Второй был командиром независимых галактических воинов. Касте настолько тайной, что даже не все боги знали об их существовании, до момента, когда эти наемники приходили по их душу.

— Бывает, — прокомментировал Аполло, когда я поделилась с ним этим знанием.

На всякого падальщика есть свой падальщик.

— И ты не боишься? — спросила я у него тогда.

— А ты, — хмыкнул он вопросом на вопрос.

А что я, я держала в руках камень, который дарил возможность, не подвластную остальным богам. И я собиралась использовать ее не совсем так как от меня ожидал сам должник.

И если с первой частью депортации все было просто, — взял шарик и закинул в вулкан к тем самым гномам, то со второй частью возможны были определенные трудности.

Медведь точно откажется быть депортированным. Он можно сказать, собственными лапами отстроил берлогу, а тут приходят и просят покинуть вышеназванное жилье. Злость, это самое малое что он может продемонстрировать в этом случае.

Бегать и хватать его перед всей честной публикой на фоне разворачивающейся войны с тараканами, это надо сказать мероприятие наказуемое.

Лисы, Морские Драконы, — на той стороне весов достаточно опасные противники, да и планету я хочу сохранить, а не устроить на ней пепелище.

Вот поэтому и нужен был мне рекрутер, могущий показать этому медведю и его адъютанту, к каким высотам в ратном деле следует стремиться. Зажечь, вдохновить и вовремя подсунуть контракт на подпись. У меня даже один мир был на примете, где они оба очень гармонично впишутся. Надоело, понимаешь подчищать в тех краях постоянно. А эти двое — идеальное решение надоедливой проблемы.

Как добиться депортации, и кто купит билет, в их случае идеальный вариант направления мыслей.

Должники выслушали, но посмотрели, в общем как на женщину. Так сложно обыграть настолько простое мероприятие — это нужно уметь.

Но они ведь не знали, что поставлено на кон и почему предложенные им задания не включают море крови.

Задания розданы, планы написаны, а сама пока к Аполло, стресс снимать. Да и алиби не мешало бы иметь. На всякий случай.

Есть такое красивое изречение — одна голова хорошо, а две лучше. Глядя на Цербера, я раздумывал над гениальностью данного тезиса. Даже когда один можно с кем-то поговорить. Посоветоваться. Поддержать. Облизать. Тьфу, именно это и делал язык одной головы облизывая заляпанную чем-то морду другой.

После совещания стало понятным одно, в середину к тараканам можно попасть только с помощью ёкаи. Вскрыть преграду не получится. Когда седобородый старец начал описывать вероятную причину возникновения преграды, нам с девушками стало понятно, ведь это было очень похоже на силовую защиту, применяемую на космолетах в случаях повреждения одного из сегментов корабля. Как тараканы собрали её в условиях котлована можно было только догадываться, но факт оставался фактом, отключалась она изнутри, а учитывая, что крысы чувствовали себя загнанными в угол, то добровольное сотрудничество с их стороны исключалось.

Если с охраной внешнего периметра предстояло разбираться воинам, пришедшим с Кицунэ, а цыганам собирать разбежавшихся по лесам гастарбайтеров, то идти внутрь придётся нам с Мынашем. Осознание того, то мы можем не вернуться, погибнуть в случае, если все пойдет не так как мы планировали, заставляло подводить итоги жизни. Так сказать — на тот свет с чистой совестью.

Девушки тоже это понимали.

Мынаш огорченно засопел, когда я сказал, что с оленем туда нельзя, он с надеждой заикнулся про козу.

Я помотал головой, и он ушел прощаться.

Я пытался договориться, что бы туда закинули только меня, провели по тропе и вернулись. Но его соплеменники были категоричны. Если есть хотя бы один шанс вернуть меня живым, мой адъютант использует его.

«Настоящий воин должен воспринимать жизнь как ступень, связующее звено между собой и смертью. Смерть — единственный мудрый советчик воина и именно к смерти стоит обращаться за советом в любой жизненной ситуации. Только в смерти воин может быть по-настоящему уверен, потому что она всегда рядом.»

Когда-то очень давно мне попалась книга Карлоса Кастанеды и именно эти строки всплыли сейчас перед мысленным взглядом. Спускающаяся ночь приближала время операции и вместе с тем, требовала освободить медведя. Я хотел идти в церемониальном кимоно, но чем темнее становилось, тем сильнее он рвался на свободу, и я смирился.

Какая разница в какой ипостаси погибнуть.

Да и звериная сильнее.

В нашем углу палатки остались только мы втроем. Кицунэ мягко махнула ладонью своему Рэну, он развернулся и исчез в темноте, но я чувствовал, что далеко он не ушел. Я был по-настоящему рад, что эта молодая женщина нашла свою половинку. В глазах Хули-цзин, когда она смотрела на эту парочку я рассмотрел искры зарождающейся влюбленности и все говорило о том, что лисы нашли свой дом в этом мире.

— Такая, в сущности, смешная штука жизнь, — начал я. — Не думал, что наша встреча на Магическом турнире выльется в это все.

— Прошу простить, если обидел.

Лисы закрутили головами, но не промолвили ни слова, понимая, что сейчас я исполняю свой ритуал, и слова будут лишними.

— Прошу отпустить нить, связующую наши души, чтобы я безболезненно ушел в случае смерти на перерождение, а не скитался незримым духом по этому миру.

Лисы склонили головы, соглашаясь выполнить мою просьбу.

В нашей компании материализовался Мынаш, и удивленно воззрился на грустных девушек.

Он с каким-то детским нетерпением взглянул сначала на одну, потом на другую и попросил, — а вы лисиц покажете.

— Это, скорее всего было последней каплей, девушки всхлипнули и перед нами появились две девятихвостых лисицы, кружащиеся в парном танце.

И я понял, что именно такое прощание, предел мечтаний. Не только Мынаша, но и мой.

Танец двух прекрасных девушек, лисиц, потому что было не понятно, когда они перетекают из одной ипостаси в другую.

И в конце они наградили нас крепкими объятиями и подарили прощальный поцелуй.

— Пора.

И шагнул, оборачиваясь медведем вслед Мынашу на сумеречную тропу ведущую в критическую точку существования этого мира.

И вывалились мы точно в центре. Странное освещение, отметил оглядывая картину взглядом. И время, странное. Оно замедлилось и стало текучим. Из ниоткуда вывалился Геркулес, невероятное существо подхватило охраняемый шар и тут же исчезло.

— Что за подстава, — пронеслось в голове, но оказалось, что вопрос я рыкнул вслух и на него ответил Мынаш:

— Будем надеяться, что шар умыкнули не в вулкан, а куда подальше.

Обозленные утратой грааля, тараканы и служители бросились в нашу сторону, наперерез им кинулась смазанная фигура.

В мозгу расцвел приказ, — шевелитесь, вон пытаются поджечь заряды.

— Ты кто? — выдаю, разворачиваясь в сторону поджигателя.

— Помощник Санты, — хохочет человеческая фигура, разламывая таракана пополам, а затем еще на несколько частей, почти как бумагу.

— Крутой, — выдыхает Мынаш, давая копняка одному из серо балахонцев. Тот улетает, — отслеживаю его полет и рычу — не дурственно, отмечая на той стороне двухголовую псину.

— Тридцать секунд, — голос командующего сух, — поднажмите ребятки, — и я вдруг понимаю, что истосковался по братству воинов, равных себе и служащих, да какая разница чему именно, если в общем ты на стороне добра.

Ошмётки человеческих тел наполняют это место сладким запахом, а пришельцы вносят в нее нотки дурмана.

— Двадцать, — и я отбрасываю поджигателя, чувствуя, как ломается его тело.

— Десять, — противник уничтожен, — выдает человек и останавливается.

Он смотрит на меня и нехорошо скалит в улыбке странные острые зубы, больше похожие на фиолетовые иглы, — нет предела совершенству, а ты кадет пропустил кое-что, а затем толкает на меня Мынаша и в последнюю секунду я вижу, как высоко под потолком взрывается один из заложенных фугасов и время отмирает.