От моего заклинания прилетел такой откат, что лучше бы мне было попасть в аварию, и получить по фэйсу айрбэгом чисто физически…

Ослепительно яркий свет сквозь прищуренные глаза.

— Очки, — прошу я, сипя пересохшим горлом.

Что это? Гостиничный номер или больничная палата…

Лежу на боку. На подушке видны следы запёкшейся крови. Её пытались убрать — края пятен размазаны в разные стороны. В комнате витает запах нашатырки. Доколдовался, блин.

— Как вас зовут, помните? — немолодая женшнна в белом халате с тревогой смотрит мне в лицо.

— Савельев Павел, восемнадцать лет, — предвосхищаю я её следующий вопрос, натренировавшись на них отвечать ещё в больнице. — А я где?

— В гостиничном медпункте. Как себя чувствуете?

— Через пару минут буду здоров. Попить дадите?

Тётка пошуршала чем-то, побулькала и принесла мне стакан воды и широкий бинт, свёрнутый в несколько слоёв.

— А бинт-то зачем?

— У тебя кровь носом шла. Куртку свою ты и так уляпал, а это на всякий случай. Как снова кровь пойдёт, не кулаком же размазывать станешь. — женщина протёрла мне лицо влажной марлей н улыбнулась, взъерошив мне волосы рукой, — Ну вот, другое дело. Хоть на человека стал похож. Скорую будем вызывать? Пусть врач тебя посмотрит.

— Врач не нужен. Это я переутомился. Двое суток не спал, а потом понервничал ещё, — пришлось мне соврать, чтобы придать своему состоянию правдоподобное объяснение. Не станешь же медсестре объяснять, что я, как последний идиот, сунулся с заклинанием более низкого уровня, когда действует более мощное. Словно лампочку от карманного фонарика к розетке на двести двадцать вольт подключил. Поэкспериментировал, называется.

По целительскому делу у нас только общие вводные лекции были, но я их тогда прослушал. Лера сидела рядом. Ни один скульптор и художник не смог бы передать её очарования. Она была разная каждое мгновение. Втрескался я тогда с первого взгляда, по самые уши, и вместо того, чтобы лекции слушать и записывать… Говоря попросту, ранжирование целительских заклинаний я не знаю. Впрочем, как и методы их взаимодействия.

Оглушённый яркими воспоминаниями, я вышел в коридор, где меня подхватил Спартак и дотащил до моего номера. Заснул я мгновенно, как только голова коснулась подушки. Мне снились фанатки и поклонницы. Те самые, которые провожали нас до гостиницы после концертов. В Перми они только разве что по прикладным лестницам не лезли в гостиницу, в Свердловске меня Бог миловал. Мы там были у себя дома. Как же нас Челяба встретит?

Утро началось с яичницы и отвратительного кофе, который я отодвинул после первого же глотка. Похоже, буфетчица разогрела вчерашние остатки в своём агрегате, напоминающем большое мусорное ведро.

— Павел, как самочувствие? Пошли к нам кофе пить, — затормошил меня забежавший в буфет Спартак, разглядев мою брезгливую гримасу, с которой я гипнотизировал отодвинутый стакан.

— А ты почему гипс до сих пор не снял? — вяло поинтересовался я, всё ещё пытаясь проснуться.

— Так ты же ничего не сказал, а потом спать завалился. Мы к тебе два раза заходили, даже шуметь пробовали, но ты дрых, как убитый.

— Понятно, а откуда у вас кофе взялось?

— Дядя Степан всегда с собой и кофеварку возит н кофемолку.

— Тогда чего мы стоим? Вперёд, — улыбнулся я впервые за утро. Крепко я на кофе подсел. Даже представить себе не могу, как жить без чашки утреннего кофе. Так что опыт старших товарищей надо будет перенять. Видел же я в продаже небольшие кофеварки, чуть больше кружки размером, а купить не сообразил.

— Сам полуприцеп лучше заказать тут, в Челябинске. У них есть низкорамные модели. И пусть сразу обошьют его сэндвич — панелями. С холодильными агрегатами чуть сложнее. У вас, на ереванском автозаводе делают ЕрАЗы — рефрижераторы. Модель 762Р. Они до минус пяти держат на любой жаре. Нам замораживать ничего не надо. Достаточно охладить наш груз градусов до пяти — семи. Так что шести таких агрегатов вполне достаточно, тем более вы цветы будете грузить уже охлаждёнными. Тут у нас пара вентиляторов, чтобы воздух распределялся равномерно по всему объёму, и температура внутри нашего термоса была одинаковая, — после чашки крепкого кофе голова заработала, и мы перешли к обсуждению проекта цветовоза. Я притащил из номера тетрадь с набросками и, перелистывая страницы, объяснял свои идеи. Собеседники согласно кивали, до тех пор, пока мы не подошли к пульту управления.

Нет, это не дело. Надо автоматику ставить, или отдельного экспедитора посылать, который бы следил за температурой и влажностью, — Ашот, сжав кулаком подбородок, задумчиво смотрел на эскиз климатической установки.

— Да не вытанцовывается у меня автоматика, — признался я, — Машина в Армении при плюс двадцати будет ехать, потом горы, а затем и в минусовые температуры заедет. Там уже обогрев нужен. Был бы один агрегат, или хотя бы они по мощности регулировались, тогда ещё что-то можно было бы придумать. У них же всего два режима: включено и выключено, — ткнул я карандашом в злополучные холодильные установки.

— Тогда однозначно экспедитор, — решил Ашот, хлопнув ладонью по столу, — А в Ростове их менять будем. Как раз там середина пути.

— Больше тысячи километров. Не многовато будет? — с сомнением спросил я.

— Насколько я знаю, наши водители всегда там на ночёвку останавливались, если хотели быстро доехать. Посмотрим. Надо будет, и три смены организуем. Через семьсот-восемьсот километров будем менять.

— О, раз поедет одна смена, то тогда спальник не нужен. Значит, вам н КАМАЗы подойдут.

— КАМАЗы — это хорошо, — потёр Ашот руки, — Мы их по разнарядке получаем на наше Министерство, а вот с МАЗами проблема. Думал, что мне на руководство республики придётся выходить. Ладно, я пойду в Москву позвоню. Пусть мне челябинские контакты дадут. Есть у нас тут свои люди в обкоме, — весело подмигнул он, выходя из номера.

— Павел, можешь рассказать, что вчера было? — Степан Арамович, после громогласного Ашота, казалось, задал вопрос вполголоса.

— Если вы про Спартака, то он здоров. Гипс можно снимать.

— Я про тебя. Ты потерял сознание и у тебя пошла кровь. Почему?

— Силу не рассчитал, вот и перебрал немного, — для пущей важности почесав затылок, выдал я обтекаемую версию после минуты размышлений.

— Это опасно?

— Для меня — сами видели, а для Спартака, — я оглянулся на парня, который слушал нас, открыв рот, и в голос заржал, — И для него опасно. Его теперь стояк неделю будет душить, а то и две, — выдавил я, сквозь смех, глядя на лицо парня, начавшего отчаянно краснеть, — Так и быть, дам тебе свою гитару после концерта до автобуса донести. Там тебя девчонки сами снимут, — я уже вовсю веселился, и администратор от меня не сильно отставал. Про Свердловск ничего не скажу, там я прыгал в машину и уезжал. Зато в Перми наша троица из солиста, ударника и саксофониста, устроила полный отрыв, придумав хитрый способ прохода с девушками через гостиничный ресторан. Что характерно, проблем с девушками ни у одного не было.

Вытолкав в коридор в доску смущённого парня, выдал ему ценные указания по покупке коробки конфет в буфете, и дальнейшем маршруте в медпункт. Медсестра там опытная, наверняка гипс снимала не один раз.

Теперь полтора часа тренировки, и второй этап — объяснить Спартаку необходимость и функциональность стеллажей. Вроде и смешно, такая простая вещь, а не делают её в нашей стране. От слова совсем.

Вот и закончились наши гастроли. Домой возвращаемся не в полном составе. С нами нет Ирины. Степан Арамович вместе с Ашотом улетел в Москву, а Ирину попросил за него отработать администратором концерты в Уфе. С Наминым я поговорил сам, добившись от него клятвенного заверения, что ничего с нашей девочкой не случится. Под его, личную ответственность.

— Стройотряд, что ли? — весело поинтересовался водитель, когда мы, попрощавшись с Цветами, начали грузиться в автобус.