— Я не в настроении, Саш.

— Отрицательный ответ не принимается. Заеду за тобой в восемь.

— И что ты собрался делать? — Степа уплетает пирожки, которых мы купили после отработки в клубе.

Я сижу и пялюсь на айфон принцесски. Сглатываю от того, что воспоминания вламываются в голову неожиданно, как притаившиеся домушники. Кажется, что щека вновь горит от ее ладони. Вот только я ни капли не жалею о том, что ее поцеловал, и даже ловлю себя на мысли, что повторил бы эту процедуру. Когда мозги в кашу, и чувства в мясо.

— Отдать нужно.

Вольный перестает жевать и внимательно смотрит на меня. Я бы мог никому не рассказывать о том, что произошло, но он вроде как мой лучший друг. Подробности, конечно, не озвучил. В целом обрисовал картину, и на этом все.

— Опять подкараулишь?

— Возможно.

Друг тяжело вздыхает и убирает пирог на тарелку, пока я сижу над остывшим чаем с потерей аппетита. Да, блондиночка привлекает меня. Физически. Характер же полный отстой. Вот только проблема в том, что мозг не мог сопротивляться другим органам, а они толпой кричали одно слово — «Хочу!».

— Слушай, я не собираюсь лезть в твою жизнь, но тебе не кажется, что вы… — Степа замолкает, а я прищуриваюсь.

— Мы, что?

— Ну… Немного разные. — Вольный поджимает губы, а я закипаю.

Моментально.

Вот же блин Америку открыл!

— Я телефон ей хочу отдать, а не гайку вместо кольца на палец накинуть.

Фыркаю и хватаю чертов пирог с мясом. Жадно вгоняю в него зубы и тщательно жую, чтобы не думать о том, что она — принцесса, а я — простой чернорабочий, и эта великая разница прочерчена между нами яркой красной чертой. Такую не сотрешь, как ни старайся.

— Пусть так. Просто я же вижу…

— Ни черта ты не видишь. Жуй молча.

— Ладно.

Некоторое время сидим в молчании. Вольный первым управляется с едой, пока я гоняю мысли о девчонке в голове. Вроде стерва, но эти слезы, которыми наполнялись голубые глаза, покоя мне не давали. Ну и неумелый язычок тоже…

— Это твое?

— Что?

Непонимающе смотрю на друга, который указывает куда-то за кровать. Отлипаю от стола и направляюсь к постели, около которой в углу лежит рюкзак. ЕЁ рюкзак. Я как-то забыл про него, пока занимался ранами.

— Рапунцель твоя забыла?

Усмешка, с которой говорит Вольный, начинает жутко раздражать. За ней скрываются явные намеки, и они не совпадают с действительностью. Мне же лучше знать. Помог. Хочу. Не больше.

— Она не моя.

Хватаю чертов рюкзак и тут же плююсь матами, потому что его содержимое частично вываливается на пол. Пенал со стразами, альбом, из которого торчат пара листов, и еще какие-то бабские штучки, похожие на помаду и крем. Опускаюсь на пол и подбираю все это барахло, вот только когда нервно дергаю альбом, из него вылетаю те самые листы.

Черт!

— Ох, ничего себе!

Вольный поднимает один листок и качает головой, как-то странно на меня поглядывая.

— Что там?

— Портрет.

Идиот подмигивает мне. Скрипя зубами, вырываю у него чертов лист и хочу положить обратно в альбом, но взгляд задерживается на изображении. Да ну на…

— А ты мне тут лечишь, — хмыкает друг, пока я сглатываю вязкую слюну, разглядывая самого себя, — просто так, помочь. Да она в тебя по уши, раз портреты рисует.

Ничего не отвечаю. Смотрю на набросок, судя по всему, и не понимаю, что чувствую. Какое-то тепло разливается по телу, расслабляя мышцы. Сажусь на край кровати и убираю его в альбом. Возвращаю все вещи в рюкзак и закрываю его. Теперь вернуть ей телефон и рюкзак стало необходимостью.

— Тут опять звонит Сашенька. — Вольный кивает на айфон, который разрывается от звонков белобрысого придурка, с которым дрался холеный в «Драконе».

Подрываюсь и смотрю, как на вызов завершается, и через пару минут на него приходит сообщение.

«Пати у Ангела. Начало в девять. За тобой заеду. Готовься:)»

От СМС неприятно жжет в груди. С ним я ее видел в бутике и около гаража, а теперь оказывается, что она с ним в паре идет на вечеринку. Прелестно. Что же ты так страстно меня тогда целовала, Рапунцель? Неужели мажорик недотягивает?

— Твой взгляд меня пугает, Лех. Что задумал?

Вольный смотрит на то, как я пихаю и айфон в рюкзак. Внутри все клокочет от того, насколько лицемерными могут быть люди. Сегодня она шагает за мной, словно ей интересно, а потом принимает дорогие подарки от Сашеньки. Черт! Кидаю рюкзак на кровать, а Степа подрывается со стула.

— Ты чего? Остынь, Лех.

— Ничего. Звони холеному, узнай про Ангела, и где будет пати.

— Зачем? Ты же не собираешься…?

— Собираюсь. — Отрезаю его вразумительную речь. — С тобой. Или без тебя. Но я верну этой стерве ее вещи.

Степа с тяжелым вздохом достает телефон и набирает Максу. Я хожу из угла в угол, пока он с ним разговаривает. Хочется скорее попрощаться с этой мадам и вернуться к прежней жизни, где нет места мыслям о сладких губках и невинных глазках, в глубине которых я разглядел что-то напоминающее боль.

Ошибка.

С такими всегда ошибаешься. Жалкая оболочка с гнилым наполнением. От собственных чувств злюсь. Как можно ТАКУЮ хотеть?!

— Готово. — Степа бьет телефоном по ладони. — Он адрес скинул. Элитный райончик. Ты точно хочешь сегодня это сделать? Может потом около универа подкараулишь?

— Боишься мажориков? — Усмехаюсь ему в лицо, несмотря на то, что внутри самая настоящая буря.

— Нет. Просто у них тематическая вечеринка. Девчонки в черном, парни в белых костюмах. Ну и еще в этих, — он обрисовал лицо пальцами, — масках.

— Мне плевать. Я не веселиться туда иду.

— До разума не достучаться?

Смотрю на него, как на идиота. Какой разум, когда хочется всех на куски порвать от того, как внутри лопается что-то немного напоминающее надежду?!

Мысль о том, что она могла быть искренней хоть в чем-то, падает в пропасть.

И вроде все так, как и должно быть. Ледяная девочка. При деньгах. С чего бы там взяться доле искренности, когда они постоянно играют на публику?! Но от этого не легче. Зачем ей этот чертов горячий шоколад, ведь мажорики угостят чем-то дороже и вкуснее?!

Идиот.

Время проходит незаметно, и мы едем на копейке по нужному адресу. Я нервно стучу по баранке, не замечая того, что печка не особо спасает от холода сегодняшним вечером. Домики в райончике дорогие. Особнячки. Элитные высотки, среди которых находим нужный домище. Вольный присвистывает, когда видит, сколько тачек припарковано около него.

— Прикинь, сколько лаве перед твоим глазами. — Усмехается он, пока я паркуюсь подальше и глушу мотор. — И как мы туда попадем?

— Сейчас придумаю. — Рассматриваю фургончик, который сворачивает к воротам нужного особняка. — Это что?

— Вызвали клоунов. — Степа улыбается, а я хмурюсь. — Группа местная. Поют, танцуют и все такое. Вечеринка там и правда будет отпадная.

— Пойдем. — Хватаю рюкзак и иду к парадному входу.

Вольный пытается меня остановить, но я все равно жму на звонок. Охранник оценивающе смотрит на нас и выпроваживает. Дресс-код, мать его!

Отходим от входа, и я со всей дури пинаю дерево. Степа наблюдает за моими действиями, после чего переводит взгляд на фургончик, из которого вытаскивают оборудование и прочую дребедень. Он лыбится и играет бровями, раздражая меня своим гребаным оптимизмом. Вот не до смеха сейчас!

— Скажи, что подумал о том же, о чем и я. — Говорит он, а я кривлюсь.

Только когда до мозга доходит, идиотская улыбка расползается по лицу.

— Погнали. — Бросаю ему и перекидываю рюкзак через плечо.

Идем к фургончику, прячемся за деревом, ждем, когда двое ребят заберут вешалки с костюмами, и мастерски прокрадываемся на запретную территорию. Задний двор не так освещен, как парадный, поэтому нас никто не замечает.

— И что дальше? — Вольный шепчет на ухо, пока я бегаю глазами по огромному пространству и замечаю, что все, черт, все здесь в масках!