…Мурлыкнув, Милаэль расслабленно потерся носом об плечо мужа, который так уютно на нем лежал. Кот давно не чувствовал себя настолько отдохнувшим. Так тепло, мягко, нежно… и когда тебя при этом благодарно поглаживают по бедру.

А потом любимый пошевелился и, приподнявшись, неловкими руками распутал узлы на стянутых запястьях. И со вздохом облегчения повалился навзничь, перетягивая себе на грудь счастливо скалящегося кота. Член канцлера, все еще утянутый сцепкой в тело Дарующего, радостно дернулся, намекая на готовность к новым подвигам.

— Ну, что… отдышался? — Шепнул Кайр Андосс в заинтересованно шевельнувшееся ушко кота. — Не прочь повторить?

— Мммм… — расплылся в счастливой улыбке Мил. — И ты еще спрашиваешь?!

— Ты такой ненасытный! — Не удержавшись от подколки, Нувар слегка прихватил зубами нижнюю губу мужа. — Явно от долгого воздержания…

— Нууу!.. — шкодливо протянул бывший секретарь. — Ты ведь мне поможешь?

— Конечно! — Счастливый до поросячьего визга канцлер с готовностью навалился на своего любимого котенка, начиная движение…

…Угомонились супруги лишь под утро, уснув друг у друга в объятиях.

И спали до полудня, не зная, что готовит им новый день…

Закрытые покои потому и назывались Закрытыми, ибо никогда не открывали двери перед посторонними. Стража принадлежала к личной гвардии повелителя и была предана ему до слепоты. Слуги тоже отбирались особо. И каких только слухов не ходило в среде придворных о красоте и богатстве потайных комнат. Но любопытные отсекались еще на дальних подступах. Да и, вообще, прогулки посторонних в виду удаленного дворцового крыла не приветствовались.

Вот только в этот день правило оказалось, пусть и непреднамеренно, но нарушено.

…Сверкающие позолотой и богатой резьбой носилки тащили на себе дюжие носильщики в ливреях младших слуг. Сами носилки помимо богатства отделки выглядели весьма необычно. Внешне они больше напоминали длинный стол с ручками, за которые его и несли. Судя по всему, и сама столешница не пустовала. Но рассмотреть подробности мешало полотнище затканного золотом шелка, что топорщилось поверх чего-то, отдаленно напоминающего пирамиду.

— Ну, добрались! — Дородный Безымянный в одежде старшего служителя с облегчением вытер крупные капли пота с обрюзгших щек.

— Да тебе-то чего вздыхать? — Насмешливо хмыкнул один из носильщиков, бережно опуская свою часть ноши подле насторожившихся гвардейцев. — Не ты же это волок на себе.

— Поговори мне! — Буркнул Безымянный. — Твое дело тащить… Варик, ты где там?

— Иду, господин Митак! — Следом за процессией поспешал совсем юный парнишка в мантии ученика целителя. В руках названный Вариком держал поднос с высоким флаконом, опечатанным алой сургучной печатью с магическим оттиском Главного целителя.

— Чего надо, толстопузый? — Лениво вопросил один из гвардейцев, преграждая путь алебардой. — Ты знаешь правила.

— Знаю, — проворчал Митак. — Смотрите. Все равно покрывало снимать …вдруг что помялось.

— Что это? — Заинтересовался командир гвардейского десятка, подходя ближе. Остальные так и не сдвинулись с поста у дверей в Закрытые покои.

— Подарок его величества своему Единственному, — важно ответил Безымянный, с помощью носильщиков сняв покрывало. И сейчас что-то сосредоточенно поправлял в композиции на столике-носилках. — Вот приказ короля. Читайте!

— Печать подлинная, — Присмотрелся караульный офицер к свитку. И перевел взгляд на носилки.

— Ну и ну! — Восхищенно присвистнул он, разглядывая композицию. Да и его подчиненные невольно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть то, что открылось их взорам.

На носилках, застеленных рытым бархатом цвета топленых сливок, красовались многочисленные вазы и блюда из тончайшего фарфора с экзотическими фруктами и сластями. Стояли открытые шкатулочки с драгоценностями, лежали украшенные золоченым тиснением книги. А в центре возвышалась огромная корзина, наполненная изысканными соцветиями только что срезанных лилий, распускающих сильный и навязчиво сладкий аромат. И все это богатство к довершению ко всему украшали многочисленные прихотливо разложенные или свисающие нити крупного жемчуга: белоснежного, розового и голубого.

— Красотаааа! — Дружно ахнули присутствующие.

Митак, бережно расправив примятые шелком цветы и поправив чересчур провисшую нить жемчуга, с облегчением отступил в сторону, критически выискивая недостатки. Но не нашел и повернулся к охране.

— Ну, приказ верен? — Уточнил ворчливо. Офицер хмыкнул.

— А то! — И повернулся к гвардейцам. — Заносите, парни!

Носильщики понятливо отошли в сторонку: и так ясно, что никто их в покои не допустит. Но старший лакей вдруг остановил солдат.

— Погодите, — произнес он. — Меня предупредили, что вначале господин должен принять зелье.

Офицер кивнул и лично проверил печать придворного целителя на флаконе, что принес с собой ученик. Парнишка, гордый оказанным доверием, задрал нос.

— Ладно, заходите, — разрешил офицер.

— Варик, ты же хотел посмотреть на избранного? — Ласково обратился Митак к парнишке. У того глаза так и вспыхнули.

— А можно?! — Прошептал с придыханием. И солдаты, и носильщики дружно заухмылялись.

— Нууу… — протянул старший слуга, лукаво поглядывая на гвардейцев. Офицер не выдержал и рассмеялся.

— Ладно, — махнул он рукой. — Пускай посмотрит. Парень он проверенный.

И два гвардейца-Медведя, взявшись за ручки носилок, в сопровождении Варика вошли в Закрытые покои. Сам Митак задержался поболтать с офицером, со знанием дела обсуждая вопросы воспитания детей: оба опекали сирот-племянников, чьи родители погибли. Так что не сразу последовал за процессией. Впрочем, он мог и не торопиться — в комнатах избранного все было спокойно. Об этом сигнализировал амулет на груди Безымянного. Да и других слуги там вертелись…

…Габраэл хмуро просматривал документы, что подносили ему на подпись исполнительные секретари. Королю не хватало присутствия Первого советника. Но лорд Нувар еще с вечера предупредил, что, скорее всего, задержится по семейным обстоятельствам. И, зная, что Милаэль потек, Гадраэл не удивился отсутствию канцлера на рабочем месте. Сам Габраэл удрал из постели ни свет ни заря, наплевав на усталость и не в силах смотреть на спящего Единственного. Но при этом считал, что личные неурядицы еще не повод разрушать чужое счастье.

Так что, когда сияющий как новенький золотой Кайр Андосс вошел в кабинет владыки Гирра, его встретили красные от недосыпа глаза его друга и воспитанника. И непривычная тишина… многочисленные секретари ходили едва не на цыпочках. Даже гвардейцы в приемной застыли словно выключенные големы.

— Эээ… — не понял лорд Нувар, останавливаясь посреди кабинета. — Что-то случилось?

— Садись, — невыразительным голосом приказал Гирр-Эстег. И посмотрел на помощников: — Свободны.

А когда в кабинете кроме них двоих не осталось посторонних, не меняя тона выложил то, что произошло ночью в Закрытых покоях.

— Аааа… — только и смог выдавить лорд Нувар, ошарашенный услышанным. Канцлеру как-то враз расхотелось показывать повелителю маленькую папочку, что он держал под мышкой. Но было уже поздно — Габраэл еще с порога заметил яркое пятно, так не вязавшееся с выдержанным вишневым цветом канцлерского камзола.

— Не хочу сейчас об этом говорить, — буркнул король. — Показывай, что там у тебя. Вечно ты в этой папке таскаешь всякие гадости. Хотя бы цвет поменял — секретари как углядят ее, враз на уши становятся. Значит, опять какая-то неприятность случится.

— Нда? — Кайр Андосс машинально опустил взгляд на папку из ярко-алого сафьяна. — Не обращал внимания. Поменяю. Но, может, в другой раз?..

— Давай сейчас, — Габраэл устало потер виски. — Хочу отвлечься.

— Не получится, — с досадливой тоской отозвался Первый советник. — Это новые сведения по вашему избраннику.