— Ладно, Логан. — Я встала и провела дрожащими руками по волосам. — Напиши мне, если тебе что-нибудь понадобится.

— Спокойной ночи, Пейдж, — твердо сказал он.

— Могло бы быть и лучше, — сказал я ему, приподняв бровь.

— Это не самая умная идея, так что этого не произойдет.

«О, люди в этой семье понятия не имели, с кем имеют дело», — подумала я с усмешкой. Прямо у меня перед носом он только что помахал алым флагом.

Логан

Я проснулся раздраженным. И, черт возьми, заведенным.

Две ночи подряд Пейдж снилась мне, когда я спал на слишком мягком матрасе в комнате для гостей.

Если бы я закрыл глаза после пробуждения, то наверное, смог бы снова погрузиться в сон, в котором была Пейдж. Неудивительно, что во сне она возвышалась надо мной, обнаженная, волосы запутались в моих руках и рассыпались по плечам.

В то время как мысли, которые возникали у меня о ней, когда я бодрствовал, были быстрее, жестче и направлены на то, чтобы успокоить ее изящный ротик — за исключением стонов и просьб о большем, — мое подсознание задержалось на ее теле.

Наверное, потому, что с тех пор, как она устроилась у меня на коленях, я мог думать только о том, как это было приятно, и как мне хотелось большего. Я хотел наклониться вперед и узнать, как пахнет и на вкус кожа между ее грудей.

Вздох, вырвавшийся у меня, когда я проснулся, был настолько громким, что я испугался, не услышал ли меня кто-нибудь, хотя и знал, что проснулся первым. Так было всегда. В это утро, прежде чем Пейдж и девочки начали двигаться, я доковылял до ванной и вернулся в постель, приняв две таблетки ибупрофена, чтобы унять боль в колене.

Робинсон назвал меня стариком, и, черт возьми, я почувствовал себя столетним стариком, когда снова лег в постель.

А у меня, столетнего, была жена, которая медленно доводила меня до безумия, вызванного сексуальным напряжением.

«Разве это не было бы легко?» — спрашивала одна часть меня. Мы были женаты. Предполагалось, что наши отношения будут настоящими, во всех смыслах.

Девочки думали, что так оно и есть, это уж точно. Если Изабель считала, что это притворство, она могла бы на самом деле дать Пейдж шанс, потому что это означало, что Пейдж не подвергалась эмоциональному риску.

«Вот почему, — прошипел у меня в затылке вкрадчивый змеиный голос. — Вот почему ты думаешь, что не можешь прикоснуться к ней, — сказал он, становясь еще громче. — Ты знаешь, чем рискуешь, если впустишь ее. Нельзя любить людей наполовину, и, если пойти с ней ва-банк, ты останешься ни с чем, потому что она уйдет, как только истечет время».

Я откинул голову назад и пару раз ударил по ней, чтобы заглушить этот голос. Это было упрямство. Вот и все. Она была так уверена, что я сдамся, что я почувствовал необходимость проявить еще большую настойчивость.

Это не имело никакого отношения к тому факту, что Пейдж была самой рискованной ставкой, на которую я мог пойти. Ничего. Даже когда она оседлала меня, рисуя в моей голове жуткие картины того, что будет между нами, она умудрилась напомнить мне, что это временно.

Для нее это был день расплаты, а для меня это было все, что имело значение в моей жизни. Этой фундаментальной разницы в том, как мы смотрели на конечный отрезок времени, было достаточно, чтобы я держал свои руки подальше от нее, независимо от того, что она чувствовала, сидя на мне верхом. Как заманчиво было бы выпустить на волю все то, что накапливается внутри.

Я вздохнул и провел рукой по лицу.

Звуки, издаваемые четырьмя девицами, с которыми я делил крышу, проникали в комнату: как они просыпались, готовили завтрак и собирались в школу.

Накануне, в мой первый день после травмы, пока девочки были в школе, Пейдж отсутствовала большую часть времени, и весь день писала смс, не нужно ли мне что-нибудь.

Пейдж: Еду к Элли, чтобы поработать в фонде. Нужно что-нибудь захватить?

Я: Нет, спасибо.

Пейдж: У Элли я закончила. В полдень у меня кикбоксинг. Хочешь, принесу тебе поздний ланч? Я всегда умираю с голоду, когда заканчиваю тренироваться.

Я: Только что перекусил. Спасибо.

Я запер чертову дверь, когда понял, что Пейдж возвращается домой, потому что мысль о том, что она вспотеет после тренировки, была для меня невыносима.

Вероятно, именно оттуда и пришел сон из второй ночи. Тот, который я до сих пор не могу выбросить из головы.

Раздался тихий стук в дверь. Одна из сестер. Потому что, как я знал, Пейдж только что ушла.

— Я не сплю.

Молли просунула голову в дверь с широкой улыбкой.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Я не совсем беспомощен, ты же знаешь.

Она закатила глаза и открыла дверь шире.

— Я знаю. Пейдж помогает близняшкам выбирать одежду. По крайней мере, пытается. Если она сможет убедить Клэр держаться подальше от очередного фиолетового костюма, я думаю, она может получить Пулитцеровскую премию или что-то в этом роде.

— Это для писателей, — заметил я.

— Как скажешь. Ты понимаешь, о чем я. — Молли прислонилась спиной к дверному косяку. — Она классная.

— Близнецы ее не трогают?

— Знаешь, уже поздно. Я должна идти. Мне еще нужно отвезти близняшек.

Ее уклончивость была очевидна, но я мог бы легко расспросить Пейдж после того, как девочки уйдут в школу. Теперь, когда Молли разрешили водить машину, она снова стала отвозить близнецов в среднюю школу, расположенную чуть дальше по дороге от школы, в которую ходили они с Изабель.

Я взглянул на часы у кровати.

— У тебя есть по крайней мере двадцать минут до ухода.

Она вздохнула.

— Ты хочешь кофе или нет?

Я осторожно спустил ноги на край кровати и застыл как вкопанный. Взял костыли и зажал их под мышками. Ненавидел эти чертовы штуки, но мне придется провести с ними еще по крайней мере один день, пока Мэгги не разрешит перейти на шарнирные опоры.

— Я пойду с тобой. Мне бы не помешало сменить обстановку.

Я как раз ковылял на кухню, когда из спальни близнецов донесся душераздирающий крик. Молли посмотрела на лестницу и закатила глаза. Я же принялся размахивать костылями в том направлении.

— Все в порядке? — закричал я, проклиная тот факт, что не мог двигаться быстро.

Наступила тишина, а затем я услышала тихий голос Пейдж. Ей ответила одна из близнецов, но было слишком далеко, чтобы разобрать. Я склонил голову набок.

— Отлично, — крикнула уже мне Лия. — Я просто… это ничего. Мне показалось, что я увидела паука, но это были ворсинки или что-то в этом роде.

Я прищурился, но больше ничего не произошло, и я повернулся, чтобы взять свой кофе.

Когда близнецы спустились вниз, они были необычно тихими, а за ними последовала мирно улыбающаяся Пейдж, одетая в те же мягкие серые пижамные штаны и майку, которые были на ней прошлым вечером.

— Все в порядке? — снова спросил я, когда они загружали рюкзаки и ноутбуки для школы.

— Хорошо, — быстро сказала Клэр. — Ты же знаешь, как Лия относится к паукам.

Я принял объятия и поцелуи, прежде чем все направились в гараж. Там Молли крикнула им, чтобы в ее машине ничего не трогали. Пейдж качала головой, когда дверь за ними наконец захлопнулась.

— Что это было? — спросил я.

— Ничего. — Пейдж отхлебнула кофе, глядя на меня поверх кружки. — Как тебе спалось?

Не в силах остановиться, я взглянул на то, во что она была одета: на эти дурацкие майки, которые облегали ее тело и не слишком тонко намекали на все то, что я отчаянно хотел обнажить, и на брюки, которые свисали с ее бедер, демонстрируя часть подтянутого живота.

— Как младенец, — солгал я, поворачиваясь на костыле, чтобы налить себе кофе.