос, — пролаяла большая самка. Рога у нее располагались так же, как и у Мынаша, перпендикулярно голове, слегка за ушами. В одном из них по краю располагался ряд колец, похожих на земной пирсинг. В другом примостилась стрела.

— Да она модница, — отметил на краю сознания.

Цвет ее гривы был алым, у ее спутника вишневым и по рогам, определенно можно было сказать, что он самец. Они были массивными, с металлическими наконечниками.

— С одеждой у них напряг, — слегка выглядывающая из-под кожаного жилета, обшитого металлическими пуговицами, туника, заканчивалась выше колена у мужчины и чуть ниже колена у женщины. Правда два разреза до бедра демонстрировали алые меховые штаны. И откуда я знаю, что там, где они живут по-настоящему жарко?

— Познакомишь нас с твоим спутником? — спросила, как приказала, отодвигая брата.

— Сестра, это Бог! — пафосно провозгласил маленький проказник.