Как бы то ни было, подумал Джонни, есть смысл доложить об этом обстоятельстве Уоррену. Другие агенты уже приносили вести о погрузке. Было замечено, что Питкерн не явился в тот вечер в свой излюбленный кабачок. Его видели идущим к выгону в штатском плаще поверх мундира. Несомненно, он собирается ехать. Верно, Гейдж послал его потому, что знал, что он более способный офицер, чем Смит, а может, ещё и потому, что Питкерн умел ладить с янки. Всем был по душе этот добродушный сквернослов.

Прибежала с Корабельной служанка сказать, что она следила за «Сомерсэтом» всё то время, когда Бэнтли и Ричардсон перевозили Поля Ревира в Чарлстон. Не было ни единого выстрела. Кроме того, стало известно, что Билли Доусу удалось с помощью чаевых и пьяного балагурства благополучно миновать караул на заставе. Лошадь, которую он вёл за собой, будто бы на продажу, была очень неказиста на вид — тощая, костлявая клячонка с верёвкой на шее вместо узды. На самом деле это была едва ли не самая быстроходная лошадь в Бостоне.

Тут доктор Уоррен приказал Джонни лечь и поспать. Была уже почти полночь.

Джонни снял куртку и башмаки и завернулся в одеяло. Две предыдущие ночи он был расстроен тем, что Рэб покинул его. Мысли его всё время возвращались к опустевшей постели друга, и он плохо спал. А тут, несмотря на то, что в кабинете толпился народ и все громко судили да рядили о будущем, Джонни уснул моментально.

Светало. Он лежал один в кабинете и всё ещё спал. Между тем в Лексингтоне, на сельской поляне, раздался первый выстрел. Один ружейный выстрел и за ним залп. А майор Питкерн покрикивал притом:

— Разойдись, мятежники, разойдись, подлецы! Складывайте оружие, ну!

Война началась.

Это было на рассвете 19 апреля. А Джонни Тремейн всё спал да спал.

XI. Янки Дудл[24]

Было уже утро, когда Уоррен разбудил Джонни, прикоснувшись к его плечу. За окном на Тремонт-стрит слышались топот солдатских сапог и брань сержанта. Солдаты проходили так близко от дома, который стоял прямо на мостовой, без тротуара, что Джонни спросонок показалось, что они тут, в комнате.

Доктор Уоррен решался говорить только шёпотом:

— Я ухожу.

— Что-нибудь случилось?

— Да.

Он поманил Джонни за собой на кухню. Она выходила окнами на задний двор, и там можно было говорить, не боясь, что на улице услышат.

Доктор Уоррен был в том же одеянии, что и накануне. Он совсем не ложился. На нём, кроме того, была ещё и шляпа. Чёрная сумка с инструментом и лекарствами была собрана и лежала на столе. Он поставил рядом с ней молоко, хлеб и несколько селёдок, знаком пригласив Джонни принять участие в трапезе.

— Где началось?

— В Лексингтоне.

— Кто победил?

— Они. Семьсот человек против семидесяти. Это был не бой, а просто… учебная стрельба по мишени. Кое-кто из наших был убит, и англичане с криками «ура» двинулись по дороге на Конкорд…

— И склады забрали?

— Не знаю. Поль Ревир послал за мной, как только началась стрельба на лексингтонской поляне.

Лицо молодого доктора, всегда такое свежее, сейчас казалось измученным. Этот день был переломным и в его собственной судьбе и в судьбе его родины.

— Сигнал дан повсюду. Люди хватают ружья и направляются в Конкорд. Поль Ревир вчера проскользнул вовремя. Билли Доус — чуть позже. Сотни, а может, тысячи ополченцев подняты на ноги. Будет бой, настоящий бой, а не стрельба по мишени, и непременно сегодня! Между тем Гейдж не знает о том, что начались бои. Полковник Смит, не добравшись ещё до Лексингтона, как только услышал, что Ревир поднял на ноги всю страну, послал за подкреплением. За графом Перси. В городе никто, кроме нас с тобой, Джонни, не знает, что кровь уже полилась.

— А много убитых… в Лексингтоне?

— Нет, немного. Они стояли во весь рост, всего какая-нибудь горсточка. Англичане дали залп. Это было на рассвете.

Джонни облизнул губы.

— Вам не говорили, кто именно убит?

— Нет. А Рэбу удалось выбраться отсюда?

— Да. В прошлое воскресенье.

Ясные голубые глаза доктора чуть затуманились. Он понял, что делается в душе у мальчика.

— Так что надо скорей пробираться к ним. — И он взял со стола сумку. — К тому же я предпочитаю умереть от пули, чем в петле. Гейдж забудет свою снисходительность, как только узнает, что война началась.

— Подождите меня, я сейчас надену башмаки.

— Нет, Джонни, сегодня ты ещё остаёшься. Собирай для меня сведения. Так, из окна моей спальни видны солдаты. Они заполонили всю улицу, до самого выгона. Узнай, какие отправляются отсюда полки, и так далее. И прислушивайся к тому, что говорят в народе. Постарайся узнать, например, кого арестовали британские власти. Мы знаем, что Гейдж намерен сегодня же доставить своих солдат обратно. Следовательно, здесь будет царить путаница несусветная. Тут-то и постарайся выбраться ко мне.

— А где я вас найду?

— Бог его знает! Спрашивай людей.

— Хорошо.

— Они начали войну, мы её кончим. Однако эта война… она может длиться довольно долго.

Они молча пожали друг другу руки. Задняя дверь бесшумно закрылась. Уоррен ушёл.

Джонни вернулся в кабинет, обулся и надел куртку. Стенные часы показывали восемь. Пора действовать! Через парадную дверь никак не выйти: солдаты прислонились к ней. Сквозь оконные занавески Джонни видел силуэты мушкетов. Он обратил внимание на канты на мундирах. 23-й полк. Узкий просвет Тремонт-стрит был весь заполнен и даже переполнен людьми в алых мундирах. Словно река крови. Джонни вышел через кухню.

Сдержанное волнение, царившее на Кукурузном холме, передалось и Джонни. Все знали, что где-то что-то происходит. Что именно, не знал никто. Всюду были распахнуты окна и двери. Люди кричали, высунувшись из окон, собирались группами на улицах. Джонни прислушивался и присматривался ко всему. Все знали о вчерашнем «тайном» походе: полковник Смит и семьсот солдат погрузились на лодки и высадились в Кембридже. Все понимали, что Гейдж должен будет выслать по крайней мере тысячу штыков на подкрепление. Но жители Бостона, как и сам Гейдж, ещё не знали о том, что бои уже завязались.

Джонни подошёл к зданию губернаторского дома. Там всё было по-прежнему. Стояли часовые. Слонялись молодые офицеры. Один был уже под мухой. Джонни увидел, как кучка офицеров режется в карты в гостиной. Верно, кончали партию, начатую ещё с вечера.

Джонни знал, где окно спальни Гейджа. Штора была спущена. Видно, преждевременное требование полковника Смита прислать подкрепления не очень-то взволновало главнокомандующего! Он дал приказ, который поднял на ноги Первую бригаду графа Перси, а затем повернулся на другой бок и заснул.

Джонни пошёл на выгон. Уже возле дома доктора Уоррена он видел хвост бригады Перси. Голова этого алого змея достигла выгона. Солдаты переминались с ноги на ногу, потряхивали тяжёлым оружием, ворчали и поплёвывали. Иные из них стояли тут уже битых три часа. От одной из маркитанток Джонни узнал, в чём причина задержки. Они поджидали соединение морской пехоты. Джонни стал осматриваться кругом и увидел, что, кроме тысячи двухсот солдат, готовили к погрузке орудия и обозы.

Напряжение среди жителей Бостона возрастало. Что случилось? Что будет? Магазины и школы были закрыты, и Джонни встретил компанию совсем маленьких ребятишек, которые шли и распевали: «Нет уроков, есть война!» Он подумал, что они прозорливей взрослых, которые пытались уверить себя, что выстрелов нет и не будет.

Вдруг со стороны дороги, ведущей из Северного Бостона, послышалась короткая барабанная дробь. Это быстрым маршем шли с Северной площади пятьсот человек морской пехоты. Они заняли своё место в солдатских рядах. Некоторые из них застёгивались на ходу, другие жевали хлеб, который им поспешно выдали. Они запоздали на несколько часов не по своей вине и явились, как только получили приказ выступить.