Я разуюсь и пойду по песку.

А река, как и во все времена,

Будет петь по берегам ивняку

О дожде, что напоил допьяна… — напевно процитировал вдруг Арэль. — Так когда-то пел Лямруш. А я вспомнил сейчас… Знаешь, я до сих пор словно пьяный.

— Я тоже, — прошептал король, прижимая к себе свое счастье.

— А еще я очень голодный, — привстал на локте Ар и наклонился над сразу заулыбавшимся Габраэлом. — Очень голодный… и хочу почувствовать себя живым.

— Ну, это я тебе обеспечу, — быстро среагировал король, садясь и удерживая на коленях драгоценного супруга.

— Надеюсь, не здесь? — Во весь рот заулыбался Ар, уткнувшись носом в изгиб шеи Гирр-Эстега. — В постели это как-то… более удобно.

— Согласен! — Рассмеялся король, жарко целуя свою Пару.

Им на лица вдруг упали крупные капли дождя. И в следующий миг плотная масса первого весеннего ливня рухнула на землю под радостный раскат грома. И два волка, хохоча словно дети, покатились вниз по склону холма, сходя с ума от счастья просто жить и любить. Впрочем, они были не одиноки в своем безумии. В этот день сходило с ума целое княжество, а особенно выживший Литиррин.

Люди танцевали, пили вино, смеялись и обнимали друг друга под тугими струями воды, что, радостно пузырясь, смывала с камней мостовой серый прах тех, кому не повезло выжить.

Праздник неудержимо выхлестывался на улицы и площади города. Праздник, на котором смешались все — и бедняки, и богачи, и солдаты, и портовые шлюхи, и чопорные аристократы. Все они были равны в этот день под струями очищающего ливня.

Отплясывал Рихшан, держа в обеих руках по огромной кружке старого вина, изрядно разбавленного дождевой водой. Да и демоны с ним, с этим вином! Наг и так сходил с ума от радости, зачем ему еще какое-то вино. А рядом пьяный в зюзю Лямруш, сидя на бочке, орал неприличные частушки, терзая струны найденного где-то древнего виалона. И вокруг шли в бешеную присядку гвардейцы в обнимку с не менее пьяными горожанами.

Плясал Джессин, высоко вскидывая ноги… а сквозь радостную толпу отчаянно пробивался чернохвостый наг, украшенный ало-белым рисунком: первое, что сделал Ллирашш, получив известие о закончившейся чуме, это плюнул на все и помчался на встречу с сыном. Наги свиты давно уже отстали от своего повелителя, перехваченные невменяемыми горожанами и насильно споенные огромным количеством самогона, разбавленного добрым элем. Но старый король нагов оказался намного крепче своих придворных и упорно пробивался туда, где в самом центре площади крутился в боевом танце черно-зеленый наг, для которого пел его спасенный от смерти муж.

И только в старой башне ратуши, в небольшой комнате, в последние дни служившей спальней одному юному волку, на старой кровати без балдахина сейчас сплетались два обнаженных тела.

Сплетались, забыв обо всем на свете.

…Какой же ты сильный, любовь моя! Такой хрупкий с виду — и такой сильный… это гибкая сила драгоценной стали, что подобно огню закалили невзгоды. Такая сталь никогда не предаст и никогда не сломается.

Я не щажу тебя… и не понять, кто из нас дышит такими быстрыми молящими всхлипами… ты или я?

Мы оба яростно сжимаем друг друга в объятиях, ускоряемся навстречу друг другу, толкаясь все сильнее, все размашистее, все глубже!..

Мы оба одно целое, единое, сплетенное, жаждущее…

— Ари… любиииимый!..

Я не щажу тебя, и ты тоже не щадишь меня. Нам обоим это необходимо… необходимо, чтобы почувствовать себя живыми… нужными… желанными!

Мы оба этого хотим… хотим глубоко и сильно, с такой яростной мощью, что, казалось, она сожжет любого… но только не нас. Мы сами с тобой огонь, любимый! Один на двоих… и большего нам не надо.

Твоя страсть… она так заразительна, Ари… мой Арэль! Мой зеленоглазый волк… Я с ума схожу от понимания, как же мне повезло обрести свое счастье… обрести в полной мере! А не как обретали предки, запирая своих Единственных в Тайных покоях дворца.

Я теряю голову от тебя, мой Ари! Моя огненная страсть! Моя изумрудная прохлада… Мой глоток жизни… И почему-то кажется, что мы с тобой были всегда и везде… во все времена… только не понимали этого…

Сумасшедшая ночь…

Страстная ночь…

Ночь, полная любви и огня…

Ночь равных и влюбленных друг в друга существ…

И горят на коже прикосновения языка и рук. И губы распухли от поцелуев. И дрожит горло от хриплых стонов, а грудь вздымается судорожными толчками. И он в тебе, а ты в его сильной и такой нежной руке…

И запах снега, сандала и мускуса…

И вскрики вперемешку со стонами…

Душа к душе…

По всем заветам мы с тобой давно прошли все испытания. И временем, и болью, и сражениями, и доверием. И предательством испытание прошли тоже. И ты со мной. А я с тобой. И мы вместе. Как всегда и… иначе. Потому что теперь мы действительно вместе. Ты и я…

А боль — это не страшно. Эта боль — нечаянная, быстрая — даже не боль, а счастье. Истинное счастье. Которое мы оба так долго ждали.

Губами обхватить тонкий палец и очертить его языком… и ловить потерянный взгляд, чувствовать сбившееся дыхание.

Ох… любимый мой!.. как же ты тороплив и ненасытен. Впрочем, и я такой же. Мне мало… всегда!.. мало тебя. Жизни не хватит, чтобы насытиться твоим телом, твоей душой, твоим сердцем, радость моя!

Наши пальцы пахнут сандалом… руки скользят по мокрой от пота коже… тела изгибаются, а голоса осипли от стонов. Мы так нетерпеливы, так жадны, нам все мало… даже боль нетерпения нам сейчас в радость, как лишнее доказательство того, что мы оба живы!

ЖИВЫ!

Дай мне свои губы, чтобы пить… дышать твоим дыхание, отдавая взамен свое!

Прижмись ко мне как можно сильнее… так, чтобы ничего уже не знать и не помнить!.. чтобы разделить на двоих эту сладостную волну, что вздымает нас к небу… чтобы напряжение полностью покинуло наши тела… Арэль… счастье мое… жизнь моя… сердце мое…

Мой сильный, мой прекрасный возлюбленный!

Только мой, я знаю это точно. Теперь знаю. И буду знать всегда.

И как немыслимое счастье — твой крик в момент наивысшего наслаждения:

— Гааааби!.. Габраэл!..

…Глубоко в подземных пещерах, что таились под холмами рядом с Литиррином, отчаянно и безумно выла волчица, пытаясь остановить угасание синюшных линий гексаграммы.

Ланарда давно уже разбила в кровь кулаки, отбив их об острые камни. И теперь, прижав к груди окровавленные руки, стояла на коленях, надрывно скуля на одной ноте. Женщина с бессильной яростью наблюдала, как гаснут последние искры на серых камнях пещеры, а истаявший прах, взвихрившись, уносится легким сквозняком, что тянулся из среднего прохода.

Все!.. все пропало! Труд целого клана… напрасная трата сил и средств! А ведь в эту звезду угроханы жизни многих тысяч рабов, что годами тайно доставлялись в княжество специально для чумной ловушки.

Как?!.. Как им удалось разрушить… превозмочь!.. подобную силу?!

Ничего не осталось от линий, созданных из костей убитых во славу Скалистого клана. Медленно таяли последние крупицы праха, исходя невесомым дымком.

— НЕНАВИЖУУУУУУУ!!! — Взвыла она, опять с размаху опуская кулаки на то, что недавно было смертельной магией. Ленарда не обращала внимания на темные капли крови, брызнувшие ей в лицо. Что какая-то кровь, что боль, когда нет возможности вцепиться в горло тому, кто разрушил все планы гордой волчицы.

— Рано радуешься, Миранн!.. — прошипела Ленарда.

Жуткая улыбка наползала на искаженные страданием губы женщины.

— Ты мне за всееее заплатишь! За ВСЕ!

— …Вот так все и было, — Арэль поудобнее устроился затылком на плече мужа. Сам Габраэл полулежал на сбившихся подушках, обнимая своего возлюбленного. К сожалению Арэль оказался слишком ослаблен ритуалом. И хотя король успел вовремя, все же большая часть нагрузки досталась именно юноше. И потому, как бы им обоим ни хотелось близости, пришлось ограничиться всего одним разом и бесконечными ласками. Несмотря на готовность своей Пары, Габраэл не рискнул еще сильнее изматывать его.