— Намекаете на что-то? Или линия партии вас не устраивает? — привычно отреагировал старый коммунист на мои слова.

— Я? Хотя, не удивлён… Подзабыли вы ленинские заветы. Я вам только что дословно Владимира Ильича Ленина процитировал. Как-то вы, коммунисты, болезненно к его словам стали относиться в последнее время. Вы уже не первый, у кого я такую же реакцию наблюдаю. Я им, понимаешь ли, Ленина цитирую, а они мне линией партии противоречат, — с улыбкой спародировал я говорок нашего первого секретаря обкома, а заодно и его манеру речи.

— Павел, ты чего добиваешься? — сердито глянул на меня старший Микоян.

— Хочу пару колечек подарить. Одно из них Андропову, — честно признался я, перестав умничать.

— Для чего? — продолжил выпытывать Дед.

— Чтобы "солдатской причины" не придумывали и в космос отпустили слетать. А то ведь ума хватит меня в придворные лекари зачислить. В мои планы такое "счастье" ни разу не входит. У меня дела поважнее будут. А так, выдам им пару "лечилок" и помощь попрошу оказать, — глядя Микояну в глаза, я позволил себе некоторую вольность, говоря о присутствующем здесь Викторе Николаевиче в третьем лице. Небольшой тест. Пройдёт фраза без особой его реакции, значит недаром время тратил. А если бухтанёт андроповец, то и хорошего ничего ждать не стоит. Он потом так своему шефу наш разговор преподнесёт, что впору о смене гражданства начать задумываться, а то и карту Колымы изучать. Хорошо бы, в теории.

— В космос за пару колечек? Не слишком ли дёшево? Надеюсь, ты представляешь себе, сколько народных денег на каждый полёт уходит? — после недолгих размышлений поинтересовался Виктор Николаевич.

Хм-м… Ответ, конечно, не самый лучший, но и не безнадёжный. Судя по всему тестируемый собеседник то ли с решением не определился, то ли желает поторговаться. Хотя, кто его знает. Человек он не простой. Я ещё не забыл, как он ловко из меня в своё время сведения вытаскивал. Вот и сегодня я что-то чересчур разухарился. Собирался же разговор спокойнее обставить, по-деловому, так нет же, понесло меня…

— Про деньги вопрос интересный, а главное — своевременный. Теоретически я за полёт могу сам заплатить, но тогда всё, что я оттуда привезу — моё. Согласны? — я демонстративно потёр руки, ухмыляясь. Торговаться я люблю. Спасибо гномам. Научили ценить меня и собственный труд, и знания. Любой порядочный гном, если ему предложить поработать бесплатно, сочтёт это оскорблением. Самые горячие и рыло могут начистить.

— Не знал, что среди нас находится подпольный миллионер. Но ты продолжай, продолжай, — предложил мне Виктор Николаевич приторно-сладким голосом.

— Ну вот. Я тут Ленина цитирую, а меня не слышат, — закатив глаза в потолок, пожаловался я невидимому собеседнику, который вполне мог бы там находиться, — Давайте я повторю ещё раз. "Равенство по закону не есть еще равенство в жизни". Советую обратить внимание на слово закон. Вижу, что остаюсь непонятым. Попробую напомнить, что по закону мне положены некоторые отчисления от одного из моих изобретений. Того самого, где в аккумуляторах используются попигайские алмазы. Норильск уже на два миллиона в месяц вышел, а к концу квартала, когда запустят третью и четвёртую линии, выпуск к пяти миллионам аккумуляторов в месяц приблизится. А отчислений-то тю-тю, — я демонстративно потёр пальцы перед собой, словно пересчитываю купюры, — Закон хотите почитать? А то у меня как раз, абсолютно случайно, с собой один экземплярчик имеется, — простодушно поинтересовался я у собеседников, кивая в сторону своего портфеля, уютно приютившегося в уголке дивана.

— Гхм… И сколько там натикало? — спросил Виктор Николаевич, переглянувшись с Анастасом Ивановичем.

— Как раз хватит на два билета туда и обратно, с учётом двухнедельного проживания на космической станции, и даже на транспортный корабль остаётся. Я с другом полечу. Оборудование и сырьё у меня свои, — жизнерадостно отозвался я, заметив почти незаметный кивок Анастаса Ивановича. Вот только не мне он кивнул, а андроповцу. Опять я чего-то не знаю. У всех вокруг свои игры.

— Как всё просто! — почти искренне восхитился Виктор Николаевич, хлопнув себя ладонями по коленям, — Сотни умов над государственной программой космических полётов работали. Учёные оборудование для экспериментов подготовили. Космонавты годами тренировались. Десятки тысяч людей ракету делали. А мы, волевым решением, двух неподготовленных студентов в космос запулим. Гениально!

— Ой, да ладно вам, — махнул я рукой, в ответ на экспрессивные тирады андроповца, которые у него шли по нарастающей. Первые фразы он шипел, а последние чуть ли не выкрикивал, — Вы следующим рейсом польского туриста отправить в космос собираетесь. На редкость бестолковое профукивание тех самых народных денег, о которых вы только что вроде бы сильно переживали. Как не были поляки нам никогда друзьями, так и не будут. Хоть всё их правительство бесплатно в космос свозите. Потом вы в космос монгола отправите, кубинца, румына и прочих наших друзей. На кой чёрт, спрашивается? Вы что, снизили им размеры "братской помощи"? Решили билетами в космос доплатить? — опс-с, что-то я перегибаю палку, помягче надо, а то у собеседников желваки заходили, — А на Салюте-6, кстати, скоро трёхмесячный перерыв объявят. Пустая станция без дела на орбите будет болтаться. Хоть бордель там открывай, хоть дискотеку устраивай. К тому же, мы собираемся дополнительные солнечные батареи на станцию смонтировать. Те же учёные от радости слюной захлебнуться, когда узнают, что мы в четыре раза повысим энерговооружённость станции. Вот для экспериментов-то у них раздолье наступит.

— Про батареи — это только твоё мнение, или его кто-то поддерживает? — встрепенулся Микоян. Вот даст же Бог таланта! Ему и лет-то уже прилично, а хватку не потерял. Моментом уловил принципиально важную деталь. Уважаю.

— Келдыш разве что по стенам не начал бегать, когда про такую возможность услышал, — скромно признался я, — У них сейчас на станции всего четыре киловатта мощность, и те жёстко лимитированы. Приёмопередатчики, система координации, жизнеобеспечение. На эксперименты около одного киловатта остаётся. А мы им ещё двенадцать добавим. Хватит им и на лазеры всякие, и на печи плавильные и на прочие причуды. Те же передатчики заодно поменяют на более мощные. То-то центру управления полётами радости будет.

— Ага, значит ты и с ними успел пообщаться? — продолжил допытывать меня Дед.

— Не-не, мы только с Министерством общего машиностроения размещение оборудования согласовали, — открестился я.

— Вот видишь…

— А с остальными Келдыш договаривается. Зря он что ли Межведомственный научно-технический совет по космонавтике возглавляет, — не дал я договорить Анастасу Ивановичу.

Тоже мне, союзник называется. Не ожидал я, что Дед начнёт мне палки в колёса вставлять. Меня так чиновники натренировали за эти недели, что я все возможные лазейки для отсрочки решений сходу чую. Сначала они свои сомнения выскажут, потом протокольно их оформят, назначат комиссию, та экспертов привлечёт… Плавали, знаем. Без тяжёлой артиллерии чиновничьи барьеры непробиваемы. Такое впечатление, что чиновники существуют в СССР с единственной целью — не дать кому-либо что-то полезное сделать.

— Ага, значит вчерне ты всё уже решил, а к нам просто так заглянул? Колечки подарить, — отдышался Виктор Николаевич, перехватив у Деда инициативу в разговоре.

— Нет, — активно замотал я головой из стороны в сторону, — Нам через два дня в Звёздном надо быть. И там нам попробуют дать понять, что в космонавты мы не годимся. Могут и пакость какую-нибудь подстроить. Предполагаю, что конкуренция в отряде космонавтов жёсткая.

— Павел, с ума не сходи. Какие ещё пакости? — удивлённо уставился на меня Микоян.

— Обычные, Анастас Иванович, человеческие. Звёздный — городок небольшой, как и кружок космонавтов. Все друг друга знают. Мы для них — варяги и выскочки. Эх, попробовали бы вы разок в ту же сборную СССР попасть, сейчас не удивлялись бы, — огорчённо поморщился я, поглядев на стариков — идеалистов, как на несмышлёных детей, — Можно я с собой в Звёздный куратора свердловского возьму? — обратился я в Виктору Николаевичу.