– Что случилось? – нетерпеливо спросила Иризис, опасаясь новой беды.

Большую часть жизни ее преследовали различные опасения, которые она тщательно скрывала. Одно слово главного следователя, и она превратится в чернорабочего или раба, а может, ее ждет и худшая участь. Иризис не смогла бы пережить такого позора.

– Я пришел поблагодарить тебя за спасение жизни моего шалопая-сына.

– Шалопая? Да, верно. Но кое-какие таланты у него все же имеются. – Иризис насмешливо глянула на следователя.

– Я не хочу об этом слышать, – сердито ответил он.

– Не сомневаюсь. Зато я знаю о ваших ночных похождениях. – Иризис небрежно откинула назад белокурую прядь волос. – Какова моя дальнейшая судьба? Полагаю, я имею право узнать это уже сейчас.

Следователь принялся расхаживать по кабинету, искоса поглядывая на свою жертву, словно именно в этот момент решал ее участь.

– Ни один рапорт не дает полных сведений о твоем характере.

– А что пишет обо мне Фин-Мак? Считает ли она меня виновной в предательстве и даже в убийстве, как думает мой бывший любовник?

– У нас есть… основания сомневаться.

– Почему?

– Трудно представить предателя, так блистательно убивающего одного из своих покровителей.

– Зачем приходили лиринксы?

– Здесь много неясного. – Казалось, что Ял-Ниш размышляет вслух. – Непонятно, откуда они появились и чего добивались.

– Я слышала, что один из врагов, пока его не прикончили, прорывался в кабинет Ги-Хада. Похоже, у них была вполне определенная цель.

– Может быть, они стремились уничтожить какие-то улики, – неуверенно предположил Ял-Ниш.

– Следует ли из этого, что предателем является Ги-Хад?

– Не говори глупостей. Лиринксы стремились завладеть сломанным индикатором Тианы. Мы считаем, что в нем хранится информация о личности предателя, это снимает с тебя подозрение в сотрудничестве с врагами.

– А другие?

– Тебя обвиняют в серьезных нарушениях, и Фин-Мак утверждает…

– Что? – Иризис суеверно скрестила пальцы под столом.

– Что ты тщеславна, горда и обладаешь непомерно высоким мнением о своей особе. Но все это своеобразный способ защиты от властной матери и отца-неудачника, от давления семьи, изо всех сил пытающейся возобновить былую славу вашего рода. Еще она уверена, что ты совершенно лишена понятий о морали и способна на все, лишь бы возвыситься самой и унизить соперников. И ты обладаешь смелостью, граничащей с безрассудством, нацеленной на достижение личной выгоды. Ты добиваешься более высокого положения…

Иризис не сочла возможным опровергать его слова, это грозило потерей лица.

– Все верно, – притворно-скучающим тоном произнесла она. – Я такая, какая есть. Или какой меня сделали обстоятельства моей жизни.

– Конечно, и это одна из причин моего прибытия сюда. Я хочу предложить тебе одно дело, выполнив которое ты сможешь себя реабилитировать.

– Какое дело?

– Довольно щекотливое.

Ял-Ниш недолго колебался, потом подошел к выходу, выглянул и тщательно запер дверь. Потом придвинул стул и сел рядом с Иризис.

– В одном из моих дальних поместий были проведены… секретные эксперименты. Как бы их назвать? Дальновидение, или, точнее, выслеживание.

– Людей?

– Неважно. На самом деле мы исследуем применение Тайного Искусства.

– У меня нет способностей к Тайному Искусству.

– Я привез с собой прирожденного адепта, чувствующего на расстоянии применение силы, кроме того, способного определить направление. Надеюсь, она поможет нам разобраться…

– С проблемой истощения узла Минньен? – догадалась Иризис.

– Верно. Мы не в состоянии определить, как и почему это произошло, исчезла ли энергия навсегда или может появиться снова?

– То ли мы сами выкачали всю силу, то ли враги нашли способ закрыть источник силы? – предположила Иризис.

– Точно. Ты неплохо соображаешь, ремесленник. Иризис намеренно зевнула, словно ей стало скучно.

– Десятки мастеров и мансеров пытались разгадать эту загадку, но все потерпели неудачу, – грустно сказал Ял-Ниш.

– Мы должны увидеть силовой узел изнутри. Следователь недоуменно посмотрел на нее, но быстро нашелся:

– Ты словно читаешь мои мысли. Именно этого я и хочу добиться от моего адепта – чувствительницы.

– Зачем вы рассказываете все это мне?

– Одного таланта чувствительницы здесь недостаточно, поскольку она подвержена необычайной слабости.

– Я не понимаю, о чем вы толкуете.

– Не могу тебе объяснить на словах. Пойдем со мной.

Они вместе пересекли завод, по которому бесцельно слонялись толпы рабочих. После недавнего нападения никто не мог сосредоточиться на своей работе. Ял-Ниш и Иризис прошли мимо разбитой двери в кабинет управляющего, свернули по коридору за угол и через несколько минут остановились у одной из отдаленных комнат. Ял-Ниш взял со стены фонарь, зажег его, потом до предела уменьшил пламя и только тогда открыл замок. Иризис вслед за ним вошла внутрь. Следователь осторожно притворил за собой дверь. Скудный свет фонаря выхватил из темноты маленькую фигурку, скорчившуюся в углу. Лицо было закрыто руками, с губ срывались слабые хныкающие звуки.

– Юлия, – тихонько окликнул ее Ял-Ниш, – это ремесленник Иризис. Пожалуйста, поздоровайся с ней.

Фигурка в углу вздрогнула и медленно распрямилась. В первый момент Иризис решила, что чувствительница – маленький ребенок, но Юлия оказалась миниатюрной молодой девушкой со стройной фигурой, маленькими руками и ногами. Она была совершенно обнажена, а ее одежда в беспорядке валялась на полу, словно девушка намеренно разбрасывала ее по мере раздевания. Вся она была бледной и какой-то бесцветной. Пряди волос напоминали струи падающей воды, настолько они были тонкими и прямыми. Так же выглядели брови и ресницы. Сквозь кожу просвечивала каждая жилка, а между ними светилась розовая плоть.

Несмотря на все ухищрения с фонарем, Юлия отвернулась от скудного света. Иризис было решила, что на лице девушки имеется какой-то изъян, но Ял-Ниш отнес фонарь в противоположный угол, и Юлия повернулась к пришедшим. Ее лицо оказалось вполне нормальным, если бы не огромные глаза, в которых тоже не было цвета. Кто она – ученая или идиотка?

– Свет слепит меня. – Юлия говорила голосом, таким же бесцветным, как и ее волосы.

Этот еле видимый свет действительно слепил ее, поскольку Иризис заметила слезинки, повисшие на ресницах чувствительницы.

– Поздоровайся, Юлия, – снова сказал Ял-Ниш.

– Здравствуй, Иризис, – произнесла она, и теперь в ее словах угадывалась интонация Ял-Ниша.

Чувствительница смотрела сквозь Иризис, словно ее и не было в комнате, или Юлия была совершенно слепой.

– Что ты видишь, Юлия? – спросил Ял-Ниш настойчивее.

Девушка вздрогнула, как от удара, и стала сворачиваться в клубок.

– Извини, – ласковым шепотом произнес он. – Не бойся, Юлия. Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. Скажи Иризис, что ты видишь?

Бесполезно. Чувствительница свернулась в клубок и закрыла голову руками. Ял-Ниш пожал плечами, указал на дверь и взял в руку фонарь.

– Что с ней такое? – спросила Иризис.

Ял-Ниш закрыл за ними дверь и повел ее по коридору.

– Она очень странная. Все ее чувства настолько обострены, что Юлия не может существовать в нашем мире. Она слепнет от малейшего света, но неплохо видит в темноте. Любой шум воспринимается ею как физическая боль. Крики, громкие разговоры, вполне привычные для нас, превращают ее в безумную истеричку, запертую в бочке с чудовищами. С осязанием и того хуже. Она не может носить одежду, даже шелк царапает ей кожу. Она боится всего и всех.

– Удивляюсь, как она не свихнулась. Я бы точно не выдержала. Но она и выглядит как будто не в себе.

– Какая ты бездушная! – воскликнул Ял-Ниш. – Она вовсе не идиотка, просто наш мир подавляет ее.

Иризис нетерпеливо ждала, когда следователь доберется до сути дела.

– Юлия видит вещи. Мысленно, – наконец произнес он.