Пока все усаживаются, отмечаю, что блондиночка стянула с кого-то свиншот и смотрела на нас свысока. Даже в таком виде, мокрая как курица, строила из себя птицу высокого полета. Подпираю Цветочек с одной стороны, а Вольный с другой. Салон кажется маленьким и опасным, потому что все молчат. Каждый давится своими мыслями. Я вот взгляда от блонди не отрываю, настолько интересно, что там в черепной коробке: желе или все же капелька серого вещества среди ниток затерялась?

— И куда в следующий раз ты меня потащишь? На помойку? — Пищит принцесска, открывая дверь и выбираясь из тачки.

Плюю на ее высказывания, потому что привлекает здание с красной дверью. Макс и Лилия о чем-то переговариваются, а я толкаю Волного в плечо, усмехаясь и наблюдая за его реакцией. Он точно впечатлен и помешан боями. Хотя если мне хотелось запрыгнуть на ринг и расквасить кому-то лицо, то Степа больше оставался в роли наблюдателя.

Холеный показывает жетон и ведет нас внутрь здания по плохо освещенному коридору. Я привык к такому свету, а вот Барби нет. Она то и дело оглядывается по сторонам и кривит свой маленький нос.

Огромный зал с лавками и рингом впечатляет, но не настолько, чтобы раскрывать рот и капать слюной с пузырями, как это делает Вольный. Я хмурюсь и размышляю над тем, что может произойти дальше. Знакомство с Янкевичем и подмазка от Максика, чтобы мы жили дружно и счастливо. До блевоты доводят эти мысли…

— Здесь круто! — Выдает на эмоциях друг, пока я ухмыляюсь. — Если получится устроиться на работу, то можем горя не знать, Лех. Это же твоя мечта! — Толкает кулаком в плечо, вызывая напряженную улыбку.

Да уж. Мечта. Бить морды за деньги. Что может быть лучше?

Олег подходит к нам с равнодушным видом. Нет, даже не оценивающим. Создается впечатление, что ему наплевать, кто перед ним. Мусорный бак или пара пацанов, один из которых челюсть на пол уронил от восторга.

— Олег. — Он протягивает руку мне, а потом Степе.

Мы говорим свои имена. Хмурюсь, пока Янкевич скупо рассказывает о клубе и том, что происходящее на ринге не выносят за пределы здания. С каким-то жутким раздражением смотрю на зубочистку, которую он перекатывает языком. Делает это мастерски, ничего не скажешь, но вот бесит до чертиков.

— Мы будем вместо свежего мяса на ринг выходить?

Задаю вопрос, нагло его перебивая. Степа кривится за спиной Янкевича, показывая, что я идиот. Только мне не хочется слушать сладкие речи, если потом последует горькая правда.

— Борзый, да? — Усмехается Олег, осматривая меня с ног до головы.

— И?

— Значит, сработаемся. Так вот, Борзый, — ну зашибись, кличку себе заработал, — я молодняк не кидаю на ринг. Только профи. Тех, кто хлебнул своей и чужой крови, а вы, — он обводит нас пальцем и криво улыбается, — сопляки, которых даже мой самый слабый боец уложит на лопатки, да что там, в кому отправит, и если ты, — Олег указывает на меня зубочисткой, которую вытащил, когда начал говорить, — своей борзотой сможешь себе пару минут жизни выскрести, то этот, — кивает на Степу, — весь ринг мне запачкает.

— Э, не надо о моем друге так! — Порываюсь на эмоциях вперед, но Янкевич спокойно стоит на месте, и лишь его брови медленно ползут вверх, мол, и что ты сделаешь, сопляк?!

— Вот об этом я и говорю. Не горячись, Борзый. — Он поворачивается к поникшему Вольному и слегка толкает его в плечо рукой. — Нравитесь вы мне, ребята. Подыщу вам работку. Пусть Макс все покажет. Его, — Олег давит улыбку, пока я хмурюсь, сжав кулаки, — ОФИС во-о-он там.

Обтекаю, глядя, как Янкевич скрывается за дверями. Наверное, его кабинет. Молча идем к Максу, и мне не хочется видеть Барби. Только не в этот момент, когда нервы оголены до предела. Ничего ведь он плохого нам не сказал. Правду, по факту. Но меня колбасило от того, что даже в таком плевом деле, как бой, я оказался борзым сопляком, ни больше.

Вольный входит в комнату первым, а я даже не смотрю, кто и чем занят. Дергаю за ручку другой двери, которая точно должна вести в туалет, потому что жизненно необходимо успокоиться и умыть лицо холодной водой. Я успеваю ухватить взглядом лишь часть раковины, ведь обзор закрывает Рапунцель. Глаза выпучила, тряпками какими-то прикрылась и орет так, что стены сотрясаются.

— Уберите этого озабоченного от меня. — Тычет в меня пальцем и продолжает вопить.

Если первые ее слова слышу, то потом залипаю на открытые ключицы. Из камня ее выточили что ли?! Идеальные до такой степени, что если приближусь еще, то непременно потрогаю, или…

— Рапунцель, ты заняла единственную башню с троном. Поблизости больше нет. — Сам себя одергиваю, пока блонди кривится и краснеет.

— Так приспичило что ли??

Возмущенно подается вперед, а я слюну сглатываю, потому что… Черт! Пахнет убойно от нее. Так сладко, что мысли путаются, и меня это зверски выводит из себя!

— Ну, хватит, а?! — Раздраженно тянет холеный и разводит нас руками по разные стороны.

Успокоиться сейчас кажется нереальным, но я отхожу в угол и начинаю изучать помещение. Габаритная раздевалка со шкафчиками, лавочкой, парой стульев, столом и стеллажом, где хранился спортивный инвентарь. Стараюсь рассмотреть каждую деталь, но глаза сами возвращаются к Барби, которая с надменной миной уселась за стол и поглядывала на нас свысока, словно ей противно и она делает одолжение своим присутствием.

Степа вливается в компанию, рассказывая с чрезмерным пафосом, что скоро мы будем работать у Янкевича. Все, что остается мне, так это кивнуть или агакнуть, чтобы друг не выглядел придурком. Мечтатель чертов, этого у него не отнять.

К Максу отношусь с осторожностью. Смущает меня его повышенная активность, особенно в сторону Лили, которая с него глаз весь вечер не сводит. Даже когда он заказывает нам пиццу с колой, она тяжело вздыхает и любуется им.

Степыш спрашивает Максима о боксе, и тот начинает выделываться, показывая приемчики. Вот тут мне отводится главная роль, потому что технику я изучал и владею почти каждым приемом, поэтому наши схватки даже азарт вызывают и улыбку, пусть и слегка напряженную.

Троица сваливает. Холеный отвозит девчонок домой, а мы зависаем в «Драконе», пока его нет. Степа давит довольную лыбу, а я скидываю толстовку и начинаю поднимать гири, чтобы не терять время на восхваление великого Максика.

Холеный возвращается через полчаса и блестит так, что трудно не догадаться, ему перепало от Цветочка. Скриплю зубами, боясь представить эту картинку. Нет-нет-нет… Только не наша Лилия…

Пока вечер не вступил в полные права, иду на ринг. В самом его центре встаю и поднимаю голову на прожектор, который сейчас не включен. Хочется поучаствовать в боях без правил, но после слов Янкевича надеяться на такое не стоит.

— Где она?! — Крик со стороны входа в зал привлекает внимание, и я поворачиваюсь, глядя, как троица мажористых пацанов влетает на территорию клуба. — Макс?!

Спускаюсь к Степе, который на удивление скрипит зубами и сжимает кулаки. Какого черта?!

— Орлов, успокойся и объясни нормально в чем дело? Кто тебе нужен?

Ну, холеный, не так ты с ними разговариваешь. Как мужик надо, а не малахольная девонька.

— Ты чего оскалился? — Толкаю друга в плечо и напрягаюсь, когда он бросает на меня взгляд полный ненависти. — Степ?

— Это они. — Кивает в сторону мажориков, которые окружили Макса.

— Не понял…

— Они Маруську в тачку запихивали, — от его слов по коже пробегает разряд тока, как минимум, — те двое. Белобрысого не было.

Сжимаю кулаки с такой силой, что еще немного и все связки разорвутся вместе с мышцами. Иду к ним, ощущая, что глаза кровью наливаются, а мозг отключается полностью.

— Лех? — Голос друга слышу издалека, потому что вижу лишь свою цель. — Твою ж… Леха?!

Из-за вечернего стресса и плохого сна утро показалось мне не просто кошмарным, а настоящим адом. Веки были настолько тяжелыми, что пришлось словно кроту идти в ванную и долго умываться холодной водой. Отражение меня ни капли не порадовало. Бледность лица усилилась, и под глазами виднелись темные круги. Я с тяжелым вздохом оперлась о раковину руками и часто дышала, чтобы не впадать в крайности.