— И Таньку с собой возьми.

— Настасья Филипповна, не надо.

— Возьми, — с нажимом повторила она, — приличные дворяне со своими слугами ездят. Неча чужим доверять.

Зная характер ключницы, я не стал спорить. Да и права она была — что в гостинице, что на подворье Голицыных чужие слуги только в тягость.

— Всё, едем, нечего рассиживаться.

Кузьма подогнал экипаж прямо к входу. Загрузил вещи, корзинку с едой и два “огнебоя” под сиденье. Брать с собой оружие вошло у меня в привычку, полезную и необременительную.

— Давай свои фонари, — скомандовал я.

Кучер залез на козлы и снял с крыши экипажа два бронзовых фонаря. Маг я или не маг? Два росчерка small wand, Печать, Знак и спираль для лучшего закрепления. Из фонарей ударил белый свет, превратив невзрачные светильники в настоящие прожекторы. Жмурясь, Кузьма вернул их на место.

Танька тихо, как мышка, шмыгнула на козлы, прижимая к груди узелок. Рыжая проводила её завистливым взглядом и тяжело вздохнула.

— Поехали, — скомандовал я Кузьме и помахал остающимся рукой.

Бобров завозился на сиденье, похожий на огромного хомяка — завернулся в плед, подложил подушечку и вознамерился поспать в поездке. Завидовать, что ли, ему начать? У меня сна не было ни в одном глазу. Я сел у дверцы и принялся смотреть в темноту, где между верхушками деревьев мелькали яркие звёзды.

Заезжать в Муром, тем более ночью, нужды не было, и мы поехали напрямик к Владимиру. Кузьма заверил, что знает короткий путь, и рванул через какую-то глухомань. Заколдованные мной фонари светили отлично, дождей не было давно, и мы ехали по сухой дороге с очень приличной скоростью. Пожалуй, даже быстрей, чем по большому тракту — никого нет, крестьянские телеги не мешают, лети себе с ветерком.

Бобров дрых без задних ног, а я сидел и думал о разном. Где-то часа через два, я попросил Кузьму остановиться.

— Приспичило, барин? — понимающе хмыкнул Кузьма, спрыгивая с козел. — Я тоже что-то усиделся, схожу до кустов.

В принципе, он почти угадал — приспичило моему Таланту. В этот раз я почувствовал приближение “шалости” и решил поберечь экипаж. Топать пешком обратно мне совершенно не хотелось.

Я стоял у обочины и смотрел на тёмный луг, похожий на бездонное озеро, лес вдалеке и россыпь звёзд над ним. И глубокая, пахнущая луговыми травами тишина. В противовес этому спокойствию внутри, там, где, наверное, находится душа, ворочалась глыба Таланта, ворча и рыкая.

— Константин Платонович, — ко мне подошла Таня, — с вами всё хорошо?

— Да, милая, более-менее.

Моей ладони несмело коснулись её пальцы. Девушка подступила совсем близко и потёрлась щекой о моё плечо.

Талант, готовый выплеснуть эфир, заурчал и обратил “взгляд” на орку. Судя по всему, он чувствовал родную кровь, и девушка ему нравилась. Что ты вообще такое, Талант? В ответ на мой незаданный вопрос эта зараза добродушно ткнулась мне в рёбра и бросила наружу раскалённый эфир.

Первым порывом было оттолкнуть Таню, чтобы её не задело огнём, или что там выдал Талант. Но это не понадобилось — сгусток эфира, вращаясь и разбрасывая искры, взлетел вверх, под самое небо. И взорвался там брызгами разноцветного фейерверка. Да такого, что любимый пиромант французского короля удавился бы от зависти. Потрясающе! Никогда такого не видел.

— Как красиво!

Таня стояла поражённая. В её глазах отражались падающие разноцветные огни, а на лице застыл восторг.

— Это специально для тебя.

— Правда?!

— Конечно, — я поцеловал её в щеку, — именно для тебя.

И ведь я ни на сколечко не соврал — Талант сделал маленькое чудо именно для Таньки. Понравилась она ему, что поделаешь.

— Ишь, громыхает, — из темноты вернулся к экипажу Кузьма. — Близёхонько гроза, надо ехать, барин.

Танька зажала рот ладошками, чтобы не засмеяться в голос, сверкнула глазами и побежала занимать своё место. А я пошёл на своё.

После выплеска эфира мне стало гораздо легче. Сна по-прежнему не было, и я раздумывал, глядя в окно. Бобров всё так же храпел на сиденье напротив. Во даёт! Настоящий здоровый сон человека с чистой совестью.

Ещё через час я снова дёрнул специальный шнурок, чтобы Кузьма остановился.

— Что такое, барин?

— Вон, смотри, — я указал на лес слева от дороги, — зарево. Пожар, что ли?

— Так эт, барин, Гусь-Мальцевский.

— Кто?

— Мануфактория Мальцевская, хрусталь делают. Не слышали? Знатный хрусталь! Так и блястит, так и играет светом. Я для Василия Фёдоровича туда ездил, заказ, стало быть, забирал. Ох и умеют красиво делать! Вот это печи и светятся, даже ночью жгут, чтобы того, стекло плавить да лить.

Ой, как интересно! Хрусталь, значит? Нужное дело, особенно для моей профессии. Деланные маги любят использовать стекло, а уж хрусталь, да с правильной огранкой, незаменим для управления стационарными потоками эфира. Это мне повезло, что рядом такое производство. Как будет время — обязательно сюда приеду и сделаю заказ.

— Спасибо, Кузьма. Поехали.

Кучер пожал плечами: мол, не за что благодарить, вернулся на козлы, и мы поехали дальше.

До Москвы экипаж добрался через сутки. Бобров просыпался лишь раз, молча поел и лёг обратно. Силён, однако! А я, чтобы не было скучно, забрал к себе с козел Таню. Мы с ней тихонько поболтали о том о сём: я расспрашивал о жизни в деревне, интересовался бытом крепостных, а она задавала вопросы о Париже, француженках и моде. В общем, мы остались довольны друг другом и каждый узнал много нового для себя.

Несколько раз мы останавливались, чтобы перекусить. Заодно мой Талант разок “прокашлялся” — сотворил густые клубы дыма. Хорошо, их быстро унёс ветер и нам не пришлось дышать этой гадостью. Я ещё подумал, что нам повезло и облака не ядовитые. Талант, наблюдавший за мной исподтишка, это уловил и тихонько рыкнул, с интересом и одобрением. В ответ я погрозил ему в мыслях кулаком. Вот как найду наставника, как возьму тебя в ежовые рукавицы!

Бобров проснулся на подъезде к Москве. Посмотрел на рассвет в окне, поморщился и полез за корзинкой с едой. Таню, прикорнувшую в уголке, он даже не заметил.

— Будешь?

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами и принялся завтракать.

— Пётр, прости, что дёргаю тебя туда-сюда. Я очень ценю твою помощь…

— Ай, брось!

Отмахнувшись от меня надкусанным калачом, Бобров состроил обиженную гримасу.

— Тебе я помогаю по своей воле. Уж больно ты обаятельный, стервец. Да и дядя твой сделал для меня столько, что я по гроб обязан.

— Уверен, что я тебя не отвлекаю от важных дел?

Бобров как-то поскучнел и отложил недоеденный калач. Кажется, я задел его больную мозоль.

— Я же тебе не рассказывал, как-то к слову не приходилось. Какие у меня дела? Имение родители моему старшему брату оставили, в опричники мне пути нет — Талантом не вышел, на службу… Не берут, в общем.

Ага, так вот в чём дело! Ты, брат Бобров, поэтому у меня и гостишь, что особых занятий-то и нет. И, похоже, есть за тобой грешки, раз на государственную службу не идёшь.

— Голицыны, — Пётр скривился, — обещали мне кое-что, только не торопятся выполнять. Так что я перебиваюсь кой-какими торговыми делами, щекотливые ситуации улаживаю для знатных семейств.

— Это какие?

Он ухмыльнулся, видимо, что-то вспомнив.

— Например, сбежит дворянская или купеческая дочь с заезжим прощелыгой, а я её вернуть должен. Или племянник у тётушки семейные драгоценности украдёт — с таким ведь тихо надо разобраться, по-семейному. Никто не любит сор из избы выносить. В дуэльных делах иногда приходится участвовать, чтобы кое-кто честь свою не ронял.

Так-так, всё-таки Бобров не бездельник, как я подумал в начале разговора. Можно сказать, что он “частный детектив”, да только не придумали пока такую профессию.

— Жаль, — он вздохнул, — не слишком часто я нужен бываю.

— А почему в Муроме? Маленький же городишка, тебе в столицу надо.