— Давай начнём с деталей. Питание я предлагаю сразу задать в девять вольт. Пара типовых аккумуляторов 7Д-01 даст тебе час-полтора работы. Двигатель поставим на 3,6 вольт, а усилитель на шесть. Пока питание докатится до таких значений, всё будет работать. Эти аккумуляторы всегда есть в свободной продаже и поменять их на заряженные — минута времени. Места, опять же, много не занимают, — отец задумался, а я ещё раз поразился тому, как советские инженеры умеют выкручиваться из-за нехватки нужных компонентов. В его предложении для меня есть определённый стёб, объяснять который я отцу не буду. Тот аккумулятор, который он предлагает, изготавливают только в СССР. Если наши плееры уйдут за рубеж, то велкам, господа буржуи… Познакомьтесь с нашими стандартами на русские расходники. Сразу себе пометить на будущее — надо сделать позолоченные контакты и поставить головки из сендаста. Раз уж мы в СССР делаем самую абразивную в мире магнитофонную ленту, то и головки должны ей соответствовать на износостойкость. А позолота, ну, чисто маркетинговый ход. Сам я ни разу не видел следов коррозии и на обычных сплавах, но покупателю будет приятно. Находились же в моей первой жизни миллионы таких «знатоков и ценителей», которые позолоченным штекерам пели осанну.

— Давай я расскажу тебе моё видение этого изделия? — начал я. И, дождавшись кивка отца, провёл свою небольшую презентацию. К концу моего выступления отец выглядел несколько пришибленным, но новые мысли у него появились. Обсудили его замечания и отложили всё до завтра. Мысли должны уложиться в голове и «переночевать».

Возвращался не спеша. Последний месяц выдался напряжённый, и никак не удавалось поразмыслить, правильно ли я всё делаю в этой новой жизни. Особых ошибок в своих действиях не нашёл. Даже ссора с директором завода может обернуться к моей же пользе. Остался бы я при заводе, и накрыло бы меня рутиной, а так появляется шанс перейти на другой уровень воздействия на окружающую меня действительность. Конечно, мне хочется изменить историю, и не только в отдельно взятой стране. Но и свою жизнь я тоже мечтаю прожить интересно, без пафосного донкихотства и противопоставления себя всему миру. Может, кто и посчитает меня циником или эгоистом, ну тогда пусть он сначала продаст свою квартиру и отнесёт все деньги в фонд помощи голодающим детям Африки. Желающих быть добренькими за чужой счёт всегда с переизбытком, а как до дела доходит, их сразу же становится ничтожно мало. В принципе, я не против добрых дел и умеренного альтруизма. Приносить свою выгоду в жертву ради общего блага имеет смысл, особенно если удастся сохранить свои цели и не дать обществу захватить своё я, оставшись через какое-то время у разбитого корыта. Добрые дела иногда наказуемы. Альтруизм — по Э. Дюркгейму — это общественное состояние, при котором индивид полностью поглощается группой и не имеет собственных целей, отличающихся от целей группы. На такие жертвы я не готов. Может из-за того, что понимаю, кто и как в этой стране перераспределяет материальные блага, и в какие бездонные дыры всё исчезает.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Оля задала этот вопрос ненатурально безразличным голосом, не отрываясь от чтения конспектов. Быстро огляделся вокруг, и сообразил, о чём она меня спрашивает. Шторы на подоконнике откинуты, а рядом с вымахавшими зарослями женьшеня лежит линейка. Недавно мои растения выкинули плоды. Благодаря этому событию мне удалось примерно сосчитать, насколько их рост происходит быстрее обычного. Получилось примерно раз в двадцать-двадцать пять. Точнее сказать трудно, так как я только недавно догадался применить подсветку, чтобы подкорректировать растениям биологические часы. Раз положено им плодоносить летом, значит, и световой день у них должен быть соответствующей длины. В библиотеке мне удалось найти нужную книгу, из которой я и узнал, что женьшень плодоносит в возрасте старше полутора лет. Дальше всё просто, разделил одно на другое.

— А что именно ты хочешь знать?

— Всё. И начни с того, почему ты каждое утро и вечер размахиваешь руками над ними. — кивнула она в сторону цветов, забавно взмахнув чёлкой.

— Тогда давай я сначала тебе кое-что покажу, — я быстро сообразил, на чём прокололся. Лакированная дверь шкафа. В её отражении из другой комнаты видно окно с моими посадками.

Я принёс компас, взял с подоконника линейку и провёл замер своего поля.

— Шестнадцать сантиметров, — озвучил я результат измерения. После этого пошёл к своим подопечным. Забавно смотреть, как женьшень отвечает на заклинание роста. В тех местах, где я к нему прикасаюсь, листья начинают расти быстрее и кажется, что это ласковый щенок тянется к своему хозяину, подставляя себя под его ладони. Закончив с заклинаниями, снова провёл измерения.

— А вот теперь десять с половиной сантиметров. Размер моего поля снизился в полтора раза. Восстановится утром.

— Но что ты делал?

— Делился с ними Силой. После того, как меня шибануло молнией, я стал экстрасенсом. Результат сама видела. Сразу отвечу на твой следующий вопрос, — остановил я её поднятой вверх ладонью, — Ничего не рассказывал, потому что сам не понимаю, как всё получается и для чего мои новые способности можно применять. А ещё боялся тебя потерять, кто его знает, как ты к этому отнесёшься, — зарылся я лицом в Олькины волосы.

— Подожди, получается тогда, что ты и к экзаменам поэтому не готовишься? — прищурившись и состроив мордашку хитрой лисички, сообразила моя ненаглядная.

— Готовлюсь, только делаю это быстрее тебя. Намного быстрее. А ты знаешь, давай кое-что попробуем. — каналы у меня понемногу растут, так что ещё одно заклинание я должен потянуть без особых последствий. — Пошли на диван пересядем.

Заклинание Концентрации чуть сложнее, поэтому мне лучше закрыть глаза и спокойно сосредоточиться. Технику воздействия я на Юре испытал, поэтому ничего нового изобретать не стал, воспользовавшись той же методикой.

— Вот, вроде получилось. Теперь просто попробуй просматривать страницы, а не читать всё подряд, как обычно.

Ольга смотрела на страницы и переходила к следующим по моим командам. Времени я ей отвёл больше, чем тратил сам. После десятой страницы мы остановились.

— Рассказывай, что запомнила. — попросил я.

— Да как тут что-то запомнить… Ой, мамочки… Я сейчас буду говорить, а ты проверяй. — она быстро вернулась к той странице, с которой мы начали. Весь текст Оля воспроизвела безошибочно, только глаза у неё становились всё шире и шире, — Такого не может быть, — жалобно произнесла она, когда мы закончили. — Я всё помню, даже все буковки и запятые могу сказать, как написаны, а сейчас, когда проговорила вслух, то вообще всё по смыслу поняла. А это у меня надолго?

— Представления не имею, — улыбнулся я, глядя, как она крутится перед зеркалом, пытаясь найти у себя внешние изменения.

— Так, всё. Я учить. Ужин на плите, — кинулась жена к столу и зарылась в учебники.

Успел поваляться в горячей ванне, поужинать в одиночестве, заготовить и нарезать в размер запас проводов для усилителей, а милая всё так и продолжала увлечённо шуршать страницами. Пойду, проверю, что она там так долго учит.

— Это ещё что такое? — сердито спрашиваю я, отбирая у жены словарь английского языка.

— К экзаменам я всё выучила. Вот и решила, что с такой памятью можно и словарный запас быстро нарастить…

— И это говорит тренер, — обхватил я её руками, не давая дотянуться до отобранного мной словаря. — А скажи-ка мне, солнце моё, если к тебе на тренировку придёт новичок, то ты в первый же день ему максимальные нагрузки дашь?

Не сразу, но вижу, что начинает понимать. Моська у неё боевой задор потеряла и стала виноватой. Вот и глазки забегали.

— Но ты же много учил…

— Не так много и не сразу начал. Глупостей делать не будем, добавляй знаний понемножку, а как только почувствуешь хоть какое-то недомогание, то сразу останавливайся. Относись к этому, как к тренировкам. Опаснее всего надорваться и заработать травму, — объяснил я ей дозировку нагрузок на понятном, тренерском языке. Вроде бы прониклась. Не спорит, хотя глаза хитрющие и нет-не, да убегают на книжки. — И давай сразу договоримся, что про мои способности никто не должен знать.