— Он самый. Обещают завтра юстировку начать. Тесты все нормально прошли и аппарат на орбиту точно вывели.
— Неужели правда, что вечером светло будет, как днём? — впивается взглядом в макет Лёха.
— Нет конечно, — ухмыляюсь я, догадываясь, кому вскоре прилетит за враньё, — Чуть светлее, чем при полнолунии может и станет, но и то ненадолго, часа на два-три. Потом спутник улетит до следующего вечера. Орбиту для него выбрали почти такую же, как и для телевизионных. Пока он экспериментальный, так что подобрали то, что вписывалось в программу космических запусков.
— А что такое юстировка? — Ирина торопиться удовлетворить неуёмное женское любопытство. Ей же скоро быть звездой! Пусть пока институтского масштаба, но уж там-то она оторвётся на все сто. Мало того, что завтра же представит заявление в деканат на досрочную сдачу экзаменов, в связи с европейским турне, так она ещё и к самому обсуждаемому событию в городе окажется причастна.
— Смотри сюда, — за прошедшую неделю мне пришлось одно и то же объяснить раз пятнадцать, поэтому я обзавёлся необходимым инвентарём, — Представь, что это спутник, который летит примерно таким образом. Освещаем вот этот район. Спутнику надо постоянно корректировать фокус и угол отражения. Сначала всё будут делать вручную, а потом запишут на ленту, и лишь раз в сутки будут вносить небольшие корректировки, — китайский фонарик, с изменяемым фокусом, и школьный глобус вполне себе позволяли сделать объяснения наглядными.
— Ты та-акой у-умный, — протянула девушка, наблюдая за моими манипуляциями.
— Иринкин, ты не поверишь, но по факту это немногим сложнее, чем записать песню на студии. Хотя, это для нас чуть сложнее, а для технарей, которые программу наведения пропишут, всё с точностью до наоборот. Они никогда не возьмутся повторить наши песни, — невольно хохотнул я, представив программистов с гитарами в руках, Успокоились? Теперь подробно расскажите, что за турне, когда, где и с кем мы будем выступать?
Наша недолгая слава, а именно так я оцениваю то, что в европейских ТОПах мы не слишком долго задержались, предусматривала двенадцать декабрьских предновогодних концертов. Девять в самой Германии, из них три будут совместно с "Boney М", и три в Голландии. Домой вернёмся тридцатого декабря. Денег в этот раз нам отвалили прилично. Раза в четыре больше, чем по первому контракту. Плюс ко всему у нас не полностью выплачены деньги за первый тираж, и к тому времени поступит платёж за второй. Теоретически, каждый из нас сможет привезти из поездки по немецкому автомобилю, пусть и не совсем новому, и не самому дорогому. Однако, я думаю, что делать подобные покупки не стоит. Пока в Москве на Мерседесах ездят только Брежнев и Высоцкий. Да и не гоже звёздам покупать всякие лохматки. Журналисты, они такие пройдохи. Ославят, глазом моргнуть не успеешь.
— Представляешь, нам сказали, что скоро наш клип покажут по советскому телевидению. Вроде как сейчас согласовывают какие-то моменты в дополнениях к контрактам, — восторженно вещает Ирина.
— Оп-па-па, а вот с этого момента давайте чуть подробнее. Вы, надеюсь, прихватили с собой дополнения? — моментально встал я в стойку, как охотничья собака, почуявшая дичь.
— Конечно. Я полный пакет документов собрала. Правда тут копии плохо читаемые, но печати везде стоят, — Ирина вытащила из папки Дополнения к Договору, которые действительно выглядели не лучшим образом. Четвёртая, а то и пятая копия. Не каждая печатная машинка пробьёт такой пирог из листов и копирок. Первые три экземпляра, получаемые при такой печати, читать ещё можно. Зато потом, на четвёртом и пятом, документ выглядит пёстрым. Даже, если секретарша попалась добросовестная, а листы копировальной бумаги оказались свежие. Какие-то буквы выглядят ярко и контрастно, а соседние с ними могут только угадываться. Таковы суровые реалии нынешнего документооборота. Создана целая идеология предоставления документов. Попробуйте-ка чиновнику, чья подпись должна стать решающей, представить документы во второй, или упаси Бог, в третьей копии. Проще сразу дать пощёчину.
— Галочка, вызови-ка нашего юриста. Пусть изучит Контракты, и особенно Дополнения к ним, — попросил я секретаршу, плюхнув ей на стол папку с контрактами. Мне там даже в первом чтении не всё понравилось. Представляю, какой восторг подобное творчество вызовет у нашей одомашненной стервы. Ох, как она их поимеет. И с точки зрения наших законов, и в другое место, исходя из международного права.
— Ладно. Подписали и подписали. Хотя, ещё не всё потеряно. Очень уж там перевод местами корявый и формулировки чересчур вольные. Думаю, что повоюем, — с улыбкой возвратился я к себе в кабинет, — Рассказывайте, как к американцам на концерт сходили.
— Никакого понятия о том, что это за группа, ни у кого не было. Но один только факт, что настоящие американцы приезжают, сам понимаешь, это был реальный шок, — возбуждённо начал Лёжа, — Афиши были только на Театре Эстрады, где они выступали. И больше нигде — никаких анонсов, никакой рекламы. А перед концертом был настоящий ажиотаж — уже у станции метро стреляли билеты за любые деньги. Перед самим театром вообще творилось смертоубийство. Билеты с рук по сто рублей! Реально народ не понимал, во-первых, как это вообще произошло — сам факт того, что приехала настоящая американская группа. "Демократы" и поляки раньше приезжали, но тут "загнивающий запад" заявился! Народ настраивался на то, что это будет какой-то рок, а это было… кантри! Оказался большой коллектив, десять человек со всеми стандартными кантри-инструментами — банджо, стиральные доски и прочая лабуда. Народ сначала прибалдел немножко. Все настраивались на другое. Раздались крики "Смоук он зе уотер давай!". А американцы очень профессионально ушли от этих ожиданий и завели публику. В итоге концерт прошел, что называется, на ура. Народ достаточно раскрепостился под конец — хлопали, свистели, кричали. Короче — плотный профессиональный концерт. Всё очень живенько и с позитивом. Довольны остались все, и зрители, и музыканты. Кстати, Степан Арамович нам сказал, что это первый культурный обмен со Штатами — от нас туда поехали Песняры, а американцы нам прислали Nitty Gritty Dirt Band. Представляешь, кантри-группа спела Get Back ничуть не хуже, чем он в оригинале звучит. И это в своей обработке. А их Jambalaya — это реально классика кантри. Они на ней зал на ноги подняли. Поедем в турне, обязательно себе хорошее банджо куплю, с первой же получки. Наверное в Кёльне. Там чумовой магазин есть с экзотическими музыкальными инструментами. И найти его легко. Я смотрел на карте. Тот, который мне нужен прямо перед Кёльнским собором находится. На площади.
Кёльнский собор. Когда Алексей указал на него, просто как на чёткий ориентир, я только головой покачал. Собор уникален. Строилось это сооружение, высотой в сто пятьдесят семь метров, недолго. Всего лишь с 1248 года по 1880-й год. Согласно легенде, придуманной по моему мнению конклавом священников и строителей, когда собор перестанут строить, наступит то ли конец мира, то ли придёт северный полярный лис всему городу Кёльну. Вот и не умолкают там строительные работы. Собор постоянно ремонтируют, реконструируют и видоизменяют. Добавляются ворота, витражи, меняется внутренний интерьер. Католические священники всячески оберегают и показывают значимость христианских реликвий, помещённых в соборе.
В 1164-м году в Кёльн были ввезены останки трех Святых Волхвов. Они были своего рода трофеем, полученным в результате покорения итальянского города Милана. Именно тогда архиепископ Кёльнский задумался о том, что святые мощи должны находиться в достойном для них месте. Изначально за десять лет для них изготовили саркофаг, который и сейчас доступен для ознакомления в Кёльнском соборе. Древние мастера сделали раку для самой драгоценной святыни христианства из чистого золота и благородного серебра, а огромное количество драгоценных камней лишь подчеркивают значимость для верующих мощей трех Волхвов.
