— Сам?

— Именно.

— А как, из чего мне делать? Я ведь не умею…

— Пока мы не нашли подходящий материал для вас, будете тренироваться с этим.

Жестом фокусника я вынул из кармана толстый и длинный карандаш.

— Сделано в Штайне мастером Фабером. Грифель чуть хуже проводит эфир и не выдерживает высоких нагрузок, но для вас будет в самый раз. И не вздумайте рисовать им!

В глазах Александры появилась обида. Карандаш? Вместо волшебной палочки? Ей?!

— Прекратите дуться, сударыня. Вы хотите учиться или красивую побрякушку? Дайте сюда.

Я забрал у девушки карандаш. Взмахнул и медленно вычертил в воздухе Знак света.

Бух! Это я чуток перестарался. Вернее, Талант беззастенчиво вмешался в деланный Знак и накачал его эфиром, будто пьяница собутыльника. Вспышка ослепила нас обоих, заставив зажмуриться. Проморгавшись, я вернул рыжей карандаш.

— Неважно, что в руках у мага. Small wand, нож, зубочистка или травинка. Он способен любым орудием начертить Знак и заставить его работать. Единственное отличие: small wand позволяет делать это чище и точнее.

— А “Принц”? Его можно заменить, скажем, тростью?

— Нет. Middle wand работает с высокими энергиями эфира. Трость просто сгорит, едва вы начнёте что-то рисовать.

— Я поняла. Простите, Константин Платонович, больше никаких обид не повторится.

— Вот и прекрасно. Берите карандаш и начинайте работать.

Естественно, у неё ничего не получилось. Пришлось несколько раз брать её руку и показывать. И только через час вокруг кончика карандаша начали появляться искры эфира.

— Хорошо, вы на правильном пути, сударыня. Идите и отрабатывайте самостоятельно.

Рыжая, держа карандаш перед собой, как оружие, вышла из кабинета. Фух, до чего же утомительно возиться с неофитами. Ничего, потом будет легче, да и к делу я эту наглую девицу пристрою. Будет приносить пользу и учиться одновременно.

Судьба — дама с суровым характером. Она терпеть не может тех, кто ноет, получая её удары. Будь всегда настороже, бодр и весел — таков её девиз. И в то же время она щедра, легко одаривая сегодня после вчерашних неприятностей. И оттого надо праздновать даже самую маленькую победу, показывая Судьбе, что ты умеешь быть благодарным. А то ведь и обидеться может, раз не замечаешь её благосклонность.

Устроить праздник по поводу победы над шереметевскими я был обязан. Но гулять, на мой вкус, надо большой компанией. Чтобы было шумно, весело и задорно. Так что ещё рано утром я отправил с приглашением Кузьму и Прохора на двух экипажах к Добрятниковым. Эта шумная семейка вполне способна создать нужное настроение.

Настасья Филипповна, как старый генерал, командовала прислугой, наводя праздничный порядок. Бобров крутился перед зеркалом, запудривая синяк под глазом. Александра сидела в своей комнате, размахивая карандашом. И только я ничего не делал и с удовольствием наблюдал всю эту суету.

Часа в четыре после полудня приехали Добрятниковы, и дом сразу наполнился шумом, гомоном и мелькающими рыжими головами. Может, оттого, что у меня не было большой семьи, мне и нравится такое столпотворение: будто я разом обрёл многочисленных кузин, дядю с тётей, а Бобров сойдёт за троюродного брата.

Застолье получилось на загляденье. Повар и Настасья Филипповна превзошли самих себя: пять перемен блюд, шампанское, начищенное столовое серебро, ослепительно-белая накрахмаленная скатерть, хрустальные бокалы. А гости расцветили ужин смехом, улыбками и разговорами. Мне оставалось только наслаждаться этим весельем и отдыхать душой.

Звездой вечера стал Бобров. Девицы Добрятниковы взяли его в осаду и не отпускали до самого позднего вечера. Впрочем, ему такое внимание нравилось, и он щедро раздавал улыбки, танцевал со всеми по очереди, целовал ручки и остроумно шутил на грани приличия. Умеет же человек!

— Дядя Костя, — ко мне подошла Ксюшка, которой Бобров был неинтересен, — а вы почему не танцуете?

— Я не очень люблю танцы.

— А у нас вы весь вечер танцевали.

— Так ведь я был у вас в гостях, невежливо было отказываться.

— Да? — она на мгновение задумалась. — Дядя Костя, а вы не обидитесь, если я невежливо не буду танцевать? Что-то совсем не хочется.

— Нет, конечно, Ксюша. Для тебя — всё что угодно. А кто это у тебя?

Я указал на куклу в руках девочки: самую обычную, тряпичную, с нарисованными глазами. Но одета была как королева — пышное платье, на голове корона из бумаги, украшения из проволоки.

— Это моя подруга, принцесса Анна-Мария.

— Представишь меня ей? — перешёл я на шёпот.

— Анна-Мария, — девочка поддержала игру и торжественно объявила: — Разрешите вам представить князя Урусова.

— Но я не князь, — шепнул я Ксюшке.

— Неважно, — ответила она мне тоже шёпотом, — так романтичнее.

Талант в груди шкодливо толкнул меня под руку, и я влил в куклу самую кроху эфира. Анна-Мария улыбнулась нарисованным ртом и подмигнула девочке.

— Ой!

Ксюшка часто заморгала.

— Дядя Костя, вы видели? Она…

— Тшш! Сегодня такая ночь, когда вокруг полно магии. Если поискать, можно найти и не такие чудеса.

— Да? — девочка огляделась по сторонам. — Тогда мы с Анной-Марией пойдём искать.

И рыжая егоза убежала, ловко проскочив между сёстрами. Но в одиночестве я оставался недолго.

— Скучаете, Константин Платонович?

Рядом со мной присел Добрятников.

— Почему же? Хороший вечер, приятная компания. Сижу, наслаждаюсь зрелищем.

Пётр Петрович согласно кивнул.

— Вижу, ваши проблемы с Талантом решились.

— Да, так и есть.

— Не поделитесь секретом?

В его глазах блестело любопытство учёного, нашедшего новый вид какого-нибудь бурундука.

— Увы, — я развёл руками, — это сложно объяснить. К тому же, боюсь мой личный опыт будет бесполезен для других. Не обижайтесь, Пётр Петрович, но я действительно не могу рассказать. Это…

— Не объясняйте, — он вздохнул и махнул рукой. — Личный опыт — сплошная экзистенция. Такие переживания — не тема для учёных исследований.

Он помолчал, разочарованно кусая губы.

— Кстати, — перевёл Добрятников тему, — вы правильно сделали, что пригласили Надворного Судью. Шарцберг хоть и немец, но человек правильный. Он даст вашим обидчикам укорот, не сомневайтесь.

— Надеюсь, Пётр Петрович, очень надеюсь. Он попросил меня подождать с поездкой в Муром. Мол, чтобы не возбуждать местное общество.

— О! Это он правильно сделал. Слишком много буйной молодёжи, готовой творить глупости. Наверняка вас бы ждал десяток вызовов на дуэль от миньонов Шереметева. И я даже не сомневаюсь, кто бы вышел из них победителем. Так что муромские чиновники облегчают себе жизнь. А через месяц непременно случится новый скандал и вы не будете в центре внимания.

Он сделал паузу и внезапно спросил:

— Константин Платонович, скажите как на духу, что с Александрой? Это всё блажь, или девочка…

— …может чего-то достичь. Способности у неё есть, прилежание тоже.

— Она действительно станет деланным магом?

— Станет, — я улыбнулся, видя беспокойство отца, — если вы хотите для неё такой судьбы.

Добрятников грустно улыбнулся в ответ:

— Я всегда потакал желаниям дочерей. Не могу противиться их просьбам. Так что, боюсь, от меня ничего не зависит.

— Не беспокойтесь, Пётр Петрович, я прослежу за Александрой. Если она будет такой же настойчивой, её ждёт замечательное будущее.

Праздник завершился уже за полночь. Как бы ни хорохорился Бобров, но рыжие девчонки его затанцевали. Добрятниковы всей толпой отправились ночевать в правое крыло, а я к себе в левое. Но перед этим я заглянул на кухню и тихонько взял бутылку шампанского и два фужера.

Поднялся на второй этаж и уже у своей комнаты заметил на другом конце коридора фигуру орки. Стоит себе такая у окна за кадкой с фикусом, смотрит задумчиво в окно.

— Татьяна?