Успокаивающе машу рукой и спешно ретируюсь, подгоняемый клубом дыма от первой, самой сладкой затяжки. В следующий раз возьму в заводском бомбоубежище сумку с противогазом, а то ишь ты, наловчился он меня из своего кабинета выкуривать.
По моим прикидкам, за двухчасовую работу по два-три раза в неделю у школьников рублей пятнадцать-двадцать в месяц должно выходить. На мороженое и шоколадки вполне себе хватит, а потом ещё чего-нибудь им подкину, например те же сетевые шнуры к электротермосу. Нет ещё в это время штампованных проводов. Всё надо вручную на гаечках-болтиках собирать. Вот и пусть ребята моторику пальцев тренируют и не боятся своими руками качественно сделать простейший ремонт тех же вилок-розеток. При социализме это очень полезный навык. Я только в ДК уже отремонтировал или поменял десятка три таких чудных электроизделий, болтающихся на одних проводах, обгоревших и хлябающих. Для меня любой искрящий контакт, как нож в сердце. При включенной аппаратуре грохот в колонках от них стоит, как от пулемёта.
С Ольгиными родителями познакомился за обедом, когда вернулся из института. На столе заметно добавилось солений-варений, извлечённых ими из двух пухлых хозяйственных сумок. Нормальные у неё предки, без лишних закидонов. Тёща правда не в меру любопытная, но кто из нас без греха… Под вечер утащил всех знакомить со своими родителями. Папашки общий язык нашли быстро. Производственные темы под коньячок с лимоном, чем не повод для хорошего вечера. Мамахены притирались дольше. Перелом произошёл, когда мой отец, ненадолго отвлёкшись от эээ… лимона, обронил между прочим, что у него есть возможность вступить в кооператив. Завод у них новый дом строит недалеко от автовокзала. Вроде бы ему предлагали вступить, а он подумал, что пока ни к чему.
Первым сделал стойку я. Сначала отец с недоверием выслушал, что я ему деньги за двухкомнатную квартиру через двадцать минут принесу, и не только на первый взнос, а потом подключилась тяжёлая артиллерия… Через полчаса, под Кагор, мамахены уже спорили, у кого из них припасены лучшие шторы для будущей кухни. Что характерно, наше с Ольгой мнение их абсолютно не интересовало. Сгонял по-быстрому за пополнением алкогольных припасов в наш Гастроном, а то дело уже к семи вечера. После этого мы с Ольгой почувствовали себя лишними на развернувшемся празднике жизни и спокойно пошли к себе. Раз уж родители выключили телевизор и начали перебирать пластинки, то не стоит им мешать.
— Семёныч, нет. Ты же сам прекрасно понимаешь, что мой вариант лучше, — размешивая сахар в чае, уговариваю я своего тренера, — Ольга за мной и присмотрит, как надо, и стимулирует меня на результат она будь здоров. Давай не будем доводить этот вопрос до антагонистических противоречий, — неожиданно даже для себя, завершаю я свою часть диалога. Вот же, начитался перед поездкой учебников, скоро плакатными лозунгами начну вещать. За окнами поезда уже Омская область, сплошные болота и непонятные проплешины полей. Нам только что проводница принесла чай. Мы возвращаемся из Новосибирска, с зональных соревнований с первым местом и результатом в восемь метров десять сантиметров. Установку тренера на первое место и на то, чтобы выпрыгнуть за восемь метров я выполнил. По его словам, мне надо показать стабильность и пока не слишком высовываться. Так что прыгал не в полную силу, лишь бы к восьми метрам поближе. От соревнования к соревнованию будем помаленьку наращивать результат. Семёныч говорит, что на такую статистику чиновники от спорта должны среагировать гораздо сильнее, чем от разовых достижений. Создаётся видимость, что спортсмен бодро прогрессирует в развитии и стабильно показывает высокие результаты.
— Да не смогу я её оформить на ставку. У неё даже прописки нет, наверное, — немного подумав, приводит он очередной довод. Вот ведь упрямый. И причины-то какие находит, чтобы своё решение продавить. Нет уж, тут вам не там, полюбуйтесь на индейское жилище. Фигвам называется. Я тоже упрямый, если для дела надо, и на одних морально-волевых тоже умею побеждать.
— О как, так там даже ставка… Я, в общем-то, про полставки думал, по совместительству. Да за ставку я пять человек пропишу, если надо будет, — «успокаиваю» я его, — Семёныч, ты лучше честно скажи — нам с тобой золотые медали нужны или нет? Если мы никуда на международные соревнования не собираемся, то мне без разницы, кто у меня будет вторым тренером. Деньги в этом вопросе не главное.
Тренер хочет что-то сказать, но задумывается. Едем мы с ним на фирменном поезде «Байкал», в СВ. Я, честно говоря, был немного ошарашен, когда по факту выяснилось, что в Новосибирск мы поедем в плацкартном вагоне. Обратная дорога предполагалась таким же образом, но тут уж я встал насмерть. От десяти лишних рублей за билет я не обеднею и за нормальный сервис готов их доплатить из своего кармана, а если надо, то и за обоих могу рассчитаться. Видимо на Семёныча моя эскапада впечатление произвела, и довод про деньги и медали он воспринимает верно.
— Сколько ты на этих соревнованиях мог добавить? — зачем-то понизив голос, спрашивает он.
— Сантиметров двадцать-двадцать пять уверенно, с первых двух попыток, а остальное по счастью, как повезёт, — скромничаю я, так как уверен, что запас у меня больше, а отсутствие заступов и разбег давно отработаны до автоматизма. Дело в том, что на улице уже снег выпал, не попрыгаешь, а в зале у нас нет прыжковой ямы, вот и не могу точно сказать, сколько я на сегодня могу прыгнуть. В голове крутится восемь пятьдесят, но мне самому кажется, что это очень много. Некий психологический барьер, однако. Магия цифр.
Тренер в раздумьях. Сидит, машинально помешивает уже остывший чаёк. Схожу к проводнице, ещё закажу, пусть думает.
Новосибирск мне понравился. Хороший город. Я бы не отказался там жить. Шикарная река, обалденное водохранилище — Обское море, длиной в двести километров и шириной в двадцать с лишним и лес, не хуже, чем у нас, на Урале. А уж какую я там рыбку прикупил на базаре… Ух-х… Везу домой шесть кило стерляди и пятикилограммовую нельму холодного копчения, разрезанную на три части, чтобы в сумку влезла. Понятное дело, продавалось всё это из-под прилавка и чтобы добыть деликатесы, пришлось проявить сноровку и настойчивость. В конце концов, даже паспорт показал, что я из другого города, а то дебелая торговка никак не хотела со мной общаться, предполагая во мне «засланного казачка».
Довелось мне в Новосибирске немного поиграть в футбол. Целых пятнадцать минут в конце второго тайма. Половина нашей, свердловской команды, доехала до Новосибирска с температурой. Время года такое, гриппозное. Команду добирали, из тех спортсменов, кто на ногах остался. Я сел вторым на скамью запасных, твёрдо пообещав своему тренеру, что в силовую борьбу не полезу. На меня никто и не надеялся, когда пришла пора замены. Минут через десять я насмерть загонял правый фланг наших соперников. Они прилично устали под конец игры и не хотели уже бегать много и быстро. Ха-ха три раза, куда им деваться, если я нагло кричу: — Играем в стенку, — скидываю мяч на центр и ломлюсь, как лось, по своему флангу, за счёт скорости отрываясь от защитников. В итоге заработал два угловых, которые сам и подал. Один из них реализован. Прямо в голову нашему нападающему попал, а от неё мяч в ворота влетел, как от дерева. Вратарь соперников только руками развёл. Ничья. Свердловчане вышли в финал. Намёки футбольного тренера мы с Семёнычем «не поняли», а ибо нефиг. Приехали у тебя сегодня поездом твои же запасные, которых ты сам не один год тренируешь, не разевай рот на нечаянных волонтёров. Есть на финал полный состав у твоей команды, вот и выигрывай. Успехов и удач! Лично меня дома невеста ждёт. Без пяти минут жена. Что характерно, живым и здоровым.
Мне хватило того, что в первой жизни, во время футбола на ОФП (общефизическая подготовка), мне вывихнули колено. «Неудачный» подкат со спины. Про жутко неприятный хруст, когда иглой, толщиной в стержень от шариковой ручки, прокалывают хрящи, чтобы откачать сгустки крови из разбарабаненного колена, рассказывать не буду. Смысл в том, что после некоторых травм спорт в этой жизни заканчивается. Навсегда. Суицид среди «неудачников» советская пресса никогда не озвучит, это Запрещено и писать про такое не только бессмысленно, но и опасно. Разрешены лозунги и плакаты, прославляющие Чемпиона, одного из многих тысяч, того, кто добился успеха. Ему посвящено всё внимание и он пожинает лавры. Судьба спортсменов, оказавшихся за бортом, мало кого волнует, как бы сладко про «советский спорт» не пели те, кому это положено. Имена «неудачников» забыты тут же, а их судьба определена личными возможностями и пенсией по инвалидности, в лучшем случае. Может быть товарищи по команде скинутся потом по десятке, чтобы отдать дань человеку, полжизни положившему на алтарь советского спорта. И всё. У нас на болоте снова всё тихо и благостно, а то что камушек только что влетел, так на болоте ничего и не дрогнуло, вон, даже ряска толком не разошлась. Это не камушек, звезда упала, вот даже как, спортсмен умер, не умер, покончил… эээ нет, наши люди отличаются от капиталистического… Чего? Куда пойти? Да как ты смеешь! Ми-ли-ци-я!
