— Ах ты, дрянь такая!.. — свирепо прорычал Ратибор и, изловчившись, сильно пнул двумя ногами в морду держащего его здоровенного йотуна. Тот, инстинктивно выпустив из огромных лап свою непокорную добычу, громко шлёпнувшуюся наземь, отлетел к противоположной стене ущелья, ошарашенно тряся ряхой; удар ножищами вышел у рыжего верзилы добрый.

— Это ты меня сейчас порвать хотел⁈ Меня⁈ — Ратибор, мгновенно вскочив, сноровисто подкинул мыском ноги за рукоять свою секиру, упавшую рядом в снег, и, ловко поймав её в воздухе, стремительно ринулся на белёсое создание, которое всё ещё трясло ужасной головой, пытаясь как можно быстрее оклематься после мощного пинка в рыло.

— Я сам порву кого хочешь, наглая ты скотина! — с этими словами взбешённый Ратибор от души всадил топор аккурат посередине между плечом и шеей замешкавшегося йотуна, легко разрубив того аж до живота. Практически развалившись надвое и обильно оросив кровушкой окрестности, хозяин леса быстро осел наземь. Страшная физиономия отправившегося в мир иной лохматого существа так и застыла с выражением уже знакомого рыжебородому богатырю безмерного удивления на жуткой морде: как его смог так быстро одолеть всего лишь один человек, очередной повелитель земель здешних, павший от руки Ратибора, явно так и не понял.

В это время Мирослав с Яромиром рубились со второй напавшей тварью. Сосредоточившись на княжеском воеводе, как на более крупном, а соответственно, по логике йотуна, и более опасном противнике, турс не заметил, как самый маленький человечек из этой небольшой компании чужаков, которого он ошибочно посчитал самым безобидным из явившихся сюда непрошеных гостей, спешно достал два клинка и ловко вонзил один из них в бок чудовищу, а второй — в его хребет. Йотун дико взревел и, мгновенно развернувшись, быстро жахнул наотмашь лапой, зацепив-таки своими острыми когтями пригнувшегося под ударом Мирослава. В этот же миг Яромир, увидев перед собой беззащитную спину хозяина леса, тут же всадил в неё свой двуручный палаш. После чего, споро зайдя с двух сторон, опытные воины шустро покончили со свирепой обезьяноподобной особью, изрубив её на куски чуть ли не в буквальном смысле. Но йотун всё-таки оставил храбрым витязям на память свои отметины; у Мирослава было в крови всё левое плечо, у Яромира же тянулись через лоб три глубокие кровавые борозды.

— Что там у вас?.. — Ратибор обернулся к приятелям как раз в тот момент, когда второе окровавленное чудище, напавшее на ратников, рухнуло в снег. — Завалили своего?..

— Как видишь… — тяжело дыша, отрывисто бросил Яромир, смахивая рукой тонкую струйку крови, бегущую со лба ему в глаза.

— Раны тяжёлые? — рыжебородый богатырь озабоченно осматривал друзей, которые не очень важно выглядели после боя.

— У меня царапины, — хорохорясь, пренебрежительно проворчал Мирослав, бегло окинув взглядом своё раненое предплечье. — Зацепил, гадёныш, но не до кости…

— Аналогично, — согласно кивнул Яромир. — Только котелок мне раскарябал, собака, когда шапку срывал… Эх, соболиная ведь… Нет, вы посмотрите, что он с ней сотворил, а⁈ Изодрал всю на лоскуты… — Яромир попытался надеть порванный малахай, но он представлял собой очень печальное зрелище, расползаясь буквально на части. — Златы же подарок! Она половником по башке меня за это будет лупить до тех пор, пока не треснет либо моя черепушка, либо её черпачок… — Яромир в сердцах швырнул свой изодранный головной убор на землю.

— Хочешь сказать, что ты ещё пожалеешь, что жив остался сегодня? — весело хмыкнул Ратибор, быстро обозрев плечо Мирослава, стянувшего с себя, несмотря на мороз, рубаху с тулупчиком, и обильно смазав его раны целебным бальзамом, что достал из котомки на поясе. — Не разбилась баночка, повезло… Иди сюда, подкаблучник, лобишко тебе замажу, дабы не кровоточило… — широко улыбаясь, бросил он Яромиру.

— Ещё как пожалею, когда не смогу объяснить, куда девался её подарочек, — тяжело вздохнул Яромир, умываясь снегом. — И мазать мне не надо ничего. Говорю же — царапины… Ты себе лучше язык намажь, за подкаблучника! Глядишь, прилипнет к нёбу и глупости всякие болтать перестанешь, — пробурчал обиженно под конец княжий воевода. Яромир расстроился и явно был не в духе.

— Я вам со Златой на годовщину ещё пару половников подарю, про запас, так сказать, ибо головёнка-то у тебя — крепкая… А где, кстати, наши скакуны? — Ратибор бережно убрал склянку с ценным зельем в дорожную сумку и настороженно оглянулся по сторонам, принявшись вытирать лезвие своей старушки о шерсть убитого им турса.

— Похоже, все умчались… Туда, вперёд… — Мирослав, натягивая меховую куртку, указал в сторону горного плато, куда и вело извилистое ущелье.

— Тогда потопали, как ехали! Нам надо-таки разведать, что там впереди! Да и без коней мы в лучшем случае лишь к утру воротимся в Караим, так что выбора у нас особо нет! Чую, нечто страшно интересное нас впереди ожидает!.. Конечно, не такое страшное, как разгневанная Злата на пороге дома с поварёшкой в руках, но всё же…

— Шёл бы ты, засранец рыжий… — раздражённо буркнул уязвлённый Яромир. Похоже, вместе с шапкой княжий воевода заодно лишился и чувства юмора.

— Иду уже, иду… И хорош дуться, аки мышь на крупу! Тоже мне!..

— Я не дуюсь!

— А что ты делаешь?

— Думу думаю…

— А-а-а… Это же в корне меняет дело! Ну и как, надумал чего?

— Да есть мыслишка! Навязчивая такая… А точнее, жгучее желание навалять одному здоровенному самодовольному обалдую!..

— Я с ним, случаем, не знаком? Хотя бы шапочно?

— Вот ты-то как раз его прекрасно знаешь!

— Да ты что⁈

— Агась!.. Не могу вот только определиться, бороду надрать этому увальню нахальному сначала или задницу!.. Хотя какая разница, с чего начинать, если они обе у него — одного, рыжего цвета… — Яромир, насмешливо прищурившись, слегка покосился на Ратибора.

— Одышка замучает, дружище… Не потянешь ведь!

— А я Емельяна подключу к этому нелёгкому дельцу…

— Ого! А вот это уже серьёзная заявка на победу!..

— И ещё Марфушу твою о помощи попрошу! Уж втроём-то мы тебе точно накидаем!..

— Понял! Сдаюсь без боя…

— Пока мы с Емелей тебя за руки держать будем, Марфа скалкой по копчику охаживать начнёт…

— Не продолжай, умоляю, а то у меня сразу защемило чуть пониже спины, как представил себе эту жуткую картину… Говорю же, что сдаюсь! Не видишь, что ль, уже вовсю размахиваю своими белыми исподними портками с княжеского флюгера… Ибо такой ядрёный состав я не потяну, как ни крути! Уж лучше в одну рожу против оравы йотунов выйти…

— То-то же… Не уверен, кстати, что твои подштанники исподние до сих пор белые…

— На свои порточки нижние лучше посмотри, последний раз в Мирграде стиранные… А вообще, ты страшный человек, Яромир, ты знаешь это?

— Надеюсь, ты сейчас не мордаху мою имел в виду, рыжий шмель?..

— Надейся, гусак русый…

— Дайте мне пару минут, — прервав столь занимательный диалог своих приятелей, Мирослав быстро достал охотничий нож из-за пояса и склонился над первым из йотунов. — Трофеи уж больно ценные! Забрать надобно!..

Время неторопливо перевалило за полдень. Трое ратников не спеша двигались вперёд по извилистому ущелью, не теряя при этом бдительности и держа оружие наготове. Вскоре наткнулись они и на своих рысаков; те испуганно мчались в обратном направлении, и друзьям стоило немалого труда остановить их. Ещё сложнее было заставить их ехать назад: пугливо фыркая, они то и дело норовили развернуться да поскакать прочь, подальше от этого зловещего места.

— Что-то их напужало впереди… — молвил тихо Мирослав. — И что именно, мы скоро выясним, ибо как раз туда и ползём…

— Надеюсь, это будет весело! — хмыкнул по-простецки Ратибор. — С диким рёвом, мясом и кровью…

— Наверняка, — проворчал до сих пор всё-таки немного дувшийся на рыжего приятеля Яромир. — Усё как ты любишь…

— Зря ты нахохлился, Яр, — бросил ему осуждающе Мирослав. — Мы сами не раз нашего рыжего потапыча, помнится, похоже подначивали! Вот обратка и прилетела… Жизнь, она такая, — справедливость любит…