Что может вот так послать меня, а потом придти, словно ничего и не было?! Ну нет!

— Я даже не хочу знать, как ты сюда попал, дикарь. — Шиплю, пока он вальяжно шагает ко мне и улыбается. — Если не уберешься из моей комнаты, то я закричу и разбужу отца, а он тебя…

— С угрозами так и не завязала? — Леша оказывается совсем близко, и я открываю рот, теряясь от жара, который исходит от него. — Снова папочку приплетаешь.

— Пошел вон!

— Нет.

— Пошел. Вон.

— Нет.

Леша подходит ко мне максимально близко так, что я даже голову боюсь поднять. Обида никуда не ушла, но его взгляд способен сделать из меня желе, а я хочу удержать позицию. Хоть немного. Совсем чуть-чуть.

— Твой кулинарный талант оценил. — Говорит шепотом на ухо, от чего мурашки прыгают по коже, и дыхание предательски учащается.

— Надо было насыпать волшебного порошочка, — злобно прошипела, не удерживаясь и глядя в холодные глаза, — чтобы сидел на унитазе и вспоминал меня.

— Я и так вспоминал. — Протягивает руку и касается моих волос, усмехаясь и в тот же миг становясь серьезным. — Только на кровати. Ночью.

От того, как он произнес последние слова, к щекам мгновенно прилила кровь. Смуглые пальцы медленно перебрались от волос к щеке, а потом и к губам. Сопротивление и язвительные фразочки тут же испарились, оставляя в голове пустоту. Как ненормальная пялилась на него и ощущала, как внутри все переворачивается. Он пришел. Все-таки сделал шаг, как я.

— Ненавижу тебя! — Выпаливаю, когда он приближает свое лицо к моему.

— Взаимно. — Усмешка в ответ, и тут же горячие губы впиваются в мои и лишают разума.

— Зачем ты меня звал? — Хмуро смотрю на отца, который расслабленно сидел в кресле и изучал меня, вертя пальцами карандаш.

— Присядь, дочка. — Владимир Эдуардович великодушно указывает на стул, но я складываю руки на груди и стучу ногой по полу.

— Я тороплюсь. Говори, что хотел, и я пойду.

— Так торопишься к своей подружке?

— Ты о ней хотел поговорить?

Отец тяжело вздыхает, кидает карандаш на стол и поднимается, поправляя рубашку. От того, что он молчит, пока движется ко мне, каждую мышцу в теле сводит от напряжения. В последнее время я совсем не нахожу общего языка с родителями. Стараюсь избегать их, чтобы не возникало бесед об обследовании, ведь я только начала жить нормально. У меня даже парень есть, хотя если бы мне кто-то сказал, что им будет дикарь, то я бы рассмеялась этому человеку в лицо.

Только мы действительно вместе. Уже несколько недель я пропадаю в его скромной комнатушке, оставляя телефон Штольман. Приходится шифроваться, чтобы папа ничего не пронюхал, да и журналюги тоже. Конечно, мне надоело прятаться, но пока я не видела другого варианта.

— Ира, да, хорошая девочка, и семья у нее хоть и не нашего круга, но неплохая. К тому же я вижу, что она положительно на тебя влияет. — Папа останавливается напротив и через силу выдавливает улыбку, на что я лишь поднимаю одну бровь. — Но поговорить я хотел не о ней.

— А о ком?

— О Саше. Может, хватит избегать парня?

— Еще что-то?

— Света…

Отец перестает улыбаться, и теперь в его глазах появляется именно тот ледяной оттенок, от которого по моей коже медленно ползут мурашки.

— Орловы хотят поужинать семьями. Это отличный вариант. Пока мы будем обсуждать деловые вопросы, ты и Саша поговорите.

— Нет. Никаких ужинов, пап, и тем более пафосных бесед. Я знаю, что он мне может сказать, и не хочу слушать оправданий.

— Все из-за того парня, да?

Отец прищуривается, а я изображаю удивление, пока ладошки увлажняются от страха.

— Какого парня?

Если Владимир Эдуардович узнает, что я его обманываю и встречаюсь с Алексеем, то нам не поздоровится. Мне вряд ли причинят телесный вред, а вот Богданову…

— Мне нравится такой настрой. — Одобрительно кивает и возвращается к столу. — Только ужин с Орловыми уже не отменить. Он состоится, или ты хочешь, чтобы я выглядел идиотом перед влиятельными людьми? Напомнить, кто отец твоего друга?

Молчу, сжимая кулаки. Нет, мне не нужно напоминать о человеке, который по щелчку пальцев может перекрыть кислород каждому в городе, и как бы ни было печально, даже моему папочке. Стою и смотрю на отца, который садится за стол и прищуривается.

— Вопрос решен. С парнем ты поговоришь, иначе последствиями будем наслаждаться все.

Он указывает на дверь, а я еле сдерживаюсь, чтобы не кольнуть его побольнее, вот только папа прав. Если отец Саши вознамерился нас помирить, то мне не отвертеться. Никак.

Выхожу из его кабинета, накидываю на себя куртку и буквально выбегаю из квартиры, потому что с каждым днем находиться в ней подобно пытке. Все тяжелее и тяжелее. Сбегаю по лестнице, не дожидаясь лифта, и выскакиваю из подъезда, словно ужаленная.

— Опаньки! — Меня оплетает кольцо рук, и я чуть лине взвизгиваю, когда Богданов тянет меня за угол.

— Совсем с ума сошел?! Если папа увидит?! — Шиплю и семеню ногами, чтобы успевать за размашистым шагом Леши.

— Не беспокойся. Не увидит. Он же дома, а мы здесь. — Улыбается гад и тут же припечатывает меня к стене, не давая опомниться.

Жадно целует, заставляя забыть обо всем на свете, и я не могу сопротивляться. Что-то мычу, но тут же поддаюсь животному порыву им сама притягиваю его к себе. Мы жмемся друг к другу. Целуемся так, что дышать нечем. Извилины превращаются в клейкую и бесформенную массу. Хочется одного, чтобы удовольствие не заканчивалось.

В последние дни остановиться все сложнее, и кажется, если бы не холод вокруг, то уже ничего помешало стать ближе во всех смыслах.

— Продолжишь меня совращать и пропустишь сюрприз. — С улыбкой произносит Богданов, немного отстраняясь от меня, но пожирая губы глазами.

Готова упустить все радости жизни, чтобы продолжить, но нелепый страх перед неизбежным побеждает, и я киваю.

— Хорошо. Что за сюрприз? — Деловито отталкиваю его от себя и складываю руки на груди. — Где?

— Скоро узнаешь, принцесска. — Леша тянет меня за руку к копейке и пафосно открывает дверь.

Я уже привыкла к этому желтому подобию автомобиля, но уважала его труд. Степа сказал, что Богданов сам по крупице собирал машину, и я не могла его огорчить тем, что на вид она, как бы не особо хороша, зато двигалась желтая склянка, как настоящий Мерс.

Мы движемся на окраину города, и это меня тревожит. Я то и дело посматриваю на совершенно спокойного Алексея. Улыбается так, что я отворачиваюсь и кусаю губы. Мысли витают около него, даже когда я рядом с ним.

Отрубает все вопросы, которые должны задавать друг другу влюбленные люди, стоит только увидеть его, и мы тянемся друг к другу, как магниты. Говорить попросту некогда, потому что рты заняты более интересным занятием.

Наверное, по этой причине Богданов часто зовет Степана, чтобы мы не сорвались и не натворили непоправимого раньше времени, как в ту ночь, когда он залез ко мне в комнату. Я уже думала, что он залез по трубе, что проходит вдоль стены, но все оказалось проще.

Он притворился курьером. Один из жильцов впустил его в подъезд, а там дело техники. Жалобный взгляд соседке по лестничной клетке, и вот он Алексей, перебирается с одного балкона на другой, а после и нагло вскрывает мое окно. Подобных талантов у него оказалось много. Не зря папа называл его преступником.

— Прибыли. — Леша останавливается в темном переулке и глушит мотор.

От того, что мы сидим в кромешной темноте, я начинаю нервничать.

— Что ты задумал?

— Сейчас тихо идешь за мной. Все узнаешь.

Снова его голос пробирает до приятного томления. Не знаю, почему, но не возражаю, хотя место очень подозрительное. Я ни разу не была в этой части города. Сразу хватаю его за руку, когда мы идем по тропинке. Снег скрипит под ботинками, и я со страхом озираюсь по сторонам.