— Вытянем. Ты мне лучше сопротивление их скажи.

— А какое тебя больше устроит? — мне думается, сопротивлением поиграть не сложно. В конце концов оно регулируется диаметром провода, а у нас схема наушников легко позволяет поиграться с зазорами под толщину намотки.

— Хм, тут бы лучше низкоомные, вроде. Они и звучать громче будут, но тогда в качестве звука потеряем. Детальности не будет. Ты сам на какой класс этот плеер позиционируешь?

— Думаю, что второй мы не затащим, но получим что-то максимально близкое к нему.

— Тогда и думать нечего. Надо выбирать золотую середину. Ом шестьдесят, а лучше семьдесят пять, — не задумываясь, сказал радиоинженер.

— Согласен. Теперь другой вопрос. Ты завтра вечером чем занят?

— Я на концерт собрался, уже билет купил, а что?

— Юр, на какой? — я почувствовал себя крайне неудобно, и даже заёрзал на табуретке, на которую присел около телефона. Как-то мне сразу не пришла в голову мысль, что его современная музыка интересует.

— На Цветы пойду, в шесть вечера.

— Блин. Юра, ты уж извини, что я сам тебя не пригласил. Замотался совсем. Давай ты к пяти подойдёшь к черному входу, а я там записку на вахте оставлю, чтобы тебя пропустили. Поговорим немного, а к началу концерта ты в зал пойдёшь.

— Погоди, ничего не понял. А ты там что делаешь?

— Мы будем первое отделение работать. Цветы после нас выступают.

— Так ты в Слайдах играешь? А почему не говорил никогда? То-то я ещё подумал, когда билет покупал, что не знаю у нас в городе такой группы.

— Ты не спрашивал, вот и не говорил. Кстати, дважды кайфанёшь. Там больше половины звука на наших усилителях будет.

— Да ладно, — не поверил мой партнёр по сборке усилителей. — Слушай, а ты меня с Лосевым познакомишь? Я бы тогда пластинку притащил, чтобы она у меня с автографом была. И букетик цветов надо будет купить.

— Не вопрос, познакомлю, — чуть не хрюкнул я в трубку, сразу догадавшись, кому эти цветы после концертов достанутся. В Перми дежурные по этажу со всей гостиницы трёхлитровые банки собирали, чтобы нашим девчонкам было куда цветы ставить. Представляю себе, какая клумба у них в номере образовалась после шести концертов.

Когда я вернулся к отцу, тот уже отмер и перебирал схему последней протяжки, про которую ещё не успел мне рассказать.

— А это что за чудо? — заржал я, увидев одну из деталей.

— Потом из латуни выточим, — отмахнулся отец.

Не перестав смеяться, беру со стола диковинную деталь и, осмотрев её, мешком падаю на стул, содрогаясь от хохота. С такой начинкой плеера нам точно не выйти на мировой рынок!

Два юбилейных рубля с надписью "20 лет победы над фашисткой Германией", и зажатый между ними обычный рубль, просверлены по центру и в них вставлен вал.

— Что ржёшь, как лошадь? — спросил отец, поднимая на лоб очки, — До конца работы полчаса оставалось, а мне нужен был вал с маховиком на двадцать семь миллиметров. Мы диаметры всех монет помним. Вот эти тридцать один, а тот, что в центре как раз двадцать семь, — показывая на рубли, уже начал сердиться батя.

— А зачем их запоминать? — вытирая слёзы, спросил я.

— Коробка с калибрами не всегда под рукой, а денежки-то с собой. Так что я этот маховик за пятнадцать минут сделал. И монеты просверлил, и склеил, и вал на горячую посадил.

— Ты хочешь сказать, что вы монетами проверяете допуски на отверстиях?

— Нет, мы с собой таскаем ящики с калибровочным инструментом, — язвительно отозвался отец, — Это приёмщики с браковщиками могут себе позволить, а нам, особенно когда к смежникам поехал, и монетки сойдут. Ты лучше бы спросил, для чего он тут нужен.

— Ага, в тех вариантах детонация большая? — сообразил я. не наблюдая аналогичной детали в кинематике первых вариантов.

— От качества кассеты зависит. На хорошей вроде всё нормально, а чуть какая пошла тяжелее, и протяжка начинает дёргаться.

— Мальчики, ужинать, — прервал нас голос мамы из кухни.

Дома я разложил на столе свои покупки и ещё раз проверил, что все они разряжены. Женщины — крайне любопытные существа. Им надо всё потрогать и померить на себе. Давать им в руки заряженный артефакт не менее страшно, чем гранату, с разогнутыми усиками чеки.

— Ольга, иди сюда, — позвал я жену. — Посмотри, что мне подарили.

— Ой, какая прелесть, — на ходу вытирая полотенцем руки, жена подлетела к столу, тут же цапнув в руки браслет, — А что это такое? Кто подарил? Дорогое же наверно, — она покачала браслет на руке, взвешивая, — Конечно, дорогое. Какой-то цвет необычный, — добавила она, приложив своё обручальное кольцо к браслету.

Я решил переждать град вопросов, и просто смотрел, как Ольга вертится перед зеркалом, поочерёдно рассматривая и примеряя все предметы.

— Цепочка слишком длинная, ничего же не видно будет, — она собрала в кулак половину цепочки, укоротив её так, что кулон уютно устроился в ложбинке груди.

— Успокоилась? — спросил я, заметив, что примерки в целом окончены, и жена готова меня выслушать, — Это древние сарматские украшения. Жил когда-то такой народ, пару тысяч лет тому назад. Только это не просто украшения, а украшения их колдуна. Поэтому все они не только необычны, но и могут быть опасны. Сейчас их ещё можно померить и покрутить в руках, а вот после того, как они будут заряжены, это может стать смертельно опасным занятием. Слышала когда-нибудь, что в домах взрывался газ и разносил при этом половину дома? Вот и с ними может произойти то же самое, если их схватит посторонний человек. Я пока немного разобрался только с кулоном. Так что смотреть и трогать всё можно только сегодня.

Ольга осторожно положила кулон на стол и, вздохнув, ещё раз внимательно посмотрела на украшения.

— Получается, что ты у меня колдун?

— Как бы тебе объяснить, — я помассировал пальцем висок, и несколько раз щелкнул в воздухе пальцами, подбирая сравнение, — Представь, что ты попала в средние века с магнитофоном в руках. И вот, во время какого-нибудь праздника, ты его включаешь. Все видят незнакомый им предмет, слышат странную и необычную музыку. Что при этом люди о тебе подумают?

— Решат, наверно, что я волшебница какая-то, или ведьма, — улыбнулась Ольга, видимо представив себе такую картину.

— Вот-вот, и со мной, примерно, то же самое. Ладно, дуй в душ первая, мне ещё надо поработать минут пять.

— Ты так и не рассказал, кто тебе всё это подарил, — возмущенно пискнула жена.

— Один старый мудрый человек, которого я вылечил, — я приподнял Ольгу со стула и шлепком задал ей нужное направление, как в сторону ванной, так и для смены мыслей.

Хм, мысли поменялись не только у жены. Я хотел посмотреть руны на браслете и кольце, а зарядку кулона отложить на завтра, но услышав игривый смешок милой, взялся за кулон. Если эманации счастья можно превращать в энергию, то у меня сегодня их будет с избытком.

Итак, пробую обычную методику работы с накопителями. Сначала надо авторизоваться, завязав артефакт на свою кровь. В очередной раз пришлось резать палец. Теперь подам немного энергии и активирую руну Наполнение. Заработало? Да! Я с закрытыми глазами теперь могу определить, где и какая руна находится, проводя пальцем по ободку оправы.

Надеваю кулон и бегу в душ. Меня три дня дома не было. Жена заждалась.

Утро добрым не бывает. Просыпаюсь от грохота мусоровоза за окном. Это гадское творение автопрома будит меня в шесть утра три раза в неделю и самозабвенно подолгу гремит баками, не давая снова заснуть. Рычаще — гремящнй ЗИЛ — 130, с голубой кабиной и красным горбом мусорного бункера видимо служит проклятием этого двора. Выглянув в окно, смотрю, как в доме напротив начинают зажигаться окна. Столько проклятий, сколько получает сейчас водила мусоровоза на свою голову, обычному человеку на целый год должно хватить, при экономном расходовании.

Как тут мои деткн-женьшеньки поживают? Я перевожу взгляд на подоконник, где тоненькие, почти прозрачные ниточки ростков только-только начинают появляться на свет.