Я лишь пожал плечами.

— То есть, вы хотите продать нам товар, чью работоспособность даже не докажете?

— Вы сами сказали, что он подлинный, «господин эксперт», — огрызнулся ЛаКруа.

— Сказал, — согласился я. — А ещё сказал про состояние. И сейчас мой вердикт таков: за два столетия использование ваш Зев Пустоты вышел из строя и попросту не работает. Вы знаете об этом, поэтому и решили продать бесполезный мусор тому, кто готов заплатить за него хорошую сумму.

Есть.

Испуг, на миг мелькнувший в зрачках француза, тут же подсказал, что я прав. Впрочем… это и так было понятно. Пространственное кольцо имеет свой запас вместимости, проверить который можно, глянув его камень на просвет, и этот — ярко-красный.

Пространственное хранилище забито доверху. Там не найдётся места даже для палочек для суши, не говоря уже ни о чём серьёзном.

— Господин Орлов, — ЛаКруа повернулся к Константину, — вы же не собираетесь слепо доверять мнению вашего друга?

— Ну, — тот поглядел на кольцо, — вы ведь и правда не хотите демонстрировать его работу.

Кажется, до него начало доходить, что его собираются кинуть на деньги. Интересно, сколько за кольцо просит этот тип?

ЛаКруа кивнул.

— Что ж, ладно, — согласился он. — Господин Орлов… я вижу у вас на шее медальон-определитель. Разрешите?

Я глянул на Орлова; ну, да, у того на шее действительно висел какой-то кулончик в виде гладкого камня. Похоже… что-то вроде шара той гадалки в таборе, только в миниатюре; крохотный анализатор магической энергии.

Орлов кивнул, снимая медальон с шеи.

— Я мог бы воспользоваться своим, — проговорил ЛаКруа, — но я взял чужой медальон — специально для чистоты эксперимента. Итак, поскольку использовать Зев Пустоты здесь и сейчас опасно, а вы требуете проверки…

Кулончик на миг завис над кольцом — и принялся наливаться тёмно-синим свечением, чуть мерцая и покачиваясь. От него исходили тихие потрескивающие звуки.

— Ну как? — француз поглядел на нас. — Удовлетворены?

Я поглядел на Орлова. Кажется, тот тоже уже медленно терял уверенность в том, что хочет покупать эту штуку.

— Мило, — согласился я. — Камушек засветился. Можно показывать фокусы на детских праздниках. А теперь будьте так любезны, продемонстрируйте нам… настоящую работу Зева Пустоты.

Константин аккуратно забрал и сердитого ЛаКруа свой амулет.

— Да, — подтвердил он. — Это было бы очень любезно с вашей стороны, господин ЛаКруа.

Судя по этой язвительности, вернувшейся в тон — ему достаточно. Желание покупать кольцо упало куда-то в ноль.

Ха. Самое смешное, что… кольцо вполне рабочее. Нужно просто избавить его от лишнего груза.

Вот только явно не стоит покупать его у ЛаКруа за полную цену, которую он просит. Продолжаем торговаться.

Взгляд француза заметался под нашими.

— Шарлатанство! — сердито буркнул он. — Вы не доверяете мне, господин Орлов — с моим именем, с моей репутацией! Но доверяете своему знакомому, просто потому, что он сказал…

— Просто потому, что своим бездействием вы подтверждаете его слова, — отозвался Орлов. — Если кольцо работает как нужно, если артефакт в полной силе, вы ведь можете за две секунды разрешить все наши сомнения, разве не так?

ЛаКруа открыл было рот… и в этот момент в дверь кабинета постучали.

— Господин Орлов, — в дверь сунулся очередной официант, — эти господа говорят, что они по приглашению господина ЛаКруа…

Ну, да. В иное время их бы не пустили без записи. Но после сцены со мной метрдотель пустит наверх кого угодно, безо всяких документов. Официант отодвинулся, пропуская входящих; один из них расплылся в радостной улыбке.

— Великий Мастер! — воскликнул он. — Какая встреча!..

ЛаКруа довольно улыбнулся.

— Вы мне льстите, друг мой, я всё-таки ещё не Великий Мастер…

— А я и не вам, господин ЛаКруа, — отозвался тот.

Я поглядел на вошедших — и закатил глаза. Серьёзно? Снова вы? Даже тут мне нет от вас покоя?

Повар-Голицын и его долговязый ученик Игнат, радостно глядя на меня, стояли в дверях.

Прим. автора: всех с Новым Годом! И помните, лайк и комментарий — лучший праздничный подарок.

— Ты правда думаешь, что… он ещё жив?

Взгляды Михаила и Наины вновь пересеклись; глава рода пожал плечами. Скептицизм его жены, конечно, был понятен, но в то же время…

— Вчера утром я представить не мог, что он встанет, а вчера днём — во что выльются все его похождения…

В кабинете повисло задумчивое молчание; Наина тихо зарылась в бумаги, связанные с последними приготовлениями к свадьбе, Михаил сосредоточенно листал отчёты на планшете, пропуская лишний мусор и цепляясь глазами за отдельные слова или фразы.

— Да, пожалуй, — наконец, отозвалась женщина. — Шума было больше, чем ожидалось…

— Больше, чем ожидалось? — в голосе Михаила звучала скорее усталость, чем что-то ещё. — Да он поставил на уши весь город!

— Не преувеличивай, — Наина покачала головой. — Город на уши поставил не Йошида, а сам факт его выхода из комы. А его действия… всего лишь несколько эпизодов. Ярких, неожиданных, но вряд ли потрясших кого-то, кроме непосредственных участников и свидетелей.

Она отложила в сторону бумаги и поглядела на мужа.

— Именно к этому я и клоню, Миша. Не переоценивай его… и не надейся на многое. Тела не нашли, но… шансы, что он сумел сам провернуть фокус со взрывом и уйти от наших оперативников, ничтожно малы по сравнению с шансами, что взрыв устроил кто-то другой. Кто-то из… огромного множества людей, желающих его смерти.

Михаил тяжело вздохнул.

Нет, он не мёртв. Йошида никак не мог быть мёртв.

Наина может сомневаться, может изливать свои сомнения и на него. Пожалуй, её аргументы звучали странно… как будто она хотела, чтобы Михаил так думал, или что-то недоговаривала. Но вокруг Михаила недоговаривали все и постоянно, такова жизнь аристо. Потом подумает на досуге, что бы это значило.

А пока же досугом и не пахло.

Йошида жив. Тело не найдено — это почти верный признак того, что тела и нет, а есть живой человек. Конечно, точных доказательств у Михаила не было, но вся его интуиция кричала о том, что Йошида жив, и…

…и ни единой догадки о том, где он может находиться или чем занят.

Михаил снова принялся листать документы в планшете; Наина углубилась в служебные отчёты Сокола о том, как проходит обеспечение безопасности прибывающих вскоре гостей из Англии.

Спецслужбы рода работали с самого утра. Посетили буквально все места, где отметился вчера Йошида, и… ничего не нашли.

Ожидаемо. Если тот попытался изобразить собственную смерть, он не пойдёт туда, где его будут искать в первую очередь. Но ведь… Кто-то же должен знать хоть что-то!

Ратибор Горыныч. У этого старикашки вечно такой вид, будто он знает всё — но не собирается говорить ни слова. Чёрта с два разберёшь, когда это так, а когда он и правда не при делах.

Как бы там ни было, на него ничего не было. Михаил был готов нарываться на конфликт с Горынычем, зная, что ставка — его сын, но ссориться из-за бездоказательных подозрений было бы глупо. Единственным, что принесли ему утром от Ратибора следаки рода, был счёт за причинённый прошлой ночью ущерб.

Романовы, конечно же, ничего не знают. Они никогда и ничего не знают, и глупо было бы ожидать иного от давно угасшего рода. Сергей Романов, как выяснилось, понятия не имел не то что о Йошиде — о своей собственной дочери! Впрочем, по его словам, он давно привык, что она может не ночевать дома или приходить под утро.

Наверное, хреновой идеей была та помолвка. Но такие осознания приходят не сразу; для этого и нужны подобные моменты.

Тигран Гасанов валяется в больнице, и покинет её стены ещё нескоро. По иронии судьбы, он сейчас там же, где девять лет провёл сам Йошида. Его семья пока молчала, будто ничего не произошло, но Михаил отлично знал, что это лишь временная пауза.