— Принцип перехода от количественных изменений к качественным получил существенное развитие и конкретизацию в синергетике. Значительно детализированы и углублены знания о переходах (скачках) на всех уровнях развития материи, от элементарных частиц до общества, — добивает нас вдогонку эта неутомимая женщина, полностью игнорируя демонстративное исчезновение тетрадей со столов и стоящих на старте студентов. Впереди большой перерыв, студенты проголодались. В дни, когда в институте добавляются заочники, очередь в столовой вырастает раза в полтора. Поневоле задумаешься, как не опоздать и не остаться голодным. Я на обед не собираюсь, до дома потерплю.
Только сейчас до меня доходит, что вся эта словесная тягомотина мёртвым научным языком описывает то, чем я занимаюсь. Вот же как меня усыпила мертвоголосая сирена, казённым сухим языком рассказывающая то, что мне самому оказывается нужно и интересно. Неужели преподаватели не понимают, что такая подача материала самого любознательного студента демотивирует.
Я пытаюсь раскачать лодку и вытолкнуть её из болота на чистую воду. Вроде бы делаю всего понемногу, но делаю. Для восемнадцатилетнего парня, всеми силами желающего подольше сохранить относительную свободу, не так уж и плохо получается. А тут ещё и закон о качестве и количестве на моей стороне.
Одна из больших проблем у молодёжи сейчас — это масса свободного времени, которое не очень-то чем займёшь. Развлечений мало, а по-настоящему интересных так почти и нет. Прошёл тот период, когда вся страна билась, чтобы выжить и победить. Как-то сами по себе пропали ДОСААФы, дрова колоть и воду таскать тоже стало не нужно, даже колоски на полях пропали… никто их теперь не собирает. Исчезла борьба, пропал враг и народ обленился.
Вот вроде бы хорошие вещи люди придумали, а только делается всё через одно место. Та же «картошка». Приехали студенты помогать колхозам — совхозам с уборкой, а их не поселить не могут нормально, не покормить прилично, да ещё и обсчитают при расчёте, выдав по тридцать рублей за месяц тяжёлой работы. Или практика школьников на заводе, вроде хорошо задумано, но как плохо организовано… Поручат тебе такую работу, на которую рабочих просто не найти. Кому интересно сдирать целый день облой с отливок, или перетаскивать ящики с заготовками от станка к станку. Понятно, что потом этих школьников на завод и палкой не загнать. Они там уже были, натерпелись. И всем наплевать… Меня всегда умиляло, что наши люди даже около собственного дома порядок наводят лишь раз в году, во время субботника. Далеко ещё им до идеологии английского газона.
— Оп-па, извиняюсь, — поток студентов вынес меня из аудитории в полутёмный коридор, где я с размаху приложился подбородком в женскую грудь…
— «Ничего так размерчик, не хуже, чем у Ленки был», — вспомнил я не к месту Пашину любовь и поднял глаза вверх. Довольная улыбающаяся девушка хохочет вместе со своей менее рослой подругой. Ага, вот в чём дело… «Уралочка» — наша свердловская волейбольная команда тоже в СИНХе на заочном учится. Молодцы девчата, они сейчас на взлёте. Насколько я помню, лет пять подряд будут наши волейболистки первые места по Союзу занимать. Смеюсь вместе с ними, а сам смотрю ей на ноги. Вот теперь шутка стала понятна. У неё и так рост под два метра, а она ещё залезла в туфли на платформе, да с каблуком. Раз уж я со своим ростом в сто восемьдесят восемь ей в ти… декольте упёрся, то представляю, какой шок у парней обычного роста.
— Нет уж, за такое простого извинения мало. Да, Галка? — переходят к следующей фазе своего розыгрыша расшалившиеся подруги.
— Ой-ёй-ёй, какие мы грозные, а локти на баскетбольное кольцо положить можете? — я разрываю им шаблон, с удовольствием наблюдая за двумя озадаченными мордашками молодых волейболисток, и показываю, как складывает руки приличный ученик за партой.
— Пф, может быть, ты покажешь? — отмирает подруга участницы столкновения.
— Всему учить приходится, — вздыхаю я, всем своим видом требуя сочувствия, — Ну, пойдём в спортзал, так и быть, покажу.
Мне однажды довелось прочитать интервью с рекордсменом по прыжкам в длину, Бобом Бимоном. Тем самым, который на Олимпиаде в 1968 году прыгнул восемь метров девяносто сантиметров. Там он рассказывал, что когда-то увлекался баскетболом и мог в прыжке положить локти на кольцо. Такого испытания я упустить не мог и неоднократно проделывал то же самое. Очень эффектно этот прыжок со стороны смотрится. Желающих его повторить немного. Чаще всего зрители подходят, задирают голову на кольцо, и, покачав головой, отходят, даже не пытаясь прыгнуть.
Спортзал закрыт, но это не страшно. Мне Семёныч давно уже собственный ключ выдал. Заходим в зал, девчонки ещё на пороге снимают туфли. Нормально их Карполь выдрессировал. Я в кроссовках, поэтому просто тщательно шоркаю подошвами по влажной тряпке у входа. Подхожу к кольцу, пытаясь до него дотянуться рукой, и с жалобным видом оглядываюсь на начинающих хихикать девчат. Задумчиво чешу в затылке, оглядываюсь ещё раз. Те уже откровенно ржут. Короткий разбег, толчок и демонстративно лёгкое исполнение обещанного фокуса. Оглядываюсь, девчонки «показывают выхухоль». Широко распахнутые глаза, вытянутые, от удивления, физиономии.
— Ну, давайте знакомиться, что ли. Меня Павел зовут, а вас?
Отлично проболтали весь длинный перерыв между парами. Нормальные девчата, только немного комплексуют из-за своего роста. Много интересного от них узнал про ту сторону спорта, о которой у нас вслух не говорят — материальной мотивации. Девчатам выплачивают неплохую зарплату, в двести двадцать рублей в месяц, бесплатно возят на сборы и снабжают спортивной одеждой и обувью. Вот такая у нас изнанка «любительского спорта».
Ну ладно, это семечки, а возвращаясь к нашим оленям стоит отметить, что очень непопулярные и нелюбимые мной, существуют Развилки. Желающие поумничать, называют их Точка бифуркации — смена установившегося режима работы системы.
Для Перезагрузки системы надо определиться с переходом количества и качества. Тогда образуется критическое состояние системы, при котором и возникает неопределённость: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдёт на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности. Попросту говоря, можно создать возможность изменения событий будущего вполне мирным и естественным путём.
Например, многие ансамбли, которые мы приглашаем к себе на сцену выступить в качестве гостей, уже записали на нашей импровизированной студии свои песни и аппаратуру нашу посмотрели. Вроде бы мелочь, но это как сказать. Мне очень интересно наблюдать сам процесс познания. Музыканты ВДРУГ понимают, что не так страшен чёрт, как его малюют и оказывается очень многое можно сделать своими руками, было бы желание. Гости у нас из разных городов, и уже не только нашей области. Приезжали ансамбли и из Челябинска, и из Перми, а после Нового года приедут из Уфы и Тюмени. Вот так, понемногу, но разрастается наш опыт. Из Первоуральска и Верх-Нейвинска нам уже присылают записи, сделанные самостоятельно, причём не только своего коллектива, но и «соседей», находящихся в их районе или городке. Почему нам? У нас неплохо раскрутились Дима с Виктором. Познакомились с десятками «писателей», которые занимаются магнитофонной перезаписью и продают им качественные «мастер-ленты» наших сборников, записанные на скорости 19,05. Те, в свою очередь переписывают сборники на кассеты и распространяют их по своим каналам. Кассеты от «писателей» расходятся в большом количестве, а зачастую и не раз перезаписываются, так что я нет-нет, да и слышу наши песни на улицах города. То молодёжь на скамейках сидит с переносным магнитофоном, то из окон студенческой общаги донесётся знакомая музыка. Вот и разрастается понемногу движение, как ветка на дереве. Для чего мне это нужно? Наверно, чтобы молодёжь больше слушала свою, советскую музыку, а музыканты стали бы понимать, какие из их песен пользуются успехом, а какие нет.
Для изменений общества в первую очередь надо менять мышление. Проще всего это осуществить с молодёжью. Поменять приоритеты у подрастающего поколения. Для этого у меня есть послезнание. Понимание будущих ошибок. Рычаг вроде бы мощный, но всё зависит от того, как я сумею его использовать.
