— В мирное время другие приоритеты, — изрек он. — Советую Вам не забывать об этом.

— Совершенно правильно, мой мальчик, — подключился Дамблдор. — Я ведь всегда опасался, что борьба со злом слишком захватит тебя, и ты забудешь о том, ради чего человек живет — о простых человеческих радостях и трудностях, из которых складывается настоящая жизнь.

Вдуматься в глубину услышанного Гарри не удалось.

— А он не забывает. То одна глупость, то другая, — объявил Малфой.

— Драко, тебе не понять, что значит быть избранным с раннего возраста, — мягко укорил его Дамблдор. — Да, избранным, да…

— Теперь я понимаю, что хоть в этом мне повезло, — согласился Драко, не обращая внимания на изменившуюся речь директора. Глядя на то, как Дамблдор хватается за нить разговора, Гарри начал понимать, что Малфой имел в виду, говоря, что фантом постепенно выходит из строя. Сердце гриффиндорца сжалось; но не настолько, чтобы вытеснить чувство радости оттого, что он находится здесь.

— Надеюсь, вы пришли сюда не затем, чтобы болтать глупости, — вмешался Снейп. — Я так понимаю, Поттер, ты хочешь понять, какая от нас здесь польза, что мы делаем для борьбы с Темным лордом и какие цели преследуем в этой борьбе.

— Ничего нового. Главной целью по-прежнему является ликвидация, во-первых, лорда Волдеморта как вожака Упивающихся смертью, — размеренно произнес Дамблдор.

— Знаю. Я все-таки должен буду убить его, — решительно произнес Гарри.

Однако его слова почему-то не получили немедленного подтверждения.

— Придурок, — тихо, но внятно произнес за спиной Малфой.

— Не торопись, Поттер, — процедил Снейп, а Дамблдор улыбнулся загадочно и странно, сосредоточив все внимание на том, чтобы аккуратно соединить кончики пальцев.

— Я понимаю, я ведь не знаю, как его уничтожить, — продолжил Гарри.

— Не торопись брать это на себя, мой мальчик, — уговаривающим тоном промолвил директор. — Никто из нас не знает, что делать, но, если найдется способ навсегда вывести Тома из игры, может, тебе и не придется убивать его.

Малфой скептически фыркнул, но Дамблдор не обратил на это внимания.

— И, во-вторых — надо уничтожить организацию Упивающихся смертью. Есть, конечно, и другие кегли… пардон, составляющие силы Волдеморта, ты ведь видел мою схему, Гарри?

— Я ему еще не показывал, — сказал Драко таким тоном, как будто сильно сомневался в пользе указанного действия.

Дамблдор порывался сказать что-то еще, но вместо этого лишь щурился, взмахивая рукой, и приоткрывал рот, так что создавалось впечатление, как будто то и дело перематывают один и тот же небольшой фрагмент пленки.

— Довольно, — жестко произнес, вставая, профессор Снейп. — Директор устал, Поттер.

Малфой послушно устремился к портшлюсу. Гарри помедлил, в глубине души понимая, что у него нет ни малейшего повода для того, чтобы остаться. Более того, и это промедление, несомненно, в глазах Снейпа выглядело доказательством слабости, потому, попрощавшись нарочито вежливо, Гарри встал напротив слизеринца и протянул руку к рулю…

В школе они просто разошлись в разные стороны. Дойдя до башни, он вспомнил, что мог бы сказать спасибо, впрочем, вряд ли Драко Малфой так уж в этом нуждался. Еще Гарри помнил о том, что непременно потребует у него объяснений насчет Гермионы, и какой-то схемы, упомянутой Дамблдором, но все это могло подождать. Невзирая на то, что они ничего особенного не сделали, Гарри чувствовал себя так, словно прошел через серьезное испытание. Радость, пережитая им, оказалась опустошающей, но вместе с тем легкой, несла ощущение чуда, но также была приправлена разочарованием. И не последнюю роль в создании неприятного осадка от встречи сыграло то, что Гарри снова пришлось, в конечном итоге, подчиниться распоряжению Снейпа. В общем, чувствовал юноша себя так, словно переместился во времени на год назад, когда оба профессора с полным правом присутствовали в его жизни.

«Мерлин, пора учиться быть на равных с ними обоими», — решил Гарри и назвал пароль.

Затем для Гарри наступил обычный день, с уроками, расспросами друзей и прочей суетой. Все хотели знать, что делать дальше; он не мог им ответить и сдерживался, чтобы не раздражаться. Постепенно до него стало доходить, почему он разочарован: наличие Дамблдора со всей его мудростью вовсе не означало, что он может рассчитывать на кого-то. За прошедшее время он стал слишком взрослым, чтобы продолжать верить во всеведение старого директора и в его способность разрешать проблемы одним своим присутствием.

Кроме того, ощущение внутренней пустоты происходило в нем оттого, что, вопреки привычке, Гарри не обращал внимания на то, что происходит у слизеринцев. Теперь, когда необходимость следить за ними отпала, казалось, он их даже не видел, хотя они, конечно же, как обычно, посещали те же уроки и находились рядом. И постепенно в душе гриффиндорца возникло чувство, что ему чего-то не хватает.

«Неужели меня может интересовать только то, что подозрительно?» — задумался Гарри, когда планы Малфоя снова напомнили о себе в несколько ином аспекте.

— И все-таки, Гермиона, я бы посоветовал тебе трижды подумать, прежде чем связываться с Малфоем, — не удержался от совета Рон, когда они рассаживались в общей гостиной, чтобы приступить к неизбежной зубрежке. Гарри подозревал, что Рон, помимо благих намерений, руководствуется еще и желанием оттянуть момент погружения в учебу.

— Увы. Я уже пообещала, — спокойно ответил Гермиона.

На помощь брату пришла Джинни.

— Помолвка — это серьезно, — сказала она. — Ты представляешь, как это будет, если тебе придется с ним, ну, целоваться?

И она с любопытством уставилась на Гермиону, излучая при этом странную смесь ехидства и сочувствия.

— Нормально, — брякнула Гермиона.

— Ты хотела сказать, что уже знаешь? — ахнула Лаванда.

— Я хотела сказать, что мне не придется делать ничего подобного, — отчеканила Гермиона, отчаянно краснея.

Гриффиндорцы приподнялись со своих мест, и хотя никто, кроме Джинни, не приблизился к ней, Гарри почувствовал, что ее словно окружили плотным кольцом.

— Подробнее! — потребовала, становясь перед нею на корточки, Джинни. — Когда это ты успела поцеловаться с Малфоем?

Гермиона сморщилась, давая понять, что ей неприятно, когда ее донимают ерундой. Но, поскольку друзья, в том числе и Гарри, не собирались отпускать ее без объяснений, Гермиона все же заговорила.

— Помните, я пришла с дежурства с перекрашенными волосами? Я так и не решилась вам сказать, что в тот вечер в замке были Упивающиеся смертью. Я шла по коридору и…

Она перевела дыхание, но не приходилось надеяться, что внимание к ее рассказу ослабеет. Джинни, Лаванда и Рон слушали ее особенно жадно, даже рты пораскрывали.

— Я шла по коридору и сначала увидела Малфоя. Он тоже меня заметил и бросился в мою сторону, нацелил в голову палочку. Он, наверное, ударил меня помеховой порчей, а потом я ничего сообразить не успела, как оказалась брюнеткой, а он притянул меня к себе. В общем, я вырывалась, мне очень хотелось спросить, не спятил ли он. И тут я услышала голос Беллатрикс. Я так и не взглянула на лица, но, по-моему, все трое были Лестранжи.

— А Малфой что? — сурово спросил Рон.

— Прижал мою голову к своему плечу. Им, наверное, было незаметно, но он так надавил мне на затылок, что чуть шею не сломал. А я и так поняла, что мне лучше ничего не менять и лицо не показывать! Его тетка начала противно так сюсюкать, ну вы знаете, как у нее это получается, давай его уговаривать, чтобы он меня представил им. Тут, надо признать, Малфой проявил себя как первоклассный артист, разыграл эдакого смущенного джентльмена…

— Малфой? Смущенного?! — не поверила Лаванда.

— Да, — кивнула Гермиона. — Он начал отвлекать ее, сказал, что я стесняюсь, потому что из приличной семьи, и что он не хочет меня впутывать в свои дела, в общем, он ее убедил, что приличной девушке ни к чему общаться с беглыми преступниками в школе после отбоя, когда они и так торопятся. Я так поняла, им здесь не удалось раздобыть то, за чем они посланы. Я видела их мельком, все трое вылетели в окно на метлах, и тогда Малфой меня отстранил.